Мария Артемьева - Темная сторона российской провинции
— Люди! Эй! Ау! — зовет Павел изо всех сил.
В ответ слышит какое-то бормотание — слов не разобрать, но вроде бы все ближе оно и ближе.
А уже похолодало. Солнце последним красным гребешком дальний ельник по макушкам поглаживает. Со всех ямочек, заимочек прелью, гнилью и сыростью потянуло.
Вышел Павел на какую-то поляну, еловые ветки раздвинул и видит — черная тень горбится между деревьями. Подошел ближе — а это гриб. Огромный, вполовину человеческого роста. А все тот же голос бормочет:
— Срезай, чего стоишь?
Вздрогнул Павел, оглянулся по сторонам — никого.
А голос не унимается:
— Что стоишь, дуралей? Режь скорее! Пока другие не подошли.
И ворчит, словно птица клекочет.
Замер Павел. Стоит и таращится в сумрак, а руки будто сами по себе — корзину поставили, и в карман — за ножом.
— Режь, режь! Торопись! А то отнимут!
Кто отнимет, что отнимет и на что такой огромный гриб человеку с полной корзиной груздей и рыжиков — ничего не понимает Павел. Туман в голове, в ногах слабость. Качнулся вперед и ножом по грибу чиркнул. Свалилась грибная шляпка — размером с добрый таз — а из ножки гриба кровь хлестнула, прямо Павлу по глазам.
— Зверь ты, душегуб! — хрипит голос. — Что натворил?
— Я не хотел! — взвизгнул Павел. Отшатнулся, бросился в сторону, а ему дорогу заступают. Какой-то черноволосый мужик в меховой темной безрукавке — бледный, синюшный, с перерезанным горлом, стоит перед ним, улыбается.
— Грибочки-то свои забыл? Поди, забери!
И указывает Павлу на его корзину забытую. Валяется она на боку, и грибы из нее повысыпались.
Кинулся Павел — а там и не грибы вовсе, а уши человеческие! Розовые, окровавленные, большие и маленькие.
— Ох и грибочков ты набрал, Павлуша! Отменные грибочки! Ни у кого таких нет! — Разинул мужик черную пасть и хохочет, заливается. А у самого во рту вместо языка еловая ветка торчит.
Развернулся Павел и побежал, не глядя — куда кривая вывезет.
По пригоркам скакал, как одуревший козел, где-то в крапиву свалился, где-то по пояс в воду влез — не помнил, как выбрался потом на твердое место. И снова — бежать, бежать!
Сердце колотится, кровь в висках стучит, но остановиться Павел не смеет: все кажется — догонят его, вот-вот схватят. Запыхался, уже и ноги его не держат — но идет и идет. Страшно!
Плутал, себя не помня, по лесу несколько часов.
Пока наконец резкий свет из темноты не ударил его по глазам и не ослепил.
Тогда встал Павел как вкопанный. И услышал, как засвистели тормоза.
Оказалось: блуждая неизвестно где по чащобам, выбежал он прямо на шоссе возле деревни. Счастье еще, что водитель на стареньких «жигулях» не быстро ехал — успел затормозить. Обозленный, выскочил из машины — с кулаками на Зимина набросился. Но, приглядевшись, бить не стал.
Уж больно безмятежно улыбался ему Зимин, стоя на дороге в свете фар — грязный, вымокший, а глаза бессмысленные и радостные, как у младенца. Тому, кто его чуть не раздавил, обрадовался, как родному!
Увидал шофер, в каком человек странном состоянии, — поворчал, плюнул и уехал себе.
А Павел Зимин домой вернулся — усталый, перепуганный, с трясущимися руками. Жена Алена встретила его вся в слезах.
— Куда ж ты делся?! Где пропадал?!
Павел даже и не знал, что жене на такой вопрос ответить. Кто его знает? Он и половины того, что с ним было, не запомнил.
Только одно на всю оставшуюся жизнь уразумел: встретив в лесу другого человека — не груби! Тем более — из жадности.
Потому что это, может быть, и не человек вовсе, а дух лесной — Леший.
ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ
Костромская область
Больше четырех часов шоссе упрямым конвейером бежало под колеса Женькиного автомобиля. Глаза у Женьки слипались. Мучила неодолимая зевота и желание ненадолго прикорнуть на руле. Хрипло и монотонно пел на высокой ноте гудрон: «Усни, усни, усни…» Но дорога тянулась и тянулась перед глазами серой шершавой лентой. Словно какой-то великан тащил ее из-под машины.
«Хватит! Ну хватит же!» — взывала Женька.
«Ну еще метр… километр… Возьмите еще!» — предлагал великан и все разматывал и разматывал…
«Нет. Режьте!» — приказала Женька.
Великан пожал плечами и, взмахнув ножницами, отрезал. Что-то черное стрельнуло перед глазами.
Женька очнулась: взвизгнула, ударила по тормозам. Машину вынесло на обочину, и там они остановились — Женька, выдернутая из сна, словно рыба из воды и старенький желтый «Опель-Астра» с залитыми свечами. Обоих трясло.
«Отлично! Набралась опыта», — подумала девушка, откинувшись в кресле и сердито глядя перед собой. Стоило ли вообще такую поездку затевать? Россия-матушка ведь. Не Черногория с Нидерландами.
У Женьки и ее друзей имелась давняя мечта — совершить автомобильное путешествие по зарубежью. Чтоб не галопом по Европам, а совсем наоборот — с чувством, с толком. С остановками, где захочется. Где понравится. Единственное, что мешало этой мечте осуществиться, — отсутствие в компании водителя с опытом дальних поездок.
Только по этой причине и решилась она не садиться в поезд, а катить на своей старенькой «Астре», которую издавна прозвала Цыпочкой — за невеликий размер и веселенький желтый цвет кузова.
Если б еще знать заранее, что из этой затеи выйдет!
Сердце трепыхнулось от дурного предчувствия, когда она повернула ключ зажигания. Повернула и… Ничего. Еще раз — и опять ничего. Машина даже не чихнула.
«Ну, Цыпа, миленькая, не подводи!» — взмолилась Женька, постучала по черному пластику рулевой колонки на удачу и повернула ключ в третий раз.
Не помогло. Замок зажигания пошуршал чем-то для приличия, но характерного щелчка не выдал.
Напрасно взбешенная Женька терзала стартер — двигатель молчал. Цыпа с чисто арийским хладнокровием игнорировала Женькины призывы, мольбы и причитания. Ругань ее тоже не проняла.
Вот так. Не хотелось тебе, Женечка, ехать поездом? Пожалуйста — иди теперь пешком.
Женька горько рассмеялась.
Нет, в самом деле… Как теперь быть-то? — подумала Женька и огляделась.
Колеистая трасса шла сквозь море хвойного леса. Вперед — до самого горизонта и позади — столько же: две совершенно одинаковые части дороги лежали, словно бы отражаясь друг в друге.
Глухомань. Настоящий медвежий угол. Здесь нет придорожных кафе, нет заправок, нет автомастерских. Все эти прелести цивилизации далеко. Населенных пунктов тоже ни одного. А сотовая связь?
Женька покопалась в своей дурацкой сумке — огромных размеров кожаный баул а-ля Мэри Поппинс, захламленный и увесистый, вмещающий, как предполагалось, Спасательный-Набор-На-Все-Случаи-Жизни, — и отыскала шнурок от мобильника. Кончик его держался на плаву, высовываясь из-под груды косметики, смятых салфеток, конфетных оберток, чеков, записных книжек, ручек, платков и еще какой-то чепухи. Говорят, альпинистов под обвалами тоже находят по таким вот шнуркам. Шнурки входят в обязательный комплект снаряжения.
Женька вытянула мобильный, повернула экраном к себе… и убедилась, что трубка разряжена.
Ах ты, кукуся-мумуся, растяпа бестолковая! Руки-ноги тебе повыдергать. На здешних колдобинах машину, наверное, так трясло, что телефон в сумке включился… Может быть, он даже звонил куда-то сам по себе последние несколько часов.
Надо было выложить мобильник на сиденье, балда! А теперь — что ж… Прощай, технический прогресс. Женька чуть не взвыла. Все одно к одному!
На помощь мимопроезжающих автолюбителей рассчитывать не стоило. Из того транспорта, что попался ей по дороге, Женька вспомнила только груженный сосновыми бревнами трактор-лесовоз, который она обогнала около часа тому назад. Судя по тому, как неторопливо он трюхал, его водитель вовсе не собирался тянуть лямку ночью. Уже наверняка свернул куда-нибудь и отдыхает дома. А больше никого здесь не было. И нет. И вряд ли будет.
Обессилев от размышлений, Женька уронила голову на руль. Клаксон тут же истерически взвыл прямо в ухо.
Пришлось сесть ровно, чтоб не давить на сигнал. А впрочем… Почему бы и нет? Может, кто-нибудь услышит отдаленный вопль гибнущего собрата по разуму.
Женька сыграла злобный отрывистый SOS на клаксоне, разорвав торжественно-соборную тишину леса. Три длинных, два коротких и снова три длинных.
Или нет — два коротких, три длинных… Или? А, неважно. Какой-нибудь из вариантов правильный.
Но только к чему сажать аккумулятор? Спохватившись, она бросила гудеть и попыталась думать. Хотя что тут думать? Все уже давно выдумано.
Неохота, но придется брать ноги в руки, выбираться из теплой, насиженной машины и на своих двоих, пешкодралом, переться неизвестно куда, неизвестно сколько — в поисках помощи и людей. Какого-нибудь жилья хотя бы. Пристанища на ночь.
