Александра Огеньская - Старовский раскоп
— И что мне теперь делать?
— Можешь попробовать подать апелляцию, но, если я не ошибаюсь, обряд через три дня, двадцать пятого. Ее просто не успеют рассмотреть. Могу подать я. Но у меня не примут вообще.
— Значит… все? Совсем?
Вот… тоска. И снег за немытыми стеклами — снег, ветер и снова снег. И уже не разобрать, где там небо, а где еще что.
— Ну, парень…
Там, на улице, даже подвывало. Как старая бездомная собака, замерзающая насмерть.
— Я её все равно найду.
— Не пори горячку. Девчонка все равно должна была умереть, а так хоть… Хоть кому-то ее жизнь сгодится.
Нехорошее слово Андрей сдержал. Под пальцами простонал пластиковый стаканчик. Полилось на штаны. И когда только успели сунуть? Стаканчик-то?
— Шшшш… Тьфу! Вот тебе тряпка! Слушай, есть еще один способ, но это авантюра чистой воды…
— Мне все равно.
— Если ты сейчас подашь апелляцию, ее разве что через неделю рассмотрят. И отклонят. Но есть одно исключение — ты можешь заявить, что был с этой своей Алиной… как это?… сговорен, наверно, правильно сказать. То есть заявишь, что имел намерение взять ее в жены и уже сделал предложение.
— Кто-то должен подтвердить?
— Два свидетеля.
— Ясно. Нет у меня двух свидетелей.
— Обидно. Впрочем, сдается мне… ладно, не нравится мне все это. Чует мое сердце, дельце нечисто. Хотя, может, мне всего лишь кажется. Вот что… Если тебе все равно заняться нечем, кроме как эту твою Алину спасать… Я тебе сейчас пару книжечек дам, ты прочтешь, составишь свое мнение и, может быть, что-то сообразишь. И поступишь по обстоятельствам. А то, боюсь, мне сюда соваться бессмысленно.
— У меня нет времени читать книжки! — простонал Андрей.
— Найдешь. Если мне не кажется, если у меня, старого хрена, не паранойя и маразм, как кое-кто считает… я им обряд сорву. Пацана жалко. Но сорву.
— Давайте ваши книжечки.
— Сейчас.
Притащил два учебника. Один про зооморфов, история, другой про обряды. А вдруг этот Егор Семеныч и правда псих и маразматик? Опять пришёл котяра, Андрей глянул в его глазищи, и решил, что, возможно, мужик и псих, но кот точно в порядке. Может быть, даже слишком. Очень уж умные глазищи. Так не бывает.
— Мне сейчас читать?
— Нет. Уходи. Не говори никому, что был у меня. Тебе могут не поверить. Позвонишь мне, я там на бумажке свой номер написал и номера страниц. Позвонишь, как прочтешь, поговорим.
— Хорошо.
Буквально вытолкали за дверь. Кот снова мявкал, но уже без былого задора, и за сохранность своих пяток Андрей больше не опасался.
А в подъезде — вонючем и темном — настигла телефонная трель.
— Пап?
— Андрей, я от координатора только что. Насчет твоей Алины, не очень хорошая новость…
— Про разрешение? Знаю.
— Откуда?
— Потом расскажу. Я скоро домой.
— Жду.
На пороге задержался. Через дверной проем хлестала снежная круговерть, декабрьское буйство не только что не пошло на убыль, а еще разошлось, и окунаться в него было страшновато. Андрей отчаянно вдохнул теплого подвального воздуха полные легкие и вывалился в метель. Метель равнодушно проглотила, пережевала, перетерла между ледяными ладонями, потискала и помяла, а потом выплюнула в нутро автобуса. И дальше бесилась уже только за его стеклами.
***
" Раздел 5. Пантеры.
Мифология.
Основное божество — Саат Великолепная, изображается в виде огромной черной Пантеры с зелеными глазами, в декоративно-прикладном искусстве присутствует в качестве схематической кошки либо абстрактных символов — солнце с кошачьими глазами, любой солярный знак вкупе с литерой "S".
Согласно легендам, все пантеры произошли от союза Саат и Небесного свода раньше всех остальных Кланов, при этом некоторые Кланы, в том числе Волков, Медведей и Койотов, по версии кошачьих мифов, имеют происхождение от злого бога Канкуна и считаются нечистыми изначально. Всякое общение с ними запрещено, а после случайных встреч следует произвести обряд очищения. В мифах так же немалое внимание уделяется вопросам Кошачьих "уязвимостей", в частности, непереносимости серебра. Серебро рассматривается во взаимосвязи с лунными периодами, из которых, как известно, самым опасным считаются два дня перед полнолуньем и два дня после. В "основном" мифе мы находим упоминание: "И тогда создала Она землю и руды ее, а после, когда луна сделалась самая полная, утомилась и легла отдохнуть. И пока Саат спала, лунный яд просочился на землю и превратился в серебро, и с тех пор этот презренный металл путает мысли и сводит с ума". Главное святилище Саат (в настоящий момент снесено и реконструкции не подлежит) располагалось в Западной Сибири, на реке Ырташ, в Зарецкой области. Было разрушено по решению Малого Круга на последнем этапе войны Кланов в 1990 году с передачей соответствующей территории в распоряжение клана Волков.
Обряды.
Обряд призвания Саат…
Относится к категории особо сложных. Суть обряда заключается, фактически, в открытии нерегулярного Источника (мощность по стандартной шкале: восемь — десять баллов), что сопровождается зачастую массовыми галлюцинациями. Энергия Источника направляется на подпитку Клана, тем самым обеспечивая надежную защиту территорий и общее усиление Клана ("благодать Саат"). Существует мнение, что Клану Пантер удавалось удерживать влияние в достаточно большом регионе и благополучно увеличивать свою численность на протяжении веков (приблизительно с седьмого века н. э. по конец двадцатого века) исключительно благодаря регулярному (раз в семьдесят лет) проведению данного обряда. Однако на настоящий момент обряд признан темномагическим и запрещен решением Координаторского совета по Западносибирскому региону. Обряд действительно предполагает человеческое жертвоприношение и использование энергетического потенциала некоторого количества магически одаренных (в отдельных случаях вплоть до полного истощения), поэтому проведение данного обряда противоречит Хартии Баланса.
Обряд исцеления.
Обряд с использованием практики передачи энергии от одного живого существа другому…
***
Антон.
А вот замечательно носиться по лесу в середине ночи в декабре! Лапы мерзнут, хвост отваливается… Думал взять след и выпотрошить какого-нибудь несчастного мышонка-бельчонка-зайчонка… Никаких вам зайчат и прочих тварей среди ночи в мороз.
Ничего, только темнота, расцвеченная небом в звездах, а звезды большие и тяжелые, и все как одна — презрительные и злые. Еще вон сосны. Сосны тощие, ощипанные навалившимся морозом, унылые и скрипучие.
Снег по брюхо. Навалило за зиму. Давно такого не было. Под снегом, если прислушаться — тонкие шорохи и встревоженные попискивания.
Пусть их. В глотку не лезет.
Ночь черная и ледяная.
Еще сколько-то побегать, а потом возвращаться. Шерсть короткая и совсем уже не греет.
Домик за тридцать километров от Нововерска, а в Нововерске сейчас только настоящая жизнь и начинается — неон рекламы, ночные автострады залеплены огнями, яркие дорогие автомобили останавливаются перед сияющими дверями, хлопают дверями, и вытекают из них пестрые возбужденные люди, у которых сейчас — она самая, жизнь.
Хорошо им там.
А тут — домишко. В домишке печка, некоторый запасец дров, с лета — лапша быстрого приготовления, керосинка и свечи. И там еще лежанка, на которой, наверно, спит эта девчонка. Хорошо, если спит. В домике еще рюкзак, а в рюкзаке — бутылка. И Антон мог бы поклясться — этой бутылки он в рюкзак не пихал. Сама завелась? Наползла…
До домика — цепочка следов. Перекрест — лосиные. Сумасшедший лось какой-то, по ночам шляется. Может, сова спугнула. А сову спугнул Антон, когда в злости дербанил ветки каких-то кустов.
Ну, зато теперь уже точно спит. Девчонка.
У домика — орешник. Старый и кривой. Просел под тяжестью снега и едва дышит уже. Наверно, рухнет скоро и придавит собой домик. А прошлым летом пилить рука не поднялась.
Она уже действительно спит — черная уютная кошечка клубком на лежанке, под печной треск и тихий шелест потревоженного барьера. Во сне поводит ухом и дергает хвостом.
За окном — тонкий намек на утро. Оттаивающие подушечки лап режет ножом. Пантеры — теплолюбивые животины, им в Сибири никогда хорошо не было. На кой вообще здесь сидеть? Почему не Африка, почему не Индия?! Из-за святилища какого-то?! Саат, которой не существует?! Которой поклонялись лохматые хвостатые предки, обпившись настойки валерианы?!
Черт бы их побрал! Лапы отваливаются, оттаяв.
И теперь — можно отдохнуть самому.
… Шёл, шёл Кот — лесом, полем и снова лесом. Вдруг видит — река. Такая широкая, что деревья на той стороне кажутся травинками. Такая глубокая, что даже рыбы тонут. Пригорюнился Кот — как ему дальше идти? Как ему до края земли дойти и вниз заглянуть? Присел под деревом и песню завел о своей тяжкой судьбине. Прилетела Птица, села на самую верхнюю ветку дерева и слушает.
