Под тихое мурчание...(СИ) - Титова Яна
— У него несколько переломов, — сообщила Егору с Таей ветеринарша Инга, — и позвоночник сильно поврежден. Мы это все вылечим, но до этого ему нельзя превращаться обратно — тогда он окончательно все себе переломает и уже не сможет ходить. А срастаться все будет точно больше суток…
Грушев и его подруга переглянулись, не зная, какая участь будет лучше для едва не убившего их недавнего врага. Константин, выпущенный сестрой из подвала, где Илья запер его, предварительно усыпив, тоже промолчал — ему было не до Ильи, он во все глаза смотрел на Таисию, словно не мог поверить, что с ней все в порядке и что ее путешествие в соседний закрытый город закончилось благополучно.
— Постарайтесь сделать так, чтобы он все-таки смог стать человеком меньше, чем через полдня, — попросил Егор Ингу. — Он должен будет предстать перед судом, и ему в любом случае нет теперь хода из нашего города.
— Сделаем, что сможем, — пообещала та.
За окном послышался шум мотора — остальные члены комиссии уезжали из кошачьего города ни с чем, угрожая директору и остальным, что так этого не оставят. Кто-то пробежал по коридору — в питомнике продолжалась обычная жизнь. Люди ухаживали за баюнами, а те лечили людей и занимались своими кошачьими делами…
— Пошли отдохнем, — сказал Егор Таисии и увлек ее к двери, по пути подмигнув ее кузену. Тот, по всей видимости, все еще опасающийся, что его будут осуждать за то, что он не справился с Ильей, облегченно улыбнулся. А потом подмигнул Грушеву в ответ, бросив многозначительный взгляд на Таю.
Парень с девушкой вышли в коридор и медленно зашагали к комнате Егора. Там царил беспорядок, который они оставили два дня назад, узнав о приезде проверяющих: закрывавший пол ковер был усеян обрывками обоев. Грушев закрыл дверь, стащил с кровати одеяло и бросил его прямо на эти обрывки, а потом положил на него подушку и плед, и они с Таисией рухнули на это одеяло, больше не обращая внимания ни на бардак, ни на шум из коридора.
— Не могу поверить, что мы живы… И остались людьми… — пробормотала Полуянова, обнимая своего друга. — Я была готова к тому, чтобы навсегда стать кошкой. Думала даже, что в этом будут и свои хорошие стороны…
— Ну что ты, как можно! — возразил Егор, прижимая ее к себе и заворачиваясь вместе с ней в одеяло. — Если бы мы остались кошками, я не смог бы отвезти тебя в свадебное путешествие — в Таиланд, к твоим родным! А теперь мы обязательно туда поедем.
И хотя Таисия была в тот момент в человеческом обличье, Грушев мог поклясться, что почувствовал, как она мурлычет.
А потом он внезапно увидел под самым потолком, над шкафом, два горящих глаза. Они были зелеными — того самого ядовито-зеленого оттенка, какой был только у Нагломорда и его многочисленных рыжих отпрысков.
Грушев закатил глаза. А потом, как это уже бывало, сделал страшное лицо и незаметно от уткнувшейся ему в плечо Таисии погрозил затаившемуся на шкафу нахалу пальцем. «Отвернись и не подсматривай, рыжая скотина!» — произнес он одними губами.
Зеленые огни нехотя погасли.
СПб, 2020
