Крупа бывает разная (сборник) (СИ) - Дашкевич Виктор
— Велено ваше благородие на задний двор проводить, — вежливо, но настойчиво проговорил он.
— Ишь ты… — пробормотал Афанасий, — видать, нос у меня не дорос с парадного входу заходить, раз не праздник сегодня…
Но обижаться привычки у него не водилось, поэтому он последовал за лакеем и, уже входя в ворота, понял, что дело вовсе не в положении: вопли, раздававшиеся со двора, слышно было даже на улице.
Афанасий прошел мимо дровяного сарая и остановился, внимательно рассматривая открывшуюся перед ним картину.
Посреди двора на козлах пороли мужичка. Пороли истово, но со знанием дела, чтобы раньше времени не сомлел. Наказуемый то орал истошно, то тихо скулил. Возле корыта с замерзшей дождевой водой стоял сам граф, в хорошей лисьей шубе, но без шапки. Лицо его выглядело до крайности уныло, и он то и дело отирал со лба пот кружевным платком. Увидев Афанасия, его сиятельство махнул рукой в сторону козел с мужичком.
— Вот! Полюбуйся, — патетически возвел он к небу очи. Лицо его покраснело, и он снова отер с него пот.
— Этот холоп, ваше сиятельство, не слишком похож на чертовку, которую вы намеревались допросить.
— Именно… Именно! Это мой старший лакей, не узнаешь? Вчера гостей встречал. И что же этот сукин сын утворил? Выпустил ночью чертовку из клетки! А под плетью признался, что он же в дом и впустил. Ночью в бега подался. Но Порфирий его быстро словил.
— А чертовку не словил, значится.
— Да где там… мигом утекла, ищи теперь ветра в поле. Этот болван только и остался. Сейчас с поркой закончим, да поеду в Канцелярию, там оформлю его по полной.
— Он ничего не знает, — сказал Афанасий.
Его сиятельство нахмурился:
— Почему так думаешь?
— Потому что он жив. Знал бы хоть что-то, чертовка бы его сожрала перед тем, как бежать. Если он не родня ее хозяину, конечно.
— Да какая там родня… — махнул рукой граф. — Уже сознался, что за сто рублей меня предал. Ух, иудино племя! За каких-то жалких сто рублей! Я ж его из деревни забрал, человеком сделал…
«Ишь ты, каких-то сто рублей… половина моей премии», — подумал Афанасий, а вслух сказал:
— Враг ваш денег не считает… Я бы, один черт, велел сожрать дурака вместо оплаты.
— Да уж известно не бедняк, — вздохнул граф. — И что же делать, а? Если этот упырь ни одной ниточки нам не оставил?
Афанасий прикинул:
— Защита вам нужна, государь мой. А то, сами посмотрите, люди у вас гнилые, да и фамильяр лаптем щи хлебает.
— Ох прав ты, Афанасий Васильевич, для важных дел совсем не годится. Размяк да разленился за столько-то лет. По хозяйству хлопочет, один толк. Ассамблею помогал организовать, а она ух как хороша вышла.
— Да-а, ассамблея вышла, что надо, — Афанасий не удержался и хмыкнул, а начальник посмотрел на него с обидой:
— А ты не хихикай, Афанасий Васильевич, раз дело сказал, так и продолжай по делу. Как думаешь охрану мне организовать?
— Колдун нужен из канцелярских, сообразительный да верный, а с ним — черт внимательный. Чтобы сразу неладное заметил да тревогу поднял. И чтобы оба денно и нощно при вас сторожили.
— А что, толково. И ты ж, братец, по всем статьям подходишь, — его сиятельство обрадованно хлопнул Афанасия по плечу.
Афанасий представил себе круглосуточную службу под самым носом у начальства и опечалился. Вот что называется, не давай непрошеных советов. Но тут же на него снизошло озарение. Он помотал головой.
— Слабоват у меня черт. Пока ваш фамильяр раскачается, сожрут и меня, и моего Владимира, а там и вами откушают. Ведь второй-то раз сразу пару чертей прислать могут. Резникова к вам отправлю, у него черт сильный, толковый и башковитый. И оружие у него необычное — сможет отбить атаку даже тех, кто его в силе превосходит. Продержится до подмоги, да и вас защитит. И сам Резников опытный колдун. А мы с Владимиром лучше отыщем вашего неприятеля. Вот в этом деле мне и черту моему равных нет, — добавил он, опасаясь как бы начальник не велел им с Резниковым чертями поменяться.
— Что же, поручаю тебе, господин старший колдун, супостата изловить. — Граф повернулся к крепкому детине, что охаживал мужичка плеткой:
— Довольно, Прохор. Грузи, повезем в Канцелярию. Да тулуп на ирода накинь, чтобы до времени не околел.
— И я на службу поеду, — поклонился Афанасий.
— Езжай-езжай, голубчик. Если что надо будет — сразу в мой кабинет иди. Без церемоний. — Он повертел рукой из стороны в сторону, изображая, видимо, излишние церемонии.
Приняв повод Лешего из рук Владимира, Афанасий потрепал коня по холке и велел своему черту:
— Дуй в трактир. Возьми пяток калачей, сала побольше да кувшин кислых щей. И себе пожрать. Трудиться сегодня будем долго.
А ближе к полудню, как и было говорено, без доклада явился в кабинет его сиятельства и сразу же, с порога, попросил:
— Требуется мне список гостей, что присутствовали давеча на ассамблее. А особенно тех, кто был приглашен, но не явился, сказавшись больным или занятым.
— А эти зачем? Батюшка твой не явился, неужто и он под подозрением? — граф тонко улыбнулся, чтобы стало понятно, что он, разумеется, шутит.
— Нрав моего батюшки таков, что он вернее вас собственноручно порешил бы, чем стал чертей подсылать, — усмехнулся в ответ Афанасий.
— Тогда зачем гости непришедшие? Тебе, верно, нужен список тех, кого я бы к своему дому на пушечный выстрел не подпустил? — граф хихикнул. Хорошему настроению начальства однозначно способствовали кофе с коньяком, запахи которых стояли в комнате. Афанасий хорошо запомнил их на ассамблее.
— О них я расспрошу отдельно. А списочек мне нужен потому, что посылать черта колдуна убивать — дело опасное. Шум поднимется, драка может случиться. Так ведь и вышло. Самому лучше подальше от такого дела держаться. Да и черт ненароком может выдать.
— Порфирий! — позвал граф.
Фамильяр бесшумно появился в кабинете. Вид у него был как у побитой собачонки. Крепко досталось от хозяина, не иначе.
— Найди писаря порасторопнее и надиктуй ему список гостей. Всех, кому приглашения относил. Отдельно тех, кто приехал и кто нет. И чем отговорились. Все ясно?
— Так точно, ваше сиятельство, — черт низко поклонился и исчез.
— Вот. Хоть какой-то толк с дурня, — граф вздохнул. — Задавай свои вопросы, Афанасий Васильевич.
Афанасий кивнул, подошел к двери, выглянул в приемную и велел стоящему навытяжку охраннику Иннокентию:
— Позови моего черта. И пусть письменный прибор прихватит.
— Ты садись, в ногах правды нет, — предложил начальник, когда колдун вернулся. И едва Афанасий успел коснуться задом стула, появился Владимир. В руках у него были доска с листами бумаги, перо и чернильница.
— Ну-с начнем, — Афанасий поглядел на начальника. — Расскажите мне, ваше сиятельство, кто вас шибче всех не любит. А главное, как ваши ненавистники между собой ладят, с кем дружат, кого сами за врагов почитают. Уверен, вам все об этом известно.
— Известно, как же не известно, — граф вздохнул и покосился на чертяку.
— А что это он у тебя столбом стоит и бумажки с пером в руках держит? Ты ж записывать собирался, разве нет?
— Я спрашивать собирался. А писать будет черт. Зачем мне утруждаться и отвлекаться?
— Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что обучил своего неслуха грамоте?
— А чего ж не обучить? Законом это не запрещено. Да и черт уже давно не неслух, а верный государев слуга. А пишет он быстро и красиво.
— Ну и ну… — покачал головой граф, — слышал я, что некоторые фамильяров своих обучают, но, признаться, не верил. Зачем? Черт и так все помнит и соврать не может, а сам он — скотина чуть лучше лошади или, скажем, собаки. Его дело — выполнять приказы да прислуживать. Куда ему читать, а тем более писать…
— Может, и скотина, но скотина разумная, — Афанасий подмигнул Владимиру.
«Гляди внимательно, чертяка, сейчас ты увидишь главное наше колдунство», — с усмешкой любил говаривать Афанасий и называл заспанному прислужнику свою должность.
