Бренна Йованофф - Подмена
Тэйт обмякла и перестала вырываться из моих рук.
Внезапно меня накрыло уже знакомое, покалывающее ощущение невесомости, как будто я сейчас взлечу. Абсолютно обманчивое, разумеется, потому что на самом деле это означало только одно — сейчас я отрублюсь.
Я отпустил Тэйт и попятился назад, раскинув руки в стороны. На секунду я подумал, что придется сесть, но как-то удержался на ногах.
Отойдя в сторону, я начал стирать с себя кровь, соскребать ее о мокрую траву, о джинсы, обо все, что подворачивалось, лишь бы поскорее очистить кожу. Я вымазал кровью запястья, но на этот раз меня не мутило, как на День донора. Я даже смог самостоятельно войти в школу.
Тэйт побрела за мной.
На крыльце я споткнулся о последнюю ступеньку и едва не упал.
Тэйт положила мне руку на плечо.
— Что с тобой?
— Мне нужна вода, — хрипло выдавил я из себя. Она стояла так близко, что из-за ее запаха я не мог дышать. — Руки.
Тэйт схватила меня за руки и сунула их под фонтанчик с питьевой водой. Вода обожгла меня холодом, сразу защипали все трещинки и ссадины.
Тэйт стояла рядом и держала меня за запястья, нажимая на рычаг бедром.
Когда розовая вода стекла в канализацию, Тэйт отпустила меня, и я привалился к стене. Кисти моих рук превратились в сплошные нервные окончания, в ушах продолжало звенеть.
Тэйт рассматривала меня, скрестив руки на груди. Кровь текла у нее из носа, капала на пол. Я смотрел на ее лицо, на рот, скрывшийся за вязким алым пятном. Со всей этой кровью она была так мучительно красива, что я невольно улыбнулся.
Тэйт вздохнула, слегка опустив напряженные плечи.
— Ты как, в порядке?
Я кивнул, похлопав себя ладонью по рубашке.
— Тогда мне нужно умыться.
Она повернулась ко мне спиной и, не прибавив ни слова, прошествовала в дамский туалет.
Я сел на пол и закрыл глаза. Потом у меня затряслись руки, и я стал вытирать их о рубашку.
Тэйт вышла из туалета, прижимая к носу целый ворох пропитавшихся красным бумажных салфеток. Когда она присела на корточки рядом, я отвернулся, зажав нос рукавом.
Тэйт то ли не заметила, что я стараюсь не вдыхать ее запах, то ли сочла, что это не самый неприятный момент во всей истории. Так или иначе, она смотрела только на мои руки.
— Боже, да что это с тобой?
— Все нормально, ничего страшного, — ответил я, зажимая рукой рот и нос. — Пошли отсюда!
Тэйт высморкалась в свои салфетки. Запах крови был влажен и красен.
— Пошли? Никуда я с тобой не пойду! Слушай, прости, что я отделала твою девушку, но порой приходится вести себя, как шваль из подворотни, это некоторым полезно. Проехали?
— Все не так, как ты думаешь. Нам нужно поговорить.
Тэйт встала. Теперь она возвышалась надо мной с угрожающим выражением лица.
— О чем? О том, что ты продолжаешь волочиться за Элис, хотя она злобная дрянь? И продолжаешь гадать, где она оставила свои мозги? Нет, спасибо, не интересно! Эту историю я уже знаю!
— Тэйт, прошу тебя, дай мне шанс. Просто выслушай.
— Зачем? — Тэйт смерила меня самым ужасным, самым уничижительным взглядом. — Как недавно сказал один бескорыстный герой: мне то что за дело?
Трудно было найти менее подходящее место и время для признания — я сидел на полу в западном крыле школы, а Тэйт стояла надо мной, едва не капая своей кровью мне на макушку. Я не мог поднять на нее глаз. А когда хотел заговорить, то только буркнул что-то нечленораздельное в рукав.
Тэйт дернула плечом и вздохнула.
— Прости, неужели ты так разнервничался из-за моего отказа? Ждал более теплого приема? Или того, чтобы я сказала — ты молодец, поступай в том же духе? Вот что, Мэки, хватит мямлить в рукав! Мне наплевать, что с тобой и почему ты ведешь себя как последний засранец!
Я стиснул зубы, собрался с силами и произнес чуть громче:
— Твоя сестра не умерла.
Перемена была разительной.
Тэйт оторвала руки от своего разбитого носа и уставилась на меня. Глаза у нее были широко распахнуты, кровь лилась из носа на губу, но она ничего не замечала.
— Закрой лицо! — выдавил я в рукав и отвернулся, задержав дыхание.
Тэйт снова прижала салфетки к носу и посмотрела на меня поверх рук.
— Повтори!
— Она жива. По крайней мере, я так думаю. Пока жива!
Тэйт судорожно втянула в себя воздух, ее глаза вспыхнули, словно у нее в голове зажглась лампочка.
— Вот с этого места давай поподробнее!
— Слушай, я не могу говорить об этом здесь.
— Ах вот оно что! — прошипела Тэйт. — Значит, мы все-таки будем об этом говорить?
Я помассировал пальцами веки.
— Хорошо, ты была права. Довольна? Ты была права насчет нашего города. Да, здесь живут… люди. Странные, секретные люди, о которых никто не знает. — Такие, как я. — Они забрали Натали, но они ничего не сделают с ней до пятницы.
— Хорошо. Как мне ее вернуть?
Я отнял руки от лица, но не решился посмотреть на нее.
— Не знаю.
Тэйт издала хриплый судорожный звук, совсем не похожий на смех.
— Замечательно. Нет, просто шикарно!
— Я не знаю, но что-нибудь придумаю.
Она стояла надо мной: злые глаза и окровавленные салфетки.
— А с чего вдруг ты будешь над этим думать? Что я должна сделать, чтобы заслужить геройскую помощь самого Мэки Дойла?
Я поднял на нее глаза. На ее лице проступило отчаяние, но почти незаметно, как будто она всеми силами пыталась его спрятать.
— Можно я провожу тебя домой?
Несколько секунд я ждал, что Тэйт назовет меня поганым уродом и предложит катиться ко всем чертям, но она только кивнула и направилась к выходу.
Дом, в котором жила Тэйт, был старше нашего, с крохотным запущенным садиком, заваленным мусором и палой листвой.
Внутри тощая девочка сидела на диване и смотрела телик — какой-то кислотный мультик про космический корабль.
Когда мы вошли, девочка оторвала взгляд от экрана и уставилась на Тэйт с ее пригоршней окровавленных салфеток.
— О боже, тебя исключили?
— Конни, заткнись, а?
Девочка сползла с дивана и с вызовом подошла к закрытой двери.
— Ма-а-ам, а Тэйт дралась!
Тэйт сделала глубокий вдох, потом указала наверх.
— Марш в свою комнату. Живо!
Конни вернулась в гостиную и поплелась вверх по лестнице. Дверь осталась закрытой.
Тэйт вздохнула и повела меня в ванную. Там она прямиком направилась к шкафчику с лекарствами и стала одной рукой перебирать тюбики и пузырьки, а второй все также прижимала к носу свои окровавленные салфетки.
Отыскав бутылочку с перекисью водорода и пакет с ватными шариками, она с грохотом захлопнула шкафчик. Потом выбросила бумажные салфетки в раковину, и их запах растекся по тесному помещению.
Я схватился за душевую занавеску, чтобы не упасть, а Тэйт стремительно обернулась на звук.
— Как ты, Мэки?
— Не очень…
— Так убирайся отсюда! Посиди внизу или выйди на свежий воздух, пока я тут занята…
Я отправился на кухню и открыл морозилку. Там почти ничего не было — несколько пластиковых контейнеров без этикеток, пачка замороженных вафель, зато отыскалась формочка для льда, правда, полупустая. Я высыпал ледяные кубики в пластиковый пакет, торчавший из мусорки. Потом заново наполнил формочку водой и убрал ее в морозилку.
После вышел на крыльцо и уселся на ступеньку, уронив голову на руки и поставив пакет со льдом возле ног.
Через несколько минут из дома появилась Тэйт и остановилась надо мной. Кровь у нее из носа больше не шла, зато вся щека была располосована ногтями. Ее мокрые волосы стояли дыбом, как иглы у ежа, и она успела сменить рубашку.
Воображение немедленно представило мне дивный и мучительный образ Тэйт, смывающей кровь с шеи и голой груди. В моем ролике лифчик у нее был черный и весь кружевной, хотя в реальности я не мог себе представить, как Тэйт заходит в магазин и выбирает нечто подобное.
Она села рядом и, не глядя на меня, протянула руку. Я отдал ей лед, она взяла. Руки ее слегка дрожали, но лицо было непроницаемо.
— Ты в порядке? — спросил негромко.
Она пробежала пальцами по волосам. Под ее левым глазом набухала красная царапина.
— Нет, но жить буду.
Мне захотелось улыбнуться, потому что голос ее прозвучал так устало, а запястья выглядели такими неправдоподобно узкими по сравнению с моими. Мы сидели рядом, не разговаривая и не дотрагиваясь друг друга.
— Мне бы хотелось быть такой как ты, — сказал я, и это было ужасно странно — произносить вслух именно то, что я думал. Ведь я говорил не только о нормальности. Тэйт могла быть грустной и сердитой, но при этом она всегда точно знала, кто она такая.
Она рассмеялась.
— С какой стати кому-то — тем более, тебе! — хотеть быть таким как я?
— Потому что ты всегда поступаешь так, как будто точно знаешь, что делаешь.
