Марина Ефиминюк - Наследница
Он резко отпускает меня. Размахиваюсь и бью его по щеке сжатым кулаком. На его лице расцветает красный след.
– Нельзя было позволять мне садиться в тот проклятый экипаж. Нельзя было проводить со мной прошлую ночь. Что? Соблазнить и бросить? – У меня вырывается истеричный смешок. – Это просто… нелогично.
– Отчего же?
– Логичнее было бы жениться на мне и добить врагов. Если бы вместо номера в гостином дворе ты привез меня в молельню, то я бы не задумывалась ни секунды перед обрядом венчания. Чего ты добился сейчас?
День за днем я выпускаю на свободу так много злых слов, наполняющих душу, но почему прямо сейчас не могу придумать ничего стоящего?
Разворачиваюсь, направляюсь обратно в спальню, но не выдерживаю и выпаливаю злые слова, хотя понимаю, что они его не заденут.
– Я хочу забыть о тебе как о страшном сне. Забыть и никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не вспоминать. И даже если мы встретимся на улице и я случайно тебя узнаю, то надеюсь, что все равно не смогу вспомнить твое проклятое имя…
Оглохнув от болезненного воспоминания, я развернулась и быстро, пока меня не заметили, направилась к лестнице. Быстро стала подниматься, но на последней ступеньке споткнулась о край ковровой дорожки и с трудом удержала равновесие. От того, что, как в ночном кошмаре, я едва не скатилась с высокой лестницы, меня бросило в жар.
И тут на полу что-то блеснуло. Медленно я протянула дрожащую руку и подняла золотой замочек от украшения. Застежка в форме лилии как две капли воды походила на ту, что держала жемчужное ожерелье, когда-то подаренное Владом.
Сон слился с явью. Что произошло той ночью? Что из того, что я вспомнила, правда, а что являлось плодом фантазии? Мне казалось, что я схожу с ума.
– Анна, почему ты не спишь? – прозвучал из холла удивленный голос Влада. Перешагивая через ступеньку, он бросился ко мне, стремительный и энергичный.
– А где Ева? – растерянно спросила я, и он замер на ступеньках. – Последнее, что я услышала, как ты сказал, что она больше не задевает тебя. Что было дальше?
Он молчал. Пальцы до побелевших костяшек сжимались на перилах. И я понимала, стоять на лестнице, выяснять отношения на весь дом, это было так… неприлично.
– Тебе стоило дослушать, – произнес он, – потому что я сказал, что влюблен в тебя.
Я сжала кулаки и, не оглянувшись, спросила:
– С каких пор? Когда я бежала к тебе через дождь на омнибусной станции, ты меня любил? Или когда мы были близки в первый раз?
– Нет.
– Тогда с каких пор? Я забыла этот момент?
– В ту ночь, когда я увез тебя из столицы, во сне ты позвала меня по имени, – в его голосе звучал страх, – и я понял, что хочу удавиться от мысли, что сделал с тобой.
– И ты выгнал меня?
– Я не мог допустить, чтобы ты запачкалась еще больше.
– Но я испачкалась настолько, что позволила своему отцу умереть.
– О чем ты говоришь? – Он быстро обошел меня и, сжав плечи, с ошеломлением заглянул в лицо.
– Ты был прав, когда спрашивал, что же я делала прежде, чем бросилась от бессильного гнева в Эльбу. Я вспомнила, и оказалось, что злодей все время находился под носом. Я потратила кучу времени, вычисляя его, а он смотрел на меня из зеркала. Так ответьте мне, суним Горский, как я могу простить вас, если сама не имею права на прощение?
В испуганной тишине мы смотрели глаза в глаза. Вряд ли мы смогли бы встретиться случайно на улице и полюбить друг друга просто так, без причины. Мы всегда жили на разных планетах, вращавшихся на разных орбитах.
– Как скажешь, – прошептал он, не пытаясь спорить.
Прежде чем уехать под утро, Влад тихо вошел в мои покои. На столе он оставил разорванный на две равные части контракт.
* * *
В кабинете Кастана творился настоящий хаос. Казалось, что судебный заступник решил затеять ремонт. Гравюры, висевшие в рамках, были сняты со стен, на диване высились пирамиды каких-то папок, еще не успевших перекочевать в несгораемые сундуки.
– Что происходит? – с удивлением спросила я, оглядывая разруху.
Лучший друг поднялся из-за стола.
– Я отправляю вещи в Гнездич.
– Решил переехать?
Он кивнул и указал на заваленный диван:
– Присаживайся?
Не успел он предложить, как на пол плавно соскользнуло несколько папок.
– Я сяду на стул, – тут же предложила я, устраиваясь на единственном свободном месте для визитеров.
– Извини, что не смог заглянуть в особняк, как видишь… – Он обвел рукой фактически разгромленный кабинет.
– Мне полезно сбежать из дома, – призналась я. – Иногда мне кажется, что я задыхаюсь в его стенах.
– Сегодня днем ко мне пришло странное письмо от сунима Горского, – объявил Кастан. – Он прислал официальный отказ от исполнения контракта и скрепил письмо личной магической печатью. Что случилось?
– Мы решили, что недостаточно хорошо подумали прежде, чем заговорили о брачном обряде, но нас связывал контракт. – Я надеялась, что выглядела столь же небрежной, как и мой тон. – Теперь он разорван без взаимных претензий сторон…
– Ты в порядке? – перебил меня Кастан.
– Я в полном порядке, – солгала я. – Клянусь, я больше не собираюсь топиться и даже не написала в блокнот ни одного слова.
Врушка! С самого утра в своем блокноте сто раз я вывела имя Влад, еще пятьдесят «прощаю» и один раз «скучаю». Очевидно, что суним Горский действовал на меня разрушающе, даже словарный запас в последние недели заметно оскудел.
– Зачем ты хотел меня видеть? – решительно закрыла я тему Влада.
– Ты просила узнать, не случалось ли в доме каких-нибудь скандалов, так вот, я кое-что выяснил. – Кастан вытащил из ящика письменного стола какие-то бумаги. – Сегодня я получил письмо от старого слуги, но не стал передавать его в особняк, потому что Клотильда читает абсолютно все письма, которые приходят в дом.
Видимо, у меня вытянулось лицо, и судебный заступник удивленно изогнул брови:
– Ты не знала? Она обладает очень странным даром узнавать о содержимом закрытого конверта, просто к нему прикоснувшись.
– У Кло есть дар? – изумилась я. – Как ты узнал?
– Случайно ее застал за… Как вы это называете? Ворожбой? С тех пор она меня страшно не любит.
– Мне казалось, что тетка вообще мало кого любит, – фыркнула я, забирая письмо.
– Но меня особенно.
Вскрыв конверт, я вытащила худенькое послание на двух небольших листах. Чтение заняло немного времени. Старый слуга описывал совершенно банальную историю о том, что мой отец сходил налево, и в доме поднялся страшный скандал. Я почувствовала разочарование.
– Эта история не представляет собой ничего особенного, подобное повсеместно происходит в аристократических семьях. Мне неприятно узнать, что отец изменил матери, но его адюльтер никак не объясняет, почему через двадцать два года Уилборт нанял убийцу, чтобы избавиться от меня.
– Мой помощник покопался в архивах и нашел имя женщины, с которой у твоего отца случился роман. Ее имя Агата Зарецкая, и прошлой осенью она умерла от чахотки в Неале.
Услышав знакомую фамилию, я оцепенела.
– Я не верю в совпадения, поэтому уверен, что ее дочь служит помощницей у твоей тетки, – резюмировал Кастан.
На площади ударили в молельный гонг, и звук, призывавший прихожан на молитву в центральный храм, тревожным набатом разрушил воцарившуюся в кабинете тишину.
Перед мысленным взором вдруг промелькнули десятки незначительных на первый взгляд событий. Тетка Клотильда заставляет Пруденс играть на рояле, хотя очевидно, что девушка не обладает слухом и музыка дается ей с огромным трудом. Тетка, одергивающая помощницу, когда та кладет на стол локти, отправляющая ее на курорт в качестве моей дуэньи.
Мы с Пруденс так похожи, что нас обязательно кто-нибудь путает.
* * *
Когда я вышла из кареты перед парадными дверьми в особняк, то меня ждала странность. Обычно, стоило моему экипажу вкатить в ворота, как питбуль на всех парусах рвался к колесам и с бешеным лаем бежал за экипажем до самого дома, но не в этот раз, и внутри шевельнулось беспокойство.
В самом доме царила почти неестественная тишина, магические светильники не горели. Ниши с портретами предков Вишневских утопали в темноте, свет струился лишь через открытую дверь в столовую. Посреди холла стоял дорожный сундук, закрытый на замок. Оставалось непонятным, приехали к нам гости или кто-то, наоборот, уезжал. Звонко хлопнув в ладоши, я оживила магические кристаллы, и помещение озарил яркий свет.
Питбуль валялся перед дверьми в кабинет. В первое мгновение мне почудилось, что пес мертв. Присев рядом с ним, я сняла кружевные перчатки и приложила ладонь к мягкому нежному животу. Сердце билось. Он просто крепко спал, точно опоенный настойкой от бессонницы.
![Гера Греев - стинно арийский попаданец. Книга 2 [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)