Крупа бывает разная (сборник) (СИ) - Дашкевич Виктор

«Ноги ломай», — вспомнил он. Значит ли это, что его не собирались убивать?

— А вот скажи мне, чертяка, что важнее сейчас, злыдня словить или меня защищать?

— Вас, конечно, хозяин, — удивленно воззрился на него Владимир.

— А вот и неправильно. Чему я тебя учил? Ты не мой слуга, а государев. Как и я. Да и сам подумай, прилетит чертовка меня калечного жрать, что делать будешь? Разве сладишь с ней один? Когда я бульон с трудом хлебаю. Кровушкой брызну раз, да и окочурюсь. Верно?

— Верно, — согласно наклонил башку черт.

— Тогда слушай меня внимательно. Сейчас возьми медальон, что силу скрывает, и оденься неприметно. Пойдешь следить за господами, у которых мы вчера побывали. Посмотришь, куда ездят, кто к ним приезжает. Послушаешь, что слуги говорят, а там, глядишь, и самих хозяев удастся подслушать. Но не нарывайся, на глаза не попадайся. Ясно?

— Так точно, — ответил черт, но с места не двинулся.

— В чем дело? Не доволен заданием?

— Надолго отлучиться придется. Что, если на вас нападут? — спросил Владимир и зыркнул на хозяина из-под бровей. — Раз вы спросили, что важнее, значит могут.

— Могут, — не стал обманывать его колдун. Черт всем своим видом демонстрировал неповиновение и пререкался, но ситуация не располагала призывать его к порядку. Афанасий считал правильным поощрять стремление чертяки защищать своего хозяина. К тому же подвернулся отличный случай объяснить ему важные для расследования вещи. Поэтому он протянул пустую плошку, которую чертяка тут же подхватил, и проговорил:

— Послушай, Владимир, в каждом деле тебе нужно понимать, что главнее и первее прочего. Наша с тобой обязанность — найти душегуба, восстановить порядок и спасти его сиятельство. А за шкуру свою нам трястись негоже. Так что нечего тебе дома мой горшок сторожить. А надобно как можно быстрее убивца на чистую воду вывести. Этим ты и меня спасешь. Ведь когда преступника повяжем, и опасаться нечего станет, понял?

— Понял, — черт поклонился, — будет сделано.

Следить хозяин поручал Владимиру не в первый раз, поэтому дело было несложное и знакомое. С сожалением заменив любимые сапоги на валенки, он быстро домчался до дворца князя Голицина. Начать решил с него, уж больно подозрительно князь вел себя накануне вечером. Потоптавшись у ворот, Владимир будто ненароком заглянул между кованых прутьев ограды во двор и увидел стоящую у парадного входа большую карету для дальних поездок. На крыше уже был приторочен сундук с добром, выходит, князь едет не только далеко, но и надолго.

Куда это его светлость так спешно намылился? Уж не в бега ли подался?

Убедившись, что слуга и кучер не смотрят, а прохожих нет, Владимир перемахнул через ограду и спрятался за стволом раскидистой липы, что росла аккурат недалеко от крыльца. Вдруг кто из слуг заговорит о том, куда едет барин, а может, и сам князь проговорится кучеру, хотя бы намеком.

И вовремя. Двери открылись, и на пороге появился княжеский фамильяр. Склонившись, он протянул руку и помог женщине в дорогой шубе из горностаев спуститься вниз по лестнице. Не иначе это княгиня. Следом за ней вышел и князь, а с ним — мальчик лет десяти и девица.

— Отец, — девица дернула плечиком, откидывая назад песцовый хвост, свисающий с ее шапки, — нынче такой мороз… неужто нельзя в поместье поехать на следующей неделе? Мы же приглашены к Мещерским!

Князь, не ответив ничего, зашагал по ступеням. У самой кареты его попыталась образумить супруга.

— Ведь верно говорит Софи, — недовольно пробормотала она, — что в деревне делать среди зимы? Холодно, разъехались все… Как прикажете не помереть со скуки?

— Скучно вам? — со сдерживаемой злостью прошипел князь. — А когда на площади при всем честном народе пороть будут, как Лопухину, весело станет?!

Он старался говорить тихо, но Владимир, разумеется, слышал каждое слов. И после сказанного весь обратился в слух.

— Но за что? Разве мы виноваты в чем? — в голосе княгини послышался страх.

— Какая разница, виноватый-невинный. Когда в подвале Канцелярии пятки каленым железом прижгут — в чем угодно повинишься. И мать родную оговоришь. Ищейка этот не зря вчера тут крутился. Уедем, от греха подальше, пока не утрясется все. Что стоишь столбом? — прикрикнул он на фамильяра. — Помоги хозяйке сесть.

Владимир проводил колымагу до поворота, дальше не рискнул — его мог заметить княжеский черт.

А потом понесся домой. Хозяину следовало немедленно доложить о побеге семьи Голицыных.

Но не добравшись до дома каких-то сто шагов, остановился. Потому что увидел впереди несолидно бегущего по улице колдуна-канцеляриста Якова Арсеньевича Зуева. Того самого, что был его хозяином до Афанасия Васильевича. Стараниями господина Зуева Владимир и загремел в колодки, где едва не подох.

И скакал вприпрыжку колдун не куда-нибудь, а прямехонько к дому хозяина. Да в самый разгар дня! А что если это он и есть тот самый наушник, что доносит душегубу? И сейчас спешит убить хозяина? Что же делать? Схватить его? Но если он замыслил недоброе, немедленно отоврется, а самого Владимира еще и накажут. Нет, надо действовать хитрее — поймать предателя с поличными.

И Владимир осторожно двинулся за канцеляристом.

Зуев домчался до дома и беспрепятственно прошел мимо будки дворника Семена. Тот только поклонился подобострастно. Ишь... охранничек. Но, с другой стороны, чем дворник остановит колдуна, даже если захочет? Метлой? Да и как додумается, что коллега Афанасия Васильевича задумал лихое дело?

Владимир прокрался следом, поднялся по лестнице на второй этаж и, немного не доходя до третьего, замер, распластавшись по стене. Как колдун Зуев затеет дверь ломать, можно будет его сразу и брать.

Но вместо треска или скрежета отмычки Владимир услышал громкий стук. Потом некоторое время было тихо, и Зуев снова постучал и на этот раз прокричал громко:

— Это я, Яков Зуев, господин старший колдун! Велите черту своему дверь открыть, по делу я, по срочному!

Не похож на убийцу. Но все же Владимир не удержался, появился сзади и провернул свою любимую шутку: гаркнул колдуну прямо в ухо:

— Сию минуту будет исполнено!

Зуев дернулся и, к удовольствию Владимира, врезался лбом в дверь. А после отскочил в угол и поднял щит.

— Ить… ах ты ж ирод!

А когда Владимир щелкнул ключом, отпирая замок, пулей влетел в прихожую. И завопил как оглашенный:

— Афанасий Васильевич, не велите черту меня допрашивать, сам я все расскажу, за этим и пришел!

Из спальни раздался голос хозяина:

— Так заходите и расскажите, раз за этим пришли. Чего вы мнетесь на пороге? Не выйду я к вам, встать пока не могу.

— Ох, — то ли вздохнул, то ли всхлипнул Зуев, отдал черту шубу и потопал в спальню, оставляя на полу мокрые грязные следы. Владимир только насупился, потом схватил тряпку и немедля все вытер. После чего занял пост на пороге спальни. Зуев покосился на него испуганно и принялся сбивчиво объяснять:

— Вы уж войдите в положение, Афанасий Васильевич! Когда господин Резников меня спрашивал, я не знал, что про вас спросят. Она же ведь про вас-то раньше и не спрашивала, а как спросила, так я сразу! Вот вам истинный крест!

Зуев перекрестился.

— Вот что, Яков Арсеньевич. Ежели не хотите допросу от черта моего, так и говорите по порядку и существу. А то силенок у меня не хватает наводящие вопросы задавать.

— Так точно, господин начальник, — Зуев, вытер со лба выступивший пот: Владимир хорошо натопил перед уходом, жар еще не спал. И начал-таки рассказывать нормально:

— Незадолго до Святой Варвары сошелся я с девицей, Настасьей. Ничего девица, худая, но справная.

— Никак жениться задумали, Яков Арсеньевич? — усмехнулся хозяин.

— Какое жениться, — махнул рукой канцелярист, — горничная она. Ленты дарил, серьги, побрякушки всякие бабские, духи дорогие вон подарил к Рождеству, да только не пахло от нее духами моими, продала небось. Но да не суть. И не спрашивала она о вас, клянусь! Да, про службу спрашивала и про его сиятельство. Вроде как и по делу — когда присутствует начальство в Канцеляриях, а когда нету его, могу я в обед задержаться, али нет. Мы с нею в обед частенько встречались. И после службы иногда. Так вот. Я повторяю, не спрашивала она про вас. И утром господину Резникову я так и ответил. «Никому, — говорю, — что дело вы это ведете, не сказывал». На Библии поклялся. А как обедать пошел, я ведь в трактир на углу хожу, знаете небось… так Настасья меня там встретила. И почти сразу завела речь про слухи, что канцелярского колдуна смертным боем избили. И, дескать, не со мной ли беда? А я возьми да сдуру и ляпни, что не так уж и избили, где простым людишкам колдуна зашибить? И вдруг до меня и дошло. Что не просто так девица эти вопросы задавала. И про начальство, и про вас. Я сразу отбрехался службой, вышел из трактира, хотел проследить за ней, а она за угол зашла и как сквозь землю провалилась. Ну я и побежал. Напрямик к вам.