Ускользающий город. Инициализация (СИ) - Булавин Евгений

Инокентий никогда не стал бы поддерживать тему, в которой не разбирается, но предатель-язык сам ляпнул:

— А как же ответственность перед своими творениями? Всепрощение, благодать…

— Тебе достаточно вот чего, — нахмурил брови Азария. — Однажды Он принял эстафету, но вовремя пришёл к выводу, что никто, кроме вас самих, не сделает вас лучше.

Инокентий сам не заметил, как уселся на пол.

— И кто же мы тогда, откуда взялись? От обезьян, что ли?

Азария вдруг рассмеялся. Так смеётся воскресный колокол, или весенняя капель.

— Знаешь, как мы называли вас до того, как узнали про Дарвина? Забавными существами. А после — забавными обезьянками.

Инокентий улыбнулся, хотя весело ему не было.

— Но то, что ты сейчас наговорил, не сходится с моим случаем!

— И в чем же? — с искренним любопытством вопросил Азария.

— Почему ты влезаешь в мою жизнь, если я свободен? — Инокентий попробовал выдержать космический взгляд собеседника, но сдался на первой секунде. Азария пожал плечами.

— В один прекрасный момент ты отказался от свободы. К тому же наш… пусть будет «отдел кадров»… разглядел в тебе потенциал. Поскольку работы ты лишился, мы настойчиво предлагаем свою.

— Вы всё подстроили! — ахнул Инокентий.

— Только без криков, ладно? Используй бритву Оккама. Батарейки окислились. Просто окислились. Тому есть масса причин, но ни в коем случае не происки небесных рептилоидов.

— Почему тогда будильник заработал сегодня?

— Я почистил батарейки, — не без гордости заявил Азария.

— Так я и поверил!

— Мне от этого менее фиолетово не стало. — Азария встал и расправил складки свитера. — Ну что, пошли?

— Куда это, «пошли»? — раздражённо переспросил Инокентий.

— На новую работу.

— А я дал согласие?

Азария вздохнул.

— Мужик, я же сказал: в один прекрасный момент ты отказался от свободы. Так что давай решим это по-хорошему.

— А если я откажусь?

Инокентий так и сидел, глядя на Азарию снизу вверх. В космических глазах ангела вспыхнуло нечто, отдалённо напоминающее озорство. Словно сверхновая разразилась искрящейся кометой.

— Тогда я начну донимать тебя, и рано или поздно тебя увезут в Гоголевку. Но не переживай, я и там не отстану, пока не получу согласия. Либо пока ты не откинешься. — Ангел рассмеялся, глядя, как Инокентий изменился в лице. — Да не бойся ты! Что-то мне подсказывает, до психушки дело не дойдёт.

— И какая мне выгода на вас работать? — обречённо спросил Инокентий.

— Началось… Ну смотри: свободный график, интересный коллега, — «это он про себя, что ли?» — плюс, фирма оплачивает квартиру и основные жизненные потребности. Работа по своей специфике является прямой дорожкой к спасению души. В отличие от обычных людей, которые понятия не имеют, как её достичь, тебе надо просто следовать указаниям и не рыпаться. Каково, а?

— В чем подвох?

— Ты окончательно лишишься простой человеческой свободы, — без обиняков сообщил Азария. — Ты как, в деле?

Судия. Две визитки

От сырости однотипные коробки домов казались ещё серей и безжизненней. Инокентий следовал за Азарией по знакомым переулкам и росчеркам нечёсаных аллей. Солнце серебрило антенны на крышах, оседало хлипким теплом на куртках, плащах, полушубках и хлюпающей под ногами воде. В тени ещё таились остатки зимы: снег и холод, мрак и немое упрямство.

Азария шлёпал сандалиями по коричневым лужам и болтал, что поэты способны выразить в паре строчек то, о чем одни пишут многотомные талмуды, а другие переводят километры киноплёнки. Люди свободно проходили сквозь него, а иногда, забывшись, ангел «срезал» дорогу через углы и целые здания.

— Вижу, хочешь спросить, — заявил он, прервав на полуслове свои разглагольствования о постмодерне, интернете и симулякрах.

— Читаешь мысли?

— Делать мне нечего. Читаю лица, на которых всё написано.

Инокентий помедлил и сказал не то, о чем думал:

— Ангелы испытывают голод?

— А, лапша, — хмыкнул Азария. — Нет. Мы даже не совсем материальны. Ощущения просто забавные. Ваш мир вообще полон забавных обманок. Как там у «Мотороголовых»? All you see is illusion, and all you feel is mute confusion.

— «Мотороголовые»? Рокеры какие-то?

— Я слышу пренебрежение? За грохотом у них прячутся дельные мысли. Иногда.

Азария прошёл сквозь какого-то подростка и погладил его по голове. Инокентий подумал, что малец воспарит духом, развеселится, но ничего не изменилось.

«Ну да, мы же свободны».

— Ты странный… — произнёс Инокентий вслух. — Для ангела.

— Работа такая, — ответил Азария. — Если говорить по-вашему, я специалист по связям с общественностью. Вот мы и на месте.

Они пришли в ту самую подворотню. Тело бизнесмена лежало на искорёженном асфальте, буравя небо остекленевшими глазами.

— Слушай теперь внимательно, — повернулся ангел к Инокентию. — Твоя задача — найти, кто убил бедолагу, и засудить по всем законам справедливости. Ну, сам понимаешь…

— Подожди! — запротестовал Инокентий, вскинув открытые ладони. — Ничего я не понимаю…

— Тогда не бери в голову. Поймаешь кого надо, а я на месте объясню принципы справедливости. Поверь, они хоть и расходятся с законами вашего правосудия, зато просты и гениальны, как… скажем, валенки.

— Нет, я не про это, — покачал головой Инокентий. — Я видел, как его убил Йишмаэль…

— Значит, найдёшь Йишмаэля и привлечёшь его к ответственности. Делов-то. Слушай дальше. В расследовании я тебе не помощник. Я только предоставляю ресурсы и моральную поддержку. Ну и старый добрый меч, если виновный окажется тебе не по зубам. Так что — вперёд!

— Это и есть моя работа? Эй? Ты где? Вот гад…

Азарии как не было. Инокентий со вздохом взъерошил себе волосы на голове. Лёгкая прохлада битым стеклом прошлась по ладони. Больше всего он хотел, чтобы время замерло, предоставив возможность спокойно осмыслить всё, что вывалило на него это утро.

Инокентий вздохнул ещё раз и осмотрелся. Метрах в десяти от тела какой-то строгий господин в зеленой ветровке разговаривал по мобильнику. Не веря своим глазам, Инокентий подошёл к нему и стал дожидаться, когда он закончит.

Разговор затягивался. Инокентий ждал. Разговор так бы и затягивался, если у господина хватило бы нервов дальше стоять под взглядом новоиспеченного Судии. Он выдохнул «одну минуту» и, прикрыв трубку правой рукой, справился:

— Вы по какому-то вопросу?

Инокентий заподозрил в нём государственного служащего, либо менеджера мелкой фирмы по сбыту ложек.

— Простите, я… вы… — слова высасывались из головы как воздух из дырявого скафандра. «Соберись!» — Вижу, вы разговариваете не с полицией…

— Вы что-то натворили?

— Бог мой, конечно, нет! — воскликнул Инокентий.

— Вот и хорошо, — мигом успокоился тот. Даже улыбнулся уголком рта. — Вы что-то увидели?

— Ну-у… — протянул Инокентий, красноречиво кивая себе через плечо. Мужчина проследил за его жестом, достал из кармана очки-половинки, которые величаво надел. По трупу он только скользнул, как и по асфальту, и упёрся взглядом в сладкой парочке, которая целовалась себе в укромном уголке.

— Как я вас понимаю, молодой человек, — горестно промолвил мужчина, складывая очки в карман. — Но законодательство не предусматривает наказания за опошление любви. Проклятый интернет… Я понимаю вас, молодой человек. Вот, возьмите.

Он достал невзрачную визитку из внутреннего кармана ветровки и вручил её Инокентию.

— Я-то выучил телефон наизусть. Замечательный человек, очень помог мне и помогает до сих пор. А теперь прошу извинить.

Мужчина приложил мобильник к уху и зашагал прочь, засунув свободную руку в один из бесчисленных карманов ветровки. Скрылся он уже за первым поворотом.

— Да, продолжим… — эхом донеслось до Инокентия.

«Что это было?»

Темно-синие буквы на белой бумажке гласили «Геннадий Страннов, психотерапевт и практикующий химик, номер телефона…». Вопросы отпали сами собой.