Евгений Щепетнов - Грифон
— Я знаю, — усмехнулась Василиса. — Отец постоянно общался с дорогими адвокатами — без этого ни один бизнесмен не может. Постоянно какие-то переговоры, улаживания, утрясания — отец не афишировал свои дела, но какая-то информация все равно просачивалась. Я же не слепая и не глухая. Но вообще, я тебе скажу — для серьезных адвокатов полтора ляма — это ничто. Ну, так как ты решил продавать монеты?
— Знаешь, как поступим… завтра купим ноутбук с предустановленным Интернетом и посмотрим, что стоят эти монетки. Примерную цену, чтобы не быть лохами. Там же и поищем — кому и как продать эти штуки. Спешить нам некуда, делать все равно нечего — будем заниматься.
Через полчаса мы уже спали. Всю ночь я метался, так и не сумев как следует отдохнуть. Мне снились какие-то странные сны — то я летал где-то в черной, безбрежной пустоте, то парил над Землей, как орел, и высматривал внизу добычу, бросаясь вниз, будто коршун. Вот только вместо птичьих лап у меня почему-то были лапы, как у льва или собаки… А на спине у меня сидела обнаженная Василиса и заливисто смеялась.
Во сне у жены были длинные, огненные волосы, которые развевались на ветру, и я чувствовал своей спиной гладкую кожу ее бедер и крепость рук, вцепившихся мне в гриву…
— Вот этот, да. У него есть выход в Сеть?
— Да, доступ на год из любой точки страны. За рубеж выедете — там отдельный тариф по международным расценкам. Батарея на неделю, так что хоть в горы ходите, хоть по городу — будет работать. Заряжается всего за два часа на сто процентов. И весит всего двести граммов. Очень компактный. Берете? В кассу у входа, пожалуйста.
Дежурная продавщица, в милых беленьких шортах, подчеркивающих красоту ее смуглых ног (Василиса сердито пихнула меня в бок, проследив за взглядом), оформила нам ноут, и скоро мы шагали к приморскому кафе счастливыми обладателями бука фирмы «Симарс». Не самая последняя и не самая дорогая модель, но нам хватит. Главное — есть Сеть и батареи хорошие, надолго хватает.
Устроившись за столиком кафешки, мы сделали заказ и, попивая холодный сок с солеными фисташками (утро, а уже жарко! И есть не особо хотелось…), начали свое путешествие в Сети.
Виртуальный экран я сделал не очень большого размера, чтобы поменьше людей совали нос в то, что я рассматриваю. Впрочем, заглянуть можно, только если стоять прямо за мной, а сбоку, чуть под углом, изображение теряется.
Выдвинув виртуальную клавиатуру, я набрал в поисковике год монеты (я взял штук пять, на всякий случай — остальное спрятал под кровать и замаскировал бельем). Через долю секунды скоростной Интернет выдал мне кучу всяческих сайтов. Покопавшись, я нашел то, что собирался найти, и… обалдел. Только одна-единственная монета, та самая, екатерининская, стоила около ста тысяч долларов.
Оправившись от первого впечатления, я посмотрел на столь же ошеломленную Василису и тихо сказал:
— Похоже, что мы разбогатели, а? Милая, если нас не грохнут — мы будет обладать состоянием примерно… даже боюсь подумать. Боюсь подумать!
— Подожди — нам еще их нужно продать, не забывай, — резонно заметила подруга, охладив мой пыл.
Впрочем, надо сказать, я не особенно-то и возбудился. Да — ценные вещи. Да — хорошие деньги. Но получить те деньги, что обозначены в ценниках на аукционах, мы не можем. Я отдавал себе отчет в том, что хорошо, если половину настоящей цены дадут, если продавать просто так, с рук.
Пошарив по Сети еще минут десять, определил, где искать местных нумизматов. Оказывается, они уже лет сорок собирались в одном и том же месте на некой Художественной площади. По субботам и воскресеньям. Сегодня была именно суббота, половина десятого утра.
Мы вызвали такси к кафе и уже минут через двадцать подъезжали к площади.
Еще не выйдя из машины, я заметил некое скопление народа на скамейках в скверике. Там было человек двадцать людей, прохаживающихся между скамейками и рассматривающих какие-то альбомы. По виду этих людей никогда бы не сказал, что они коллекционеры — здесь присутствовали «всякой твари по паре» — и пожилые, седые, как пена моря, мужчины, и молодые парни, шныряющие между маститыми коллекционерами и с почтением заглядывающие им в рот.
Теперь надо было определить — к кому обратиться? Ну, наверное, к самым старым — если уж они до самой старости сумели пронести пыл коллекционера, то за ценой, вероятно, не постоят. Выбрав одного — в белой рубашке с отложным воротником и серых слаксах, седого, благообразного, похожего на старого бухгалтера, мы подошли к нему и тихо спросили:
— Вы нумизмат?
Мужчина настороженно оглядел нас с ног до головы, задержался взглядом, как все мужчины, на длинных ногах Василисы и с интересом спросил:
— Да. Вы хотите что-то продать?
Я оглянулся на остальной коллектив — все делали вид, что не интересуются новыми посетителями, но явно их просто сжигало любопытство — что принесли приблудные лохи? Я просто-таки читал этот вопрос на их наморщенных лбах. Несколько человек сразу придвинулись к скамейке, рассчитывая перехватить выгодную сделку, и «наш» нумизмат забеспокоился:
— Давайте-ка отойдем в сторонку, в сторонку, а то тут бродят всякие типы, мешают нам разговаривать! — Он покосился на конкурентов и сделал недовольное, хмурое лицо.
Сзади нас кто-то буркнул, якобы под нос:
— Опять Михалыч перехватил залетных! Вот зараза! Везет же ему. — Потом громче, уже для нас тот же голос добавил: — Молодые люди! Если не договоритесь с Владимиром Михайловичем, подходите сюда, пообщаемся!
— Отстань, Костя! — досадливо махнул рукой нумизмат и увлек нас на скамейку подальше от толпы.
Я сунул руку в карман, достал оттуда екатерининскую пятирублевку и подал ее мужчине, держа на ладони. Тот впился глазами в монету, несколько секунд молчал, потом достал из кармана большую лупу и, взяв раритет у меня из рук, с минуту внимательно его рассматривал.
Затем скривился и со вздохом сказал:
— Вы что, так и таскаете монету, в кармане, без пакетика, без альбома? Это варварство, господа! За такие вещи надо руки отрывать! Так что вы хотите за эту монетку? Она, конечно, не высший сорт, но на хайфай потянет. На первый взгляд не фуфло. Так что хотите?
— А вы что предложите? — Я сделал глупое лицо и небрежно обнял Василису, блуждая взглядом в облаках. Мне было очень интересно — насколько постараются обуть заезжего лоха?
Насколько я знал — читал в книгах, — у всех коллекционеров считалось высшим шиком купить за копейку то, что стоило миллионы. Каждый коллекционер мечтал о такой сделке, как настоящий рыбак мечтает о большой рыбе. И вот — эти две рыбы, виляя своим хвостами и разевая рты в глупых головах, приплыли сюда, в тихий пруд, в котором все давно и крепко знали друг друга и надуть кого-то не представлялось никакой возможности.
— Ну… Екатерина с шарфом на шее… ну да — тысячу баксов потянет-потянет. Могу дать тысячу, да. Хоть сейчас. Еще что-то есть, как я понимаю?
Глаза нумизмата блестели, и я боялся, что его взгляд прожжет стекла очков, настолько этот взгляд был пламенным. Он вцепился в монету, и только когда я буквально вывернул ее у него из рук, отпустил вожделенный желтый кружочек.
Глядя вслед исчезавшей в кармане монете, старик поспешно сказал:
— Пожалуй, я добавлю еще двести баксов. Ну что, пойдемте, я сниму деньги с карты?
— Вот еще монетку оцените, — попросил я, шарясь в кармане.
Старик наклонился, его глаза вытаращились — он глядел на меня как на фокусника, ожидая чуда. И я оправдал его ожидания. Порывшись в кармане, достал желтый кружочек с надписью «1796», «Не намъ, не намъ, а имяни твоему».
Нумизмат поперхнулся, закашлялся, и я участливо спросил:
— Что с вами? Вам плохо?
— Нет-нет! — надсадно сказал старик, прочищая глотку. Затем взял лупу и долго рассматривал монету, под конец сказав:
— Ну да, неплохая монетка. Полторы тысячи баксов потянет. Ну что, делаем сделку?
Я улыбнулся и предложил:
— Хочу все-таки подойти к другим нумизматам. Может, они мне побольше дадут? Мне кажется, вы слегка занизили цену, нет?
Старик внимательно и долго смотрел на меня, потом улыбнулся, покачал головой и сказал:
— Ай-ай, так посмеяться над старым человеком. Вы уж простите меня — ну да, жадность. Вы такие молодые, красивые, так и тянет вас надуть! Отомстить за вашу молодость и красоту. Простите старика. Присядьте со мной рядом. И не ходите туда. Не исключена возможность, что после того, как вы покажете свои монеты — лишитесь голов. Не сейчас, позже. Но лишитесь. Как и монет. Вы же знаете, сколько они стоят, так? А зачем разыграли комедию?
— Вас Владимир Михайлович звать, да? — улыбнулся я. — И вы простите. Хотелось немного позабавиться. Конечно, я не профессиональный нумизмат — такой, как вы, — но ведь Интернет сейчас доступен даже бродячей кошке. Так что надо быть последним идиотом, чтобы, идя на встречу с нумизматом, не поинтересоваться ценой монеты. Да, я знаю, что первая монета, примерно в таком состоянии, стоит полторы сотни тысяч долларов. А вторая — около двухсот. Состояние монет я сравнивал с десятком других — мои по сохранности получше многих. Мне надо их продать. И срочно. Потому — я не буду особо жаться с ценой. Кроме того, если вы поможете продать мне эти, я найду еще. Например, вот эти.
