Людмила Макарова - Одиночный Дозор
– Ну да, у нас здесь не «Артек». Наш детский дом официально находится под патронатом сил Тьмы – мы не допускаем вольницы и излишней демократии! Тем не менее мы успешно работаем с девяносто пятого года, гордимся выпускниками. Два года назад нас проверяла Инквизиция, нарушений Великого Договора не выявлено. За долгую историю существования интерната даже был случай, когда потенциального юного Светлого мы сами передали сотрудникам Ночного Дозора. Как жест доброй воли. И вдруг – такая неприятность!
Милана Прохоровна скользнула печальным взглядом по собеседнику, олицетворявшему эту самую «неприятность», вздохнула, перевела взор на изящные кольца на ухоженных пальчиках и спросила как бы невзначай:
– Что на самом деле привело тебя сюда, дозорный?
– Ты не поверишь – Свет, – усмехнулся Сурнин.
– Ну, нет, так не пойдет. Мы все равно поговорим, Никита, хочешь ты того или нет. Против меня тебе не выстоять, к каким бы ухищрениям ты ни прибегал.
От снисходительного тона волшебницы Никита испытал глухой приступ ненависти. Это самоуверенное зло не переиграть. Его можно только уничтожить.
Эта Тьма не кусается на ночных улицах. Она хорошо выглядит и пахнет, ездит на дорогих машинах, носит стильные деловые костюмы и аксессуары. В пышной прическе уложен каждый волосок, ножки-бутылочки затянуты в тонкие чулки, наманикюренные коготки самодовольно барабанят по столу, в ящиках которого упрятаны уставные документы, почетные грамоты, разрешения от Минобраза, конверты со взятками и папки с компроматом – никогда не знаешь, что может понадобиться. Авторитет непререкаем, политики на поводке, силовики прикормлены, бандиты в доле…
– Как бы я ни ругала Витольда, он свое дело знает, – ровным голосом продолжала собеседница, напустив на себя задумчивый вид. – Мне очень интересно, как ты на нас вышел, Светлый, как проник на территорию и что это за таинственная сеть, которой ты опутал здесь едва ли не каждого охранника. Предупреждаю – мое терпение на исходе. Будешь говорить?
– Нет.
– Нет? И это все? Ай-ай, Никита, ты ответил, не дав себе труд задуматься. – Милана Прохоровна укоризненно покачала головой так, что Никита почувствовал себя пятиклассником, вызванным в кабинет директора школы. – Если расскажешь, мы сможем поторговаться. Если нет – тебя ждет бесславный конец. Мы обвиним тебя в нападении на Темных Иных – что правда, причинении морального ущерба воспитанникам и материального ущерба зданию интерната, что тоже чистая правда. Все твои действия, начиная с контроля над ни в чем не повинным человеком, который тебя сюда привез, – сплошное нарушение Великого Договора. Ты не представляешь, какие штрафные санкции будут наложены из-за тебя на Ночной Дозор. И само собой разумеется, Светлые заплатят этот выкуп – для них твоя никчемная жизнь бесценна.
– Кто это тебе сказал, Милана?
– Не веришь мне, дружок? Или не понимаешь, что, если со стороны сил Света не будет уступок, будет бойня? Они же полезут тебя спасать в это логово зла. Пострадает куча невинных людей и Иных: воспитанники, обслуживающий персонал. У нашего повара Фаины Исламовны, между прочим, пятеро своих детей. Ей сейчас плохо с сердцем из-за того, что ты устроил в столовой.
– Фаину Исламовну жалко, столовую – тоже, – честно признался Сурнин. – А ты в любом случае доэкспериментировалась, Милана. Такого провала и скандала Завулон не простит ни тебе, ни твоим подчиненным.
– Какого скандала? – Она удивленно подняла тщательно прокрашенные брови, скользнув удивленным взглядом по противнику, который казался полностью раздавленным, а тут вдруг вздумал огрызаться. – Только от меня зависит, будет ли он, этот скандал. Кроме торга и бойни, есть еще третий вариант, который нравится мне все больше и больше. Ты просто сгниешь здесь, в подвале административного корпуса. Ты, кажется, действовал на свой страх и риск, дозорный, и я могу бесконечно отрицать, что ты вообще здесь был.
– Ничего не выйдет. Я предоставлю Дозорам неоспоримые доказательства своего здесь присутствия.
– Какие еще доказательства? – делано рассмеялась внезапно почерневшая тварь с красивым именем Милана. – Выбирай скорее – бесславно умереть или бесславно выйти к своим, чтобы лично вручить им целую охапку штрафов. Или ты думаешь, что я позволю тебе сейчас воззвать к Светлым из этого кабинета?
– Нет, не думаю.
Да, следовало признать, тут Никита прокололся. Почему-то он был уверен, что Сумрак – на его стороне, что в последний момент он позволит послать весточку Басоргину, если тот еще жив. Или Саше Спешилову, если тот тоже еще жив… Или Трофиму… опять же если он… Да что ж такое, в самом деле! Нет-нет, не могли они все погибнуть!
«Вообще-то могли», – мысленно признал Никита. Басоргин – от руки Старкова, Саша – от клыков вампира, а обнуленный Трофим, вполне возможно, как раз сейчас умирал в нескольких километрах отсюда, не в силах самостоятельно выйти из Сумрака.
Тьма в лице Миланы продолжала торжествовать, постукивая «паркером» с золотым пером по столешнице красного дерева. Бриллианты на пальчиках победоносно сверкали.
«Нет! Пожалуйста, не надо никому умирать! Только не сейчас, не из-за меня… Нам надо было как-то заранее договориться и работать в этой самой, мать ее, команде! – запоздало каялся Сурнин. – У всех повысились бы шансы на выживание».
Тем не менее даже при самом худшем раскладе, потеряв всех, кто так или иначе оказывался рядом в эти несколько сумасшедших дней, Никита все равно оставался сотрудником Ночного Дозора. Он имел право в чрезвычайной ситуации воззвать к Илье, своему непосредственному начальнику, или к Семену – одному из самых опытных дозорных, которого ему еще в учебке приводили в пример. Или от отчаяния попытаться докричаться через Сумрак до самого шефа – Пресветлого Гесера. Среди оперативников ходили упорные слухи, что тот в курсе всего, что происходит с любым его подчиненным… Увы, Никита увлекся и слишком долго оттягивал момент, стремясь собрать как можно больше информации и доказать, что он не сошел с ума, наблюдая все более усложняющиеся миражи Сумрака. А когда собрал, мышеловка как раз захлопнулась.
– Это наша территория, Светлый. Прийти сюда было ошибкой. Ничто тебе не поможет, – сказала Темная. В ее голосе разливалось холодное уверенное торжество.
– Как раз на этот случай у меня в кармане сигнальная ракета припасена, – улыбнулся Никита.
– Глупости!
– Отсчет уже пошел.
Быстрое как молния сканирование на предмет скрытых амулетов, омерзительное прикосновение чужой Силы и Тьмы. Оказывается, Милана все-таки нервничала. И здорово нервничала! Кресло под ней как раз в эту самую минуту ходило ходуном. Чем бы все ни закончилось, Высшие Темные ей этой оплошности не простят. Сколько задниц ей придется вылизать, чтобы удержаться на месте директора «Уютного дома», Никита даже думать не хотел.
– Не трудись, Светлый, это даже не смешно. Я не вижу на тебе ни одного амулета или подвешенного заклинания. Ума не приложу… – Темная нервным движением отбросила ручку, которую вертела в руках, демонстративно коснулась указательным пальцем лба и выдержала почти театральную паузу. – Что может заставить Светлых приехать сюда с проверкой.
– Наша с тобой внезапная и бесславная кончина.
– Что-что-о…
В следующий миг Сумрак задавил ее деланый смех. Комната исчезла.
Милана, нелепо взмахнув руками, провалилась на первый слой сквозь узкий колодец из черно-белых колец. И пока Темная волшебница не успела опомниться и не начала кидаться смертельными заклятиями, Никита прыгнул вперед, как кошку, ухватил ее поперек живота и потащил в глубину, через второй слой на третий, пробивая спиной истонченные пленки призрачных перегородок.
Из всего арсенала Иного у него осталась только уникальная способность находиться в Сумраке дольше магов своего уровня. Он никогда не использовал ее на всю катушку, не проверял, как далеко готов зайти, из страха не вернуться.
Впервые достигнув четвертого слоя, Никита сначала не поверил глазам, затем обнаружил, что может гулять по нему, как по проспекту, и чуть не лопнул от самодовольства. Никому из Светлых Иных его уровня такое было не под силу! Обманчивая доступность сумеречных глубин казалась ему необычайно притягательной, пока очередное «сверхнормативное погружение» не перевернуло жизнь с ног на голову.
Это после него все потеряло смысл.
Никита уволился из Ночного Дозора столицы и несколько месяцев пил, чтобы не видеть во сне, как Сумрак улыбается ему свинцовыми небесами, продувает ветрами и бесконечно наполняет красками мертвый песок четвертого слоя, который Никита отрешенно пересыпал из ладони в ладонь, забывая звуки, запахи и цвета человеческого мира. Сумрак никого не отпускал без оплаты. И дозорный Сурнин рисковал заплатить цену даже большую, чем обнуленный маг, выжавший себя без остатка. Из двух реальностей, между которыми вечно балансируют Иные, обнуленный маг терял реальность сумеречную. В запасе у него оставалась долгая жизнь среди людей и неплохие шансы на постепенное восстановление способностей. Никита в аналогичной ситуации безвозвратно терял другую реальность – человеческую, в которой оставалась Настя и все, кто, как только что выяснилось, был ему дорог…
