Налини Сингх - Кровь ангелов
К моменту возвращения Рафаэля она больше не ощущала голода, из-за чего, вероятно, Елена и не всадила вилку ему в глаз, заметив частичку бронзовой ангельской пыли на его крыле.
– Кошка пометила свою территорию?
Рафаэль проследил за ее взглядом и распахнул задетое крыло.
– Микаэла не привыкла к отказам, – взяв салфетку из причудливой ткани, он подошел к Елене. – Сотри это.
Стремление воспротивится приказу исчезло под воздействием необходимости стереть след этой суки с крыла Рафаэля. Глупое чувство собственности победило.
– Повернись.
В приятной тишине, он так и сделал. Встав, она смочила салфетку, прежде чем прикоснуться ею к крылу. Елена была очень аккуратна, чтобы не стряхнуть на себя липкую массу, но аккуратность казалась ненужной.
– Эта легко убирается. Не так, какой ты осыпал меня, – даже сейчас свет ловил случайные пятна на коже охотницы, которые, она была уверена, Микаэла видела.
– Я говорил, для тебя смесь была особенной.
Что-то теплое и трогательное пронеслось по телу Елены.
– Оставил на мне свою метку, ангельский мальчишка?
– Предпочитаю делать это своим членом.
Она положила салфетку на стол, потрясенная натиском влажного тепла между ног.
– Чисто.
Он сложил крылья и повернулся.
– Воистину, ты – тайна. Такая бесстрашная в охоте на вампиров, и такая стыдливая в своих сексуальных желаниях.
– Я совсем не бесстрашная. Я боюсь до смерти, – сказала она. – А что до остального, быть тайной – это хорошо, ведь правда? В конце концов, ты развлекаешься со своими игрушками, лишь пока они тебе интересны. – Она не знала, как это произошло, но обнаружила себя припертой прямо к столу, и Рафаэль стоял перед ней.
Когда он поднял ее на стол, она не протестовала. Она даже раздвинула ноги, чтобы он смог разместится поудобнее. Часть ее все еще была равнодушна. Увиденное на том складе слишком многое подняло к поверхности. Тот звук, тот стук капель звучал нескончаемым барабанным боем в ее голове. Она хотела это забыть. А Рафаэль, опасный, обольстительный, смертоносный Рафаэль, был намного лучше, чем какой-нибудь наркотик.
– Никакой пыли, – пробормотала она, когда его руки скользнули вверх от ее ног к бедрам. – У меня нет времени смывать ее.
Но он не стал ее целовать.
– Поведай мне о своих кошмарах.
Она замерла.
– Опять шпионишь? – Она была человеком и все время забывала, что у него нет уважения к границам ее сознания.
Его глаза превратились в хромовую синеву.
– Мне это не нужно. В твоих глазах нет секса. В них смерть.
Она хотела оттолкнуть его, но та ее часть, равнодушная часть, которой нравился жар его прикосновения, была взбудоражена этим завуалированным намеком на угрозу. Ни один мужчина никогда не подбирался так близко, чтобы познать всю её без остатка.
Поэтому, она удовлетворила порыв ударить его тем, что просто оперлась на свои руки, опустив ладони на стол позади себя. Хорошо, что они были не возле еды, иначе, ее волосы уже были бы в кофе.
– Значит, – сказала она, – ты – эксперт по женщинам?
– Я живу уже очень долго.
Елена почувствовала, как прищурила глаза:
– А ты когда-нибудь трахался с Ее Королевским Стервозничеством?
Он сдавил ее бедра.
– Осторожней, Елена. Я не могу всегда быть рядом, чтобы защищать тебя.
– Это значит "да"? – она могла представить их тела, сплетенные в полете – ослепительная, и, о проклятье, прекрасная картина из золота и бронзы.
– Нет. Я никогда не отвечал Микаэле на ее предложения.
– Почему нет? У нее самая сексуальная грудь и задница, которые когда-либо видело человечество.
– Я предпочитаю губы, – он наклонился и сильнее обычного прикусил ее нижнюю губу прежде, чем поднял голову. – А твои губы довольно сочные.
С сокрушительной волной удовольствия она вспомнила, что губы Микаэлы были красивыми, но тонкими. Однако:
– Я на это не куплюсь, – она не изменила своей позы – Кого, черт подери, волнуют губы?
– Если бы ты стояла на коленях, и между твоими губами находился мой член, то меня бы это очень волновало.
Такая картина заставила её внутренние мышцы сжаться во влажной готовности.
– Почему так выходит, что парни всегда думают о женщинах, ублажающих их ртом? А что, если наоборот?
Кобальтовые молнии вспыхнули в глазах, и руки Рафаэля заскользили вниз, большими пальцами задевая внутреннюю часть бедер Елены:
– Снимай брюки.
Ее желудок сжался.
– У нас убийца на повестке дня.
– Но ты хочешь забыться.
– Ты не ответил на мой вопрос, – приглушенные слова, ее тело так изголодалось.
– Предпочитаю не спать с Микаэлой, потому что у меня нет симпатий к черной вдове. Ее губительный шепот, вероятно, подвел Урама к этому.
Елена села, схватив Рафаэля за предплечья.
– Этому? К чему?
Его большие пальцы продолжали двигаться, касаясь самого края тонкой чувствительной плоти, которая желала более сильных, более глубоких ласк.
– Тебе не нужно это знать.
Вспышка ярости перекрыла вожделение.
– Я не могу работать вслепую.
– Относись к нему, как к вампиру, самому опасному вампиру во всей вселенной, – один из пальцев Рафаэль прижался к клитору Елены. – Теперь, сними свои брюки.
Она боролась, чтобы сделать вдох.
– Черта с два. Расскажи об Ураме.
Рафаэль придвинулся, крылья прикоснулись к ее коленям. Затем, к разочарованию Елены, он убрал одну руку... только чтобы просунуть ее под футболку девушки.
Ее сердце сильно забилось в груди, когда он обхватил ее грудь, но Елена выдавила из себя слова.
– Почему теперь я могу учуять его, когда не могла этого прежде?
Рафаэль убрал руку с ее груди обратно на бедро и провел ею к колену. Другая его рука скользнула под ее руку, туда где позади себя она поставила свою ладонь, его бицепс задевал ее грудь.
– Потому что, – он поднял ее ногу, и закинул на свою талию, в то время как ее саму подтянул вперед, – он пролил первую кровь.
Их истосковавшиеся тела полностью соприкасались, это было неизбежно. И Елена издала стон.
– Но, – произнесла Елена сквозь туман. – Я не смогла учуять Эрика, новообращенного вампа.
– Тогда я ввел тебя в заблуждение, Елена. Оба и Берналь и Эрик созданы в одно время, но Берналю позволено было питаться, тогда как Эрику нет, только после теста.
То, что Рафаэль в состоянии обуздать жажду крови новообращенного лишь еще один пример его силы, но не об Эрике она сейчас хотела говорить.
– Зачем? Почему Урам стал вампиром?
– Он по-прежнему – архангел.
Отклонив ее от себя, Рафаэль задрал ее футболку, наклонил голову и прикусил сосок через бюстгальтер.
Она судорожно вздрогнула, потянув его за волосы.
– Постой, – но теперь он начал посасывать, и это было, о проклятье, так хорошо. Это был бы лучший секс, который она когда-либо представляла, – Рафаэль.
Он поднял голову:
– Я предоставлю тебе выбор.
Она обратно опустила свою футболку, чувствуя себя с задранной футболкой слишком уязвимой. Ее соски болезненно ныли от напряжения:
– Что за выбор?
– Либо я уложу тебя на этот стол и войду в тебя, или...
– Или? – ей хотелось прильнуть к нему, ощутить вкус его ярёмной вены.
– Или я уложу тебя на стол и буду ласкать тебя языком там, чтобы ты получила удовольствие, а затем войду в тебя.
– Вот здорово, – все мысли, которые не касались этой просящей пульсации между ног, были спутаны, – Я выбираю третий вариант.
Обхватив ее за спину рукой, он усадил Елену прямо к своей твердой выпуклости.
– Третьего варианта нет.
Да черт с ним. Она наклонилась и слегка надкусила это прекрасное горло. Елене надо было жить. Его рука обнимала ее все крепче, в то время как она посасывала и пробовала на вкус его шею. Потом он спросил:
– Третий вариант подразумевает, что ты пососешь и другие части моего тела?
Проклятье, этот архангел мог быть сексуальным, когда был не в смертоносном настроении. Сделав последнюю, полную сожаления ласку языком, она отодвинулась:
– Я не пересплю с тобой пока ты не скажешь мне правду об Ураме.
Что-то недоброе промелькнуло на его лице.
– Сексуальный шантаж, Елена?
Она кивнула.
– Ты относишься ко мне, как к домашней зверушке. Поди принеси мне этого "плохого архангела-вампира-того,-кем бы он, мать его, ни был", Элли, но не смей спрашивать "почему". – Перестав говорить сахарно-сладким тоном, она свирепо на него взглянула, – Я не сплю с мужчинами, которые думают, что я безмозглая дурочка.
Смертоносная мгла, прокатившаяся было по его лицу, превратилась в развлечение, но Елена сознавала, что скользит по узкому краю пропасти. Рафаэль был снисходителен к ней по одной ему ведомой причине.
Архангел, который заставил Елену сжать в руке лезвие ножа, тот же Рафаэль и ей стоит это помнить – не важно насколько она желает его.
