Ворожей Горин – Зов крови (СИ) - Ильичев Евгений

— Тебе не послышалось, ворожей, — перебила меня она. — Я действительно сделала тебе предложение руки и сердца.

— Вы? Мне⁈ — я был готов еще раз закашляться, благо не стал продолжать трапезу. — Но с какой это стати?

— А чего ты так удивляешься, Гриша? Ты молод, я молода… Ну, относительно, — она сейчас рассуждала так, словно меня рядом и не было. — Впрочем, тебя это уже не касается. Знать меня как супругу ты будешь именно такой, какой видишь сейчас. Более того, я уверена, что ты и не подумаешь юлить и просто примешь мое предложение. Причем примешь с благодарностью и безо всяких промедлений.

«Ага, бегу и спотыкаюсь…»

Пелагея даже не пыталась корчить из себя кокетку. В отличие от ее матери, Радмилы, в образе которой секс и похоть просто били через край, эта ворожея определенно не заигрывала с моим мужским началом. Повторюсь, она была красива, но не прекрасна. Она была, как бы выразиться точнее… да, обворожительна. Наверное, это будет наиболее точным определением. Обворожительная ворожея — такая вот тавтология. Если рассматривать только визуал, то мамаша ее, Радмила, выглядела куда эффектнее. Благо мой кот открыл мне глаза на их истинную суть, да и в целом со всеми моими приключениями за прошедшие двое суток я уже с настороженностью относился ко всему, что видят мои глаза, слышат уши и осязает нос.

— Откуда такая уверенность? — немного осмелев, поинтересовался я, вновь принимаясь за суп харчо. Он тут, кстати, был отменным. Надо бы запомнить местечко, вдруг все же выживу.

— Я же ведьма, — чуть улыбнувшись, ответила Пелагея. — Разве не так ты меня называл последние сутки? Я знаю многое. Многое умею. Разве таким, как я, нужны оправдания личных мотивов?

— Подслушивали, значит…

— Не я.

— Ваш питомец? — предположил я, пытаясь понять, где именно мог прятаться огромный ворон Пелагеи в момент моего разговора с Василием. Или они, ко всему прочему, еще и невидимыми умеют становиться? Если так, то плохо дело. Нужно будет всегда и везде держать язык за зубами, мало ли, кто рядом околачивается. Во всяком случае, до тех пор, пока я не научусь угрозы подобного рода распознавать, но на это время необходимо, а его у меня как раз таки и нет.

— Не суть важно, — уклонилась от прямого вопроса ворожея. — Главное, что ты услышал меня и уже понимаешь, что я права. Мое предложение уже прозвучало, луна и звезды его услышали и призваны в свидетели. Озвучиваю это предложение единожды, и ты это знаешь. Бегать за тобой никто не собирается. Кроме того, мой вариант решения нашей, так сказать, пикантной проблемы… — она деликатно кашлянула в кулачок, и услужливый официант, ожидавший неподалеку, тут же подлил в ее бокал вина, — в общем, наш с тобой союз, Григорий, единственный удобоваримый для всех нас вариант.

Довольно быстро отойдя от первого натиска своей потенциальной невесты, я начал лихорадочно соображать. Что ворожея имеет в виду под таким экстравагантным решением наших дрязг? Пожениться — разве это как-то решает проблему? Это, конечно, лучше, чем помереть в неравном бою с ворожеями, но все же та еще кабала на будущее. И это только в том случае, что в этом предложении не будет никаких подводных камней и подвохов, в чем я лично сильно сомневался. Я уже молчу о том, что мне самому вариант c женитьбой вообще никак не улыбается. После фиаско с Настей я не то что жениться ни на ком не хочу, я вообще ни с кем не хочу серьезных отношений. А если бы и хотел, то долбанутая семейка ворожей рассматривалась бы мной лишь в случае угрозы неминуемой смерти. Хотя сейчас, вполне возможно, и был как раз такой вариант. Уверен, альтернативой данному предложению будет именно смерть. Собственно, именно с этого я и решил начать выяснение нюансов выдвинутого предложения. Или все-таки ультиматума?

— В чем ваша выгода?

— Прости? — искренне удивилась вопросу Пелагея. — Ты становишься моим законным супругом, стало быть, мы с тобой поровну делим все нажитое имущество.

— Простите, но в нашем мире это так не работает, — поправил я зарвавшуюся даму. — У нас если люди женятся, то совместно нажитым называется имущество, которое приобретено в браке, но уж никак не то, с чем мужчина и женщина к этому браку подошли.

— Ты хрен с пальцем не путай, Гришенька, — посоветовала мне Пелагея. — Я на твою двушку в Кукуево не зарюсь, это во-первых. А во-вторых, в мире ночи люди, вступившие в союз, делят все, что у них имеется. И я сейчас не про квартиры, машины или счет в банке. Я про ту энергию, которой мы обладаем. В нашем с тобой случае речь идет о силе, которой ты обзавелся по чистой случайности. О силе моего рода — рода ворожей Семеновых.

— Ладно, с этим разобрались, — согласился я с такой трактовкой.

Признаться, я действительно не больно-то и хотел становиться частью этого противоречивого и странного мира ворожей. Повторюсь, существовал бы какой бескровный вариант передачи той силы, что мне бабка Семенова передала обманом, тут же избавился бы от нее. Но такого варианта мне никто не предложил. Более того, вокруг этого казуса долбаные наследнички устроили настоящие танцы с бубнами и пытались сделать из меня идиота. Нет бы, просто подойти да поговорить по душам. Объяснить, что да как, разобраться, предложить тот или иной вариант решения. Глядишь, я бы взял да и согласился. Сейчас же мне все уже кажется странным и подозрительным. О Радмилу я уже обжегся (как, впрочем, и она об меня, хех), теперь и на воду дуть буду, и на молоко.

— А какова альтернатива, позвольте полюбопытствовать?

На амимичном лице Пелагеи довольно выразительно вскинулась кверху бровь. Я поспешил конкретизировать свой вопрос:

— Не поверю, что из всех возможных вариантов передачи силы вы добровольно выбрали тот, который подразумевает наше с вами соитие и совместное проживание. Ваша матушка, помнится, предлагала мне на какой-то курган вместе прокатиться да обрядец какой-то провести. Кроме того, она обещала мою жизнь круто в лучшую сторону изменить, чуть ли не в прошлое меня заслать предлагала, это у нее была плата такая за мою сговорчивость. Но ни о какой близости речи не шло, хотя ваша матушка и выглядела, как порнозвезда. Уж простите за уточнение, но таковы факты.

Я старался говорить как можно добродушнее. Кто ее знает, ворожею эту, может, она психованная или вообще больная на всю голову. Не зря же меня и кот, и Варвара Петровна именно от ее общества предостерегали. По собственному опыту знаю, что с такими женщинами шутки плохи. Услышит такая невменько от потенциального жениха однозначное «нет», да как набросится на него. Кстати, я был уверен, что если сейчас меня Пелагея на куски резать примется, то ни официанты, ни хостес, ни тем более повара вступаться за меня не станут. Более того, они, скорее всего, даже не заметят, что вокруг происходит какая-то лютая дичь. Уж что-что, а пыль в глаза ворожеи пускать умеют, уроки Радмилы я усвоил крепко-накрепко. Один хряк чего стоил! И ведь все руководство больницы его видело, всем старая чародейка глаза застила своей ворожбой. Ладно, не о ней сейчас речь. Тут моя судьба решается, даже, можно сказать, семейное счастье.

Пелагея ответила не сразу, на раздумья ушла целая минута. За это время опустел еще один бокал вина, который, впрочем, тут же наполнили вновь. Когда же она заговорила, стало ясно, что слова свои она выбирает очень тщательно, фильтруя, что говорить, а что нет. Не хотят они меня лишней информацией кормить и открывать передо мной свой мир ночи, ох и не хотят! С чего бы это? Неужели все-таки чувствуют за мной силу? Или это я свое ЧСВ так тешу?

— Матушка моя всегда была склонна к театральным эффектам и приемам, — начала меж тем говорить Пелагея, явно взвешивая каждую фразу. — Ей так веселее живется, да и дышится, как мне кажется, свободнее. Любую, даже мелкую проблему она решает посредством своих маленьких пьес и постановок. Драма у нее в крови, тут уж ничего не попишешь. Но, как по мне, всего должно быть в меру. Жизнь не водевиль, не трагедия в трех актах — в реальной жизни столько перипетий за сутки может произойти с человеком, что не каждый сценарист или драматург до такого додумался бы. Кроме того, большого количества факторов она не учла, как по мне.