Попал! В хорошие руки. Лазейка-портал (СИ) - Риш Мартиша

Я тронула завитушку на двери. Как-то же она открывается? Наверняка нужно просто за что-нибудь как следует потянуть или выгнуть. Так, здесь морда, там хвост, есть еще четыре ноги. Или лапы? Ай, да это сейчас и не важно! Только бы ничего не сломать, уж больно аккуратно сделана эта закрывашка.

Я с силой ухватилась за змеиную головку одной рукой, второй взяла хвост и как следует потянула. Толку нет! Может, их соединить нужно? Или вывернуть? Попробовала и так, и эдак. Лапа вроде бы поддалась, отъехала в сторону, поцарапав полотно двери стальными когтями.

За спиной раздалось деликатное покашливание, я обернулась довольно резко. Стоит странное. Я бы сказала, что это мужчина, но вот кольцо, вплетенное в бороду, говорит об обратном, да и вид слишком ухоженный. Хотя откуда взяться бороде на лице у женщины? Но, с другой стороны, я и рас-то волшебных пока не знаю, так что все может быть. Рост высокий, но не так, чтобы слишком. Подол мантии… Или это камзол? А может, юбка такая? Тогда становится ясно откуда поверх нее взялся передник.

— Вы гномиха? — я выдала единственное разумное предположение.

— Я ваш управляющий.

Мужчина побагровел, аж щеки пятнами пошли. А потому что не надо было вдевать серьгу в ухо и приплетать кольцо себе на лицо! Сам виноват.

— И какой же вы расы? Простите, просто я в этом мире совершенно недавно.

— Человек, как и вы, хозяйка.

— Вот не надо, вас я не покупала. У меня пока только один раб, — судя по тому, как нехорошо посмотрел на меня управляющий, свое положение я только ухудшила.

— Я свободный человек, маг слабого дара, служу с честью господину Оскару.

— Я никак не могу попасть к своему невольнику, ящерицу перекосило.

— Не удивительно. Бедная саламандра чуть не сломалась в ваших руках. Должно быть, она испугалась того, что столкнулась с ведьмой.

Мужчина испустил тягостный вздох, провёл пальцами по голове ящерки, та внезапно налилась цветом. Вверху черная чешуя, в глубине рыжеватая, будто бы зверь горит изнутри. Ящерка вздрогнула, перебрала лапищами и скользнула на полотно двери, подставила голову под ладонь управляющего, ластится, высунула тоненький язычок, махнула им в воздухе.

— Тихо, обожжёшь меня… А вы, проходите, госпожа. Раб ждет вас в чулане.

— Почему в чулане? Ему же должны были выделить отдельную комнату при моей спальне!

— Как хотите, так и называйте. У вашего гаремника есть собственный закуток при вашей с супругом спальне, — скривился мужчина.

— То есть как — общей? Я буду жить одна. Нет, не одна, а с рабом.

— Супруги делят постель между собой. Так принято, госпожа.

Управляющий чуть зубами не заскрипел при этих словах. Ну и пусть. Мне совершенно не хочется провести ночь в одной комнате с упырем. Уж лучше я вообще спать не буду. Или буду, но в одной каморке с Дальоном. Осиновыми кольями отгородимся, чеснок над дверью повесим… Нет уж! Тогда раб точно помрёт от удара. Он и меня-то боится.

— Оскар может спать, где хочет, — вынесла я свой вердикт, — Но точно не здесь. И на ночь я запрусь изнутри, пусть даже не мечтает ни… ни о чем!

— Госпожа, это недопустимо! — рыкнул управляющий.

Совсем обнаглел. Чтобы кто-то смел на меня так кричать, да еще потрясал своей дурацкой бородкой?! Никогда! Можно подумать, что он хозяин этого особняка. Ну уж нет, я никому не дам с собой так разговаривать!

— Быстро привели себя в надлежащий вид! Надели форму, сбрили вот это вот! Как вы смеете появляться публично в таком виде? Ни совести, ни стыда.

— Вот уж кто бы говорил. Привести в дом гаремного раба, разместить в спальне и еще пытаться выгнать мужа! Да какого мужа! Достойнейшего из людей, господина Оскара!

Я на секунду оторопела. А ведь и вправду получается некрасиво. Весьма двусмысленно. Или нет? Нет, скорей, весьма однозначно. Ой! Ну мне стесняться нечего, Оскар сам хотел жену-скандалистку, вот и получил. Я, может, в роль так вживаюсь.

— Приведите себя в порядок. Еще одно гнусное слово, и я лично вас обрею. Развели антисанитарию! Вы этой бородкой своей еще и над едой так трясете? Над кастрюлями в кухне? В доме ребенок! У слуг должна быть безупречная гигиена!

— Где? — удивился управляющий.

— Вы что, совсем обезумели? Не знаете состава семьи вашего хозяина?

— Я не…

Дослушивать я не стала, вошла в покои и покрепче закрыла за собой дверь. Фух! А здесь ничего, очень даже красиво по меркам музея. То есть любоваться на эту роскошь приятно, а во жить? Не знаю, мне кажется, не слишком уютно. И где, спрашивается, раб? В комнате только одна дверь, и та совсем узкая. Я подошла к ней, постучала, перед тем как войти. Ни звука изнутри не доносится. В душу опять вползли самые темные из моих подозрений. Только бы парень этот был все ещё жив.

Дверь сама по себе распахнулась, я вошла внутрь и на миг замерла. Крошечная комната, нет, скорей даже каморка. Полуобнаженный парень свернулся калачиком на постели. Света здесь нет, ни фонаря, ни хоть какой-нибудь люстры, даже окна нет.

Дальтон бледен, сейчас стали отчетливо видны синяки на его тонких запястьях. Сам невольник очень худой, хоть и сложен довольно приятно. Веки едва вздрагивают во сне, волосы растрепались, стали гораздо светлей после того, как были отмыты и высохли. Черная полоса ошейника плотно впилась в бледную шею, натерла нежную кожу. Одна рука лежит ладонью кверху, на ней нет ни следа от мозолей. Кем он был до того, как попал в рабство? Почему его жизнь стала такой? Можно только догадываться. Я чуть тронула парня за запястье, боюсь его беспокоить. Ох! Еще и на плечах расцвели синяки. Видно, что парня лупили. И сильно. Раньше я этого попросту не заметила под слоем грязи, зато теперь вижу.

— Эй, — тихонько позвала я.

Брови нахмурились, парень сразу стал выглядеть старше. Наверное, мы ровесники. Или нет? Быть может, Дальону еще только немного перевалило за тридцать. Он резко дернулся, будто бы его ударили, застонал. Полотенце едва не сползло с его бедер. Я поспешила закрыть его одеялом, подтянула его повыше. Невольник раскрыл глаза, мгновенно сжался в комок, чуть не коснулся коленями подбородка.

— Прошу, не нужно меня бить, я сознаюсь в том, в чем нужно.

— Эй, это я, Светлана.

Глаза Дальона вытаращились, кажется, только теперь он проснулся окончательно, как следует рассмотрел меня, испугался чуть не до обморока. Побелевшие губы с громадным трудом произнесли единственное — госпожа.

— Тише.

Парень покачал головой, бросил взгляд вниз, попытался резко подняться, стиснул зубы и только после этого переполз на пол. Я опасаюсь напугать его еще сильней, не говорю ничего, замерла, будто бы передо мной лесная зверушка. Невольник оперся на оба колена, коснулся лбом моего платья, после чего опустился ниже, приник губами к краю подола. Я отчетливо вижу, как напряглись абсолютно все мышцы на его спине.

— Сядь на постель, лекарь нужен? Сильно болит?

— Уже нет, госпожа.

Парень не поднял на меня взгляда, просто опустился на самый край постели, да чуть плотней завернулся в то самое огромное полотенце.

— Ты сыт?

— Нет, госпожа. Меня еще не кормили. Не было вашего приказа. Кажется, — Дальон нашел силы чтобы ухмыльнуться, — Кажется… я должен заслужить еду. Это так?

Сверкнул глазами и тут же опустил взгляд вниз.

— Простите, забылся. Вы пришли, чтобы… — он замолчал.

— Очевидно, чтобы пригласить тебя к ужину.

— Полагаю, в качестве блюда? — еще тише произнёс он.

— Нет, конечно. Я думаю, что ты голоден. Сейчас я позову управляющего, он еще где-то в доме. Хотя нет. Ты можешь идти?

— Господин управляющий запретил мне покидать эти комнаты без особого повода.

— Вот как, что ж.

Я прикинула, что может случиться с гостями, если они увидят это избитое чудо завернутым в полотенце. И просто направилась в сторону кухни. Сама что-нибудь найду и ему принесу.

Глава 25

Оскар

Сад напоминает сосуд, наполненный запахами до самого верха. Здесь смешалось, кажется, всё: тонкие ноты дамских духов, дым от алых углей жаровни, запах вскипающего на них мясного сока, аромат прелой листвы, сладость переспелых плодов и ягод, влажный вечерний туман, чуть горьковатый, отдающий металлом запах сына. Он тут, со мной рядом, молодой, ловкий, сильный, еще не совсем вампир, но вот-вот он станет им в полной мере, ощутит силу и прелесть истинной жажды.