Келли Армстронг - Похищенная
— Пошел на хер! — завизжала она.
Там, куда она смотрела, никого не было.
Я тихонько встала, словно опасаясь спугнуть дикого зверя.
— Нужно ее связать, — сказала я шепотом.
Никто не пошевелился.
— Дай-ка мне. — Кармайкл потянулась, чтобы забрать ремешки у одного из охранников.
— Нет! — бросила я. — Пусть сами этим займутся. Я подойду поближе, отвлеку ее, если она начнет сопротивляться. А вы отойдите, но снотворное приготовьте.
Как обычно, самая опасная работа досталась мне. Что я от этого выиграла? Да ничего. Всем плевать — моего героизма и не заметят. Но так или иначе, а кто-то должен это сделать. Если не начать действовать, один из этих дуболомов при первом же признаке опасности пальнет в Бауэр — и все мои надежды похоронят вместе с ее трупом.
Кармайкл повернулась к охранникам.
— Как только Елена встанет у койки, тут же приступайте. Работаем быстро, но аккуратно. Сондра себя не контролирует. Не хватало еще случайно ее покалечить.
Сказать всегда проще, чем сделать. Пока я подкрадывалась к кровати, Бауэр сохраняла неподвижность — только глазела по сторонам да осыпала проклятиями невидимых врагов. Но стоило охранникам к ней притронуться, как она взбесилась. Горячка придала ей сил. Мы вшестером еле-еле уложили ее на койку.
Я помогла стоявшему рядом охраннику накинуть на Бауэр ремешок. Вдруг мне показалось, что ее рука как-то странно задрожала и словно уменьшилась в размерах. Я недоверчиво помотала головой, и виски пронзила боль — жгучая, как раскаленный уголек. В глазах затуманилось.
— Елена?! — крикнула Кармайкл, сражавшаяся тем временем с другой конечностью Бауэр.
— Я в норме.
Когда мне наконец удалось застегнуть ремешок, рука Бауэр задергалась еще сильнее. Запястье стало сужаться, ладонь сбилась в бесформенный нарост. Нет, зрение меня не обманывало! Она действительно Преображалась.
— Елена!
Внезапный крик Кармайкл заставил меня отпрыгнуть. Рука Бауэр выскользнула из петли, и скрюченные когти на перепончатых пальцах рассекли воздух в месте, где секунду назад было мое горло. Я кинулась безумной на грудь, не давая ей выпрямиться.
Бауэр с яростным рычанием отпихнула меня. Руки ее теперь ничто не сдерживало. Схватив одного из охранников, она отшвырнула его к стене. Бедняга от удара вырубился. Спина Сондры затряслась и поменяла очертания, под кожей заходили огромные бугры. Взвыв, Бауэр перекатилась на бок.
— Усыпляйте ее! — заорала я.
— Но вы же говорили… — начала Кармайкл.
— Все началось слишком быстро! Она еще не готова! Ну скорее же, усыпите ее!
На спине и плечах несчастной выскочила шерсть, кости где вытянулись, где стали короче. Бауэр, мучительно воя, забилась в судорогах; я по-прежнему ее придерживала. Лицо, искаженное до неузнаваемости, превратилось в кошмарную маску из беспрестанно меняющихся мышц, в которой ничто не напоминало ни человека, ни волка. Из-за губ выступили острые клыки, нос вытянулся в звериное рыло. Тут и там возникали клочья шерсти. А глаза… Глаза Бауэр остались прежними, но вылезли из орбит и бешено вращались. Ее взгляд случайно упал на меня, и я увидела в нем проблеск разума. Какая-то часть ее психики, вырвавшись из объятий безумия, очутилась в пыточной камере тела.
Кармайкл удалось вогнать иглу в руку страдалицы. Бауэр резко выпрямила спину, и я оказалась у нее на коленях. Тело женщины несколько раз дернулось, в глазах ее промелькнуло удивление. Протяжно засопев, она моргнула — и рухнула на кровать.
Я невольно напряглась, ожидая продолжения… но Преображение уже повернуло вспять. Обратное превращение прошло безболезненно — тело Бауэр плавно обрело прежнюю форму, словно объемная модель на дисплее компьютера. Сондра свернулась в клубочек и мирно заснула.
В тот день мне удалось повидаться с Арменом. В первый раз его приводили в лазарет на плановый осмотр, сегодня же он специально симулировал мигрень — да так искусно, что у Кармайкл не возникло никаких подозрений. Это и понятно: как психиатр он, естественно, кое-что смыслил в медицине. Мы возобновили беседу с того места, на котором вчера остановились. План побега был готов: Армен изобразит недомогание и, таким образом, мы оба окажемся на верхнем уровне — отсюда вырваться легче, чем из надежно охраняемого тюремного блока. Как и раньше, психиатр умудрился прикрыть важную информацию пустой болтовней — пришлось хорошенько напрячь мозги, чтобы разглядеть в его словах скрытый подтекст.
Чем больше я общалась с Арменом, тем дальше затея с Бауэр отходила на задний план. Психиатр в качестве союзника нравился мне куда больше. Во-первых, он был в сознании, что выгодно отличало его от Бауэр, находящейся в коме. Во-вторых, он чем-то напоминал Джереми, и потому я чувствовала себя стократ уверенней. Такой уравновешенный, обходительный, тихий… За непритязательной внешностью крылась сильная воля и острый, как бритва, ум. Он инстинктивно взял на себя роль лидера, но авторитарность компенсировал доброжелательным отношением, так что я и не думала артачиться. Я доверяла Армену, и он мне нравился. Идеальная комбинация.
Остаток дня пролетел быстро, но всю ночь меня одолевали странные, тревожные сновидения. Сначала пригрезилось, будто я в Стоунхэйвене, со мной Клей и Ник, и мы весело играем в снежки. На этот сон наслоился еще один — словно мощная радиоволна перебила другую, послабее. Я лежала в кровати, а Пейдж пыталась установить со мной контакт. Видения перемешались между собой: я то чувствовала кожей, как тает попавший за шиворот снег, то слышала голос молодой ведьмы. Подсознание, выбрав за меня первый сон, попыталось заблокировать второй… безуспешно. Я успела метнуть в Ника два последних снаряда. Через мгновение лавина снега накрыла меня с головой и унесла в другой сон.
— Елена! Отвечай, черт бы тебя побрал!
Как я ни пыжилась, зимняя сказка не возвращалась. Ну все, теперь терпи эту Пейдж. Славненько, ничего не скажешь.
— Елена, да просыпайся же!
Даже во сне отвечать ей не хотелось — раз все это происходит не наяву, незачем и расстраиваться почем зря. Связи с Пейдж не было три дня, вряд ли положение изменится.
— Елена?!
Я проворчала что-то невразумительное — даже для меня самой.
— Ага, ты все-таки здесь! Отлично. Не отключайся. Сейчас я перенесу тебя в свое тело. Не говори только потом, что тебя не предупреждали. Джереми ждет. Ну все, на счет «три». Раз… два… три!
Молчание. Затем отчетливое: «Черт!».
Голос Пейдж отголоском затих где-то вдали, и передо мной замельтешили обрывки снов — словно кто-то без конца переключал каналы, не останавливаясь подолгу ни на одном. Наконец картинка застыла. Я — волк. Чтобы понять это, никакого зеркала не требуется: отточенные движения мышц и совершенный ритм, в каком двигаются мои ноги, сказали мне все, что нужно. Впереди, между деревьями, мелькает чей-то силуэт. Еще один волк! Откуда взялась такая уверенность, не знаю — слишком быстро двигается незнакомец, хорошенько его не рассмотреть. И хотя мне выпала роль преследователя, а не преследуемой, меня вдруг охватывает страх. За кем же я охочусь? За Клеем. Это он! Только с ним у меня связывается такая всепоглощающая паника, такой животный ужас, такой тоскливый страх. Страх быть покинутой… Я мчусь вперед, тщетно пытаясь его догнать. С каждым скачком в голове эхом отдается имя… но не его. Мое собственное имя все повторяется и повторяется, накладываясь на ритм бега. Взглянув вниз, я вижу, что несут меня чужие лапы — слишком большие, слишком темные. Темно-рыжая, золотистого оттенка шерсть… Лапы Клея. Впереди серебрится в лунном свете пушистый белый хвост… Я гонюсь сама за собой.
Вздрогнув, я рывком сажусь на кровати. Грудь ходит ходуном. Пробегаю ладонями по волосам… и чувствую под пальцами не привычные спутанные космы, а короткие кудри… Смотрю на свои руки. Широкие, грубые лапищи с обкусанными до мяса ногтями. Эти руки созданы для физического труда, но чаще им приходится держать не лопату, а карандаш. Никаких мозолей, хотя нежной кожу и не назовешь. Бесчисленные следы переломов — давно залеченных, но испещривших тело густой сеткой шрамов. Я знаю каждый из них. Помню, как лежала ночами и без конца спрашивала: «Этот у тебя откуда? А этот? А… хм, этот от меня».
Открывается дверь.
— Конечно, у вас ничего не получилось? — раздается сердитый голос Клея. Не с порога, а отсюда, с кровати.
Джереми закрывает за собой дверь.
— Да, Пейдж не смогла установить контакт. Точнее, установила, но что-то не заладилось.
— Надо же, какая неожиданность. Ты доверил спасение Елены желторотой ведьмочке. Ты это понимаешь?
— Я понимаю, что все средства хороши, лишь бы Елена нашлась. Сейчас наша главная надежда именно на эту «желторотую».
— Нет. Существует и другой способ. Елену найду я сам. Вот только ты в это не веришь.
