Бен Ааронович - Луна над Сохо
В этот самый момент, если верить часам той камеры, что висит в вестибюле, ваш покорный слуга как раз показывал удостоверение на входе. На записи видно, что, попав внутрь, я, со стаканом двойного макиато в одной руке и рулетиком с корицей в другой, направляюсь к центральной лестнице и по ней — к тому же кабинету для допроса, что и Парди. И оказываюсь как раз этажом ниже него. Кабинеты для допроса — это самые обычные комнаты, в которых есть стол, стулья, хорошая звукоизоляция и место, куда можно по окончании беседы с подозреваемым сложить толстые телефонные справочники. Современные комнаты для допросов оснащены как минимум двумя камерами, звукозаписывающим устройством, зеркалом, сквозь которое можно подглядывать снаружи, что происходит в комнате, и еще дополнительным кабинетиком, где старший следователь может следить по мониторам за ходом нескольких допросов одновременно — или, как вариант, лечь вздремнуть. В участке Центрального Вест-Энда все это было втиснуто в помещение, спроектированное аж в тридцатые годы и предназначенное под скромный офис со свободной планировкой. Это означало, что коридор, который вел мимо кабинетов для допроса, был, мягко говоря, узковат. Единственная камера, направленная на него, вышла из строя как раз тогда, когда я начал подниматься по лестнице, а все записывающие устройства в кабинетах были выключены. Но мне это сыграло на руку, ибо, когда я поднялся на этаж, завернул за угол и столкнулся нос к носу с Бледной Леди, мое тридцатисекундное остолбенение — а следовательно, и бездействие — не было впоследствии занесено в протокол.
Не считая прически, представлявшей собой неровное каре, ее внешность полностью совпадала с показаниями свидетелей: мертвенно-бледное лицо, большие глаза, пугающе-алый рот. На ней были серые спортивные брюки и кораллового цвета толстовка с капюшоном. Сперва Бледная Леди меня вообще не заметила, так как пыталась стряхнуть со своей ноги констебля Филиппа Парди. Тот распростерся на полу с безвольно болтающейся левой рукой, сломанной, как потом выяснилось, в двух местах. Правой он что было сил вцепился в неестественно тонкую лодыжку Бледной Леди. Один глаз у него был закрыт, и под ним уже разрастался синяк; из носа текла кровь.
Я не мог сдвинуться с места. Может, из-за шока, может, потому что только что откусил большой кусок от своей булки, — а может, просто потому что слишком уж много паранормальной дряни случилось со мной с утра.
Но Парди меня заметил. И прохрипел: «Помогите».
Бледная Леди тоже уставилась на меня, склонив голову набок.
— Помогите! — повторил Парди.
Я попытался сказать ему, чтобы отпустил ее, — но изо рта у меня вырвалось неразборчивое бурчание и целый фонтан крошек. Изящным движением Бледная Леди подняла руку и ударила Парди по сжатым пальцам. Раздался отчетливый хруст костей, Парди взвыл и отпустил ее ногу. Бледная Леди улыбнулась, демонстрируя чересчур много зубов — я уже видел раньше такую улыбку. И знал, что за ней последует. Она вся подобралась — я сделал то же самое. А потом она бросилась ко мне, с места развив невероятную, жуткую скорость, раскрыв рот, оскалив зубы. И когда она приблизилась, я плеснул ей в лицо кофе. Кофе я только что купил. Он был очень горячий.
Она закричала. Я сразу же отскочил в сторону, стремясь убраться с ее пути. Но, поскольку коридор был очень узкий, она все же задела меня плечом, и сила этого удара была такова, что я крутанулся вокруг своей оси и свалился на пол. Все равно как если бы на меня на большой скорости наехал велосипедист. Я откатился подальше, чтобы Бледная Леди не сразу смогла меня достать, поднялся на ноги и обнаружил, что ее уже и след простыл.
Возле дверей всех кабинетов для допроса имеются кнопки аварийного сигнала. Перешагнув через Парди, я нажал одну из них и ворвался в тот кабинет, куда мы посадили Смита.
Смит, обмякнув, сидел на стуле. Голова его была запрокинута, рот открыт, а посреди груди зияло отверстие, как от пули, окруженное точно таким же ореолом, как раны Бесшеего Тони.
В кабинет осторожно заглянула девушка в форме констебля.
— Вы кто? — спросила она, направив на меня пистолет-электрошокер.
— Питер Грант, — ответил я. — Подозреваемая — белая женщина, одета в серые спортивные брюки и розовую толстовку. Предположительно вооружена. Возможно, еще не покинула здание.
Констебль изумленно на меня уставилась.
— Так и есть, — сказала она.
— Вы проходили курс оказания первой помощи? — спросил я.
— Да, месяц назад.
— Тогда давайте пистолет и займитесь Парди.
Она протянула мне пистолет. Тяжелый, хотя и пластиковый, он напоминал оружие из фильма «Доктор Кто». Констебль, несмотря на потрясение, сразу поняла, что Смиту уже не поможешь, и побежала за аптечкой, чтобы перевязать Парди.
Я снова перешагнул через Парди и мельком глянул, жив ли он еще.
— Сейчас тебе помогут, — сказал я. — Но какого черта ты тут делал?
Парди позеленел от боли, лицо покрылось холодным потом. И при этом он нашел в себе силы рассмеяться — как смог.
— Тут столовая лучше, чем в нашем участке, — проговорил он.
Я пообещал ему, что все будет хорошо, и устремился к лестнице.
Когда человек служит в полиции, он проводит гораздо больше времени на улицах города, нежели в участках. В самый обычный день количество полицейских на улицах относится к количеству гражданского населения как один к трем. Таким образом, если в каком-то из участков что-то случается, все мчатся туда на помощь. А на это нужно определенное время. Бледная Леди была дикая, это да, но отнюдь не глупая. И соответственно, намеревалась кратчайшим путем покинуть здание, пока сюда не сбежались копы со всего города.
С тех пор как в семидесятые ирландские террористы взрывали в Лондоне бомбы, у полиции появилось очень четкое понимание того, что должно находиться внутри здания полицейского участка, а что — снаружи. И что разделять внутреннюю и наружную части должны стены из армированного прозрачного материала «перспекс». Участок Центрального Вест-Энда исключением не был. Но ко входу в здание вела облицованная мрамором лестница, построенная явно без учета потребностей инвалидов. По этой причине здесь была еще одна дверь, расположенная вровень с тротуаром слева от главного входа. Она вела в холл, прямо к подножию внутренней лестницы, так что при необходимости можно было подъехать на инвалидной коляске сразу к лифту. Но проектировщики тоже были не дураки. Дверь они сделали толстенную, а камеру над ней установили с тем расчетом, чтобы дежурный на КПП мог заранее видеть, кого он впускает. И все бы было хорошо, если бы молодой констебль из отдела убийств, возвращаясь из китайской забегаловки с полным пакетом еды, не решил сократить путь и пройти через эту дверь вместо того, чтобы подниматься по лестнице.
Бледная Леди налетела на него, как раз когда он заходил. Я сбежал с лестницы именно в тот момент, когда он упал в лужу темно-красной жидкости: как выяснилось, это был кисло-сладкий соус.
— Вызывайте подкрепление! — крикнул я, перескочил через него и вылетел на улицу под ливень.
Я видел, как она неслась, лавируя, по центральной части Сэвайл-роу, мешая движению машин. Серебристый «Мерседес SL500» вильнул в сторону, чтобы не сбить ее, и въехал в бок припаркованному у тротуара «Порше Каррера». Это вызвало бурную реакцию сигнальных устройств на всех окрестных машинах. Я тоже бежал по центральной части дороги и изо всех сил старался сократить дистанцию между нами: как я понял, из всех офицеров только я знал подозреваемую в лицо. Поскольку дело происходило в центре Вест-Энда субботним вечером, то, несмотря на непогоду, на улицах было полно туристов и гуляющих горожан. И я понял, что если сейчас потеряю Бледную Леди из виду, то она растворится в толпе без следа.
Сунув пистолет в карман куртки, я нашарил там же гарнитуру. Несколько раз попытался ее включить, потом вспомнил, что не удосужился вставить обратно батарейки. На перекрестке Сэвайл-роу и Виго-стрит Бледная Леди свернула налево, к Риджент-стрит. В сторону Сохо. Лихо завернув за угол, я выронил гарнитуру, и она, подпрыгивая, закатилась под какую-то машину.
Виго-стрит — это просто-напросто переулок с претензией на богемность, узенькая улочка с массой фастфудов и кофеен. Она соединяет Сэвайл-роу и Риджент-стрит. Было уже поздно, забегаловки позакрывались, и Бледной Леди приходилось лавировать между пешеходами — очевидно, потому, что если бы она принялась их сбивать одного за другим, это задержало бы ее еще больше. Мне удалось на бегу достать из кармана телефон. Как любой полицейский моложе сорока, я пользуюсь кнопкой горячей линии лондонской полиции, при помощи которой можно соединиться с оператором сразу, безо всяких «выберите нужную вам опцию».
Когда бежишь по узкой улице, преследуя подозреваемого, а с неба при этом льет как из ведра, расслышать, что тебе говорят по телефону, практически невозможно. Поэтому, выждав несколько секунд, я, задыхаясь, представился и описал подозреваемую, которую преследовал. Говорить тоже нелегко, когда пытаешься не отстать от бегущего преступника, который к тому же бросается через перекресток на магистральной дороге, не дожидаясь зеленого света.
