Вадим Панов - Перстень Парацельса
— Расскажите, что было дальше, — предложил Петровский.
— То есть вы не знаете?
— Знал бы, не пришёл, — спокойно отозвался москвич.
— Кто вы? — задал сакраментальный вопрос Громов. — Кто?
— Считайте меня детективом, — твёрдо ответил Петровский, глядя Виктору в глаза. — Я занимаюсь преступлениями в среде магов…
— Вы серьёзно?
Ответа не последовало.
— У меня имеются веские основания считать, что Бранделиус проводит в Уфе очень опасный эксперимент, — продолжил гнуть свою линию детектив. — Бранделиус подвергает людей сильнейшему магическому воздействию, чтобы…
— Разбудить нашу силу!
Петровский чуть приподнял брови, явно ожидая продолжения, понял, что за эмоциональным восклицанием ничего не последует, и качнул головой:
— Что бы ни делал с вами Бранделиус — это эксперимент с непредсказуемыми последствиями. Такие опыты запрещены, в первую очередь — из гуманных соображений, поэтому я прошу вас рассказать мне подробно обо всём, что происходит.
— Стать стукачом?
— Помочь себе и другим людям, невольно втянутым в эксперимент.
Виктор не знал, что делать. С одной стороны, он верил Петровскому и его истории: злость на Бранделиуса заставляла. Громову не нравилось то, что происходит с ними, и он чувствовал, что отдаляется от Даши, теряет её. Ему хотелось всё остановить. С другой стороны, кем он станет в глазах девушки, если предаст команду?
— А если я ничего не расскажу?
— Я уже нашёл Бранделиуса и теперь не отступлю, — веско произнёс детектив. — И мои коллеги не отступят, так что расследование завершится, даже если вы сейчас уроните мне кирпич на голову. Но не забывайте, что вы можете опровергнуть мои сомнения: если выяснится, что Бранделиус занимается законным исследованием, я просто уеду.
— Правда?
— Я ищу нарушения закона, и только. — Петровский улыбнулся. — Расскажите, что происходит? — повторил он.
И Виктор решился.
Вздохнул, почесал кончик носа и уныло начал:
— В том-то и дело, что лично со мной не происходит ничего…
* * *— Ты уверен, что это его колёса? — хрипло спросил барон Самбука.
— Точно, в натуре, — подтвердил Грузило. — Я ведь говорил, что номера сфотографировал.
— В память, что ли, сфотографировал, в дырявую, мля?
Сидящий за рулем Хлястик хихикнул.
— В натуре сфотографировал, на телефон. — Обиженный Грузило показал шефу экран, на котором красовалась та же «Субару», что и на парковке у многоэтажного дома. — Как бы я потом иначе нашёл её, в натуре?
— Да уж, как?
— Как?
— Что «как»?
— Ты сказал.
Несколько секунд барон мрачно смотрел на вытаращившегося помощника, после чего покачал головой и велел:
— Заткнись!
Грузило подчинился.
В отличие от Самбуки, которому довелось получить образование — в имперские времена барон кое-как закончил радиотехникум, — Грузило из школы подался в армию, из армии — в уголовники, лишними знаниями, соответственно, не оброс и применялся в качестве источника грубой ударной силы. И тот факт, что помощник умудрился отыскать пацана, сфотографировавшего незнакомый автомобиль у Цыганских дворов, а потом хоть и не сразу, но отыскал саму машину, вызвал у барона законное удивление. Он даже подумал, что Грузило поумнел, хотел спросить, не принимает ли тот чего для головы, однако последний диалог продемонстрировал бандитам старого доброго Грузило, и Самбуке полегчало.
— Мочканем его? — поинтересовался Хлястик.
— Надо бы. — Грузило с надеждой посмотрел на барона.
А тот качнул головой:
— Кого?
— Кто в «субарик» сядет.
— А откуда нам знать, что это он наших замочил?
— А кто ещё? — вытаращился Грузило.
— То есть сначала допросим? — понял Хлястик.
— Обязательно…
Самбуке вообще не нравилась эта идея — мстить за отмороженных нарков, подвизавшихся гопстопить во Дворах. Во-первых, они мешали бизнесу, распугивая потенциальных клиентов и ухудшая и без того не самую лучшую репутацию Дворов; во-вторых, они сами виноваты: когда идёшь на дело, будь готов к тому, что события пойдут не так, как тобой запланировано. В-третьих…
В общем, можно долго перечислять, почему барон не хотел мстить, но пришлось: какой-то шкет сфотографировал незнакомую тачку, опасаясь, что это может быть полицейский, и таким образом обеспечил шикарную наводку на обидчика. Которого теперь надо грохнуть для поддержания авторитета.
Полный идиотизм, зато по здешним понятиям.
— Выходит, — прошептал Хлястик.
— Похож, — добавил Грузило, вспоминая невнятные описания нескольких случайных свидетелей, видевших, как гопстопники вели терпилу за гаражи. На свою погибель…
— Поехали за ним, — велел Самбука. — Только осторожно.
Внешне рыжий не походил на супермена, но, возможно, это именно он голыми руками уложил двух грабителей, и потому торопиться с нападением не следовало.
* * *Герман припарковался и выключил мотор. Подождал, понял, что никто из спутников не горит желанием поддерживать разговор, и негромко произнёс:
— Вроде бы прибыли.
Бранделиус посмотрел на Карину:
— Всё верно?
— Да, он живёт здесь… — Сейчас, в ночи, сидя в автомобиле в компании трёх крепких, уверенных в себе мужчин, мужчин, готовых убивать… Карина неожиданно почувствовала сомнения: убивать? Её страдания — чудовищные, омерзительные, страшные — показались недостаточным поводом для казни. Ведь каким бы подонком ни был насильник, убийство — это страшный грех, который ляжет на них…
— Ты готова? — тихо спросил Антон Арнольдович.
— Не знаю, — честно ответила девушка. Заметила удивлённый взгляд Германа и хотела продолжить: — Я…
Но Бранделиус мягко перебил её:
— Неужели ты не хочешь отомстить?
И Карина вдруг поняла, что хочет.
Чувства, яркие эмоции, которые всегда бушевали в ней при мысли о насильнике, притупились, поблекли, но осталось холодное и равнодушное, словно чужое, желание убить.
— Хочу.
— Так давай это сделаем.
Они вошли в подъезд, пешком поднялись на третий этаж и остановились у двери.
— Позвонить? — зачем-то спросила Карина.
— Нет необходимости, — хмыкнул Марат.
Он улыбнулся, выставил перед собой руку, сосредоточился, разгоняя спрятанную внутри силу, и через несколько секунд дверь исчезла, сменившись круглым «окном» такого же диаметра, контуры которого состояли из мелких искрящихся молний.
— Как ты это сделал? — прошептала Карина.
— Убрал кусочек пространства.
— Тебе нужно билеты продавать, — хмыкнул Герман. — Ускоренная доставка куда угодно.
— Я подумаю…
Они прошли внутрь, и за их спинами вновь выросла железная преграда.
— Обалдеть!
— Давайте не шуметь, — попросил Бранделиус. В целях предосторожности он навёл морок, не позволяя соседям ни видеть, ни слышать происходящее, но всё равно решил призвать рабов к порядку. — Мало ли что.
— Согласна, — кивнула Карина.
Они прошли по тёмному коридору, довольно длинному, поскольку квартира была четырёхкомнатной, заглянули на кухню — никого. В первую комнату — гостиную — пусто.
— Где спальня? — прошептал Рыжий.
— Последняя дверь, — так же тихо ответила девушка.
— Давай сразу туда.
— Не спеши… — Бранделиус заглянул в следующее помещение и улыбнулся: — Мы на месте.
Человечек уснул в кресле с планшетом в руках: действительно, маленький, пухленький, с округлым лицом и неприятный даже во сне. Он, сладко причмокивая, спал, а на экране компьютера продолжали жить своей жизнью сказочные воины онлайн-игры: куда-то шли, чего-то делали, с кем-то воевали…
И Марат неожиданно подумал, что эти прекрасно нарисованные подданные даже не поймут, что их круглолицый повелитель умер. Их бессмысленная жизнь продолжится и будет продолжаться до тех пор, пока модератор не почистит сервер от давно не обновляемых аккаунтов.
— Надо же — я тоже в неё играл, — усмехнулся Герман.
— А чего прекратил?
— Надоело.
— На что же мы тратим наше время?.. — вздохнул Бранделиус.
— Вы уверены, что сейчас нам следует обсуждать онлайн-игры? — спросила Карина. — И… почему он не просыпается?
— Он проснётся, когда я захочу, — с улыбкой объяснил Антон Арнольдович. — Точнее, когда ты захочешь.
Бранделиус дал девушке время насладиться торжеством. Или же просто подумать о том…
«Ну, и что ты чувствуешь?» — беззвучно спросила себя Карина.
Радость приближающейся мести? Злорадство? Ощущение справедливости? А что это — ощущение справедливости? Что нужно сделать, чтобы понять, что это — справедливость?
