Алисия Дэй - Проклятый
– Ух ты, я будто смотрю синхронное плаванье без воды. Нам осталось пригласить Майкла Фелпса, – протянул Люк. – Разве до вас не доходили слухи, что он, вероятно, водный фейри?
Мерелит вздохнула:
– Лючиан Оливьери, с тобой просто невозможно оставаться милой.
И хотя говорила хозяйка так же холодно, как и всегда, Люк почувствовал: что-то не так. Принцесса явно была не в себе, ее голос лишился требовательных ноток, чего никогда раньше не случалось. Люк вдруг осмотрелся. Что-то произошло. Свет в комнате приглушен. Маг уже не раз встречался здесь с Мерелит по делам, и место всегда походило на сильно украшенную глыбу льда.
Сейчас же оно напоминало, скорее, старую жестяную коробку.
– Что случилось? Не хочу грубить, но ты же знаешь, я умею следовать правилам Зимнего двора наравне с лучшими его представителями, если хочу…
– Чего почти никогда не бывает, – холодно заметила Мерелит.
– Правда, – согласился Люк. – Совсем скоро наступит день рождения Рио, и вдруг каждый в мире резко ею заинтересовался, а мне это совсем не нравится. Я хочу ей помочь, а для этого мне надо узнать, что происходит. Тогда, у меня дома, ты дала понять, что кое-что знаешь. Итак, выкладывай.
Один из стражников вскинул кинжал и бросился на Люка, крича что-то о «наглости», но маг молниеносно придавил его к полу заклинанием тяжести, скорее всего, сломав несколько костей в теле несчастного.
– Я без понятия, какую такую «наглость» он имел в виду, и это меня бесит, – сказал Люк, своим насмешливым взглядом бросая остальным слугам вызов.
Пусть попытаются.
– В мире волшебников это что-то вроде попытки устроить драку в баре? – Мерелит недовольно посмотрела на поверженного стражника: – А ты: разве я приказывала нападать на моего гостя, пусть даже незваного и нежеланного? – И тут же махнула другим: – Уберите его отсюда.
Трое слуг подняли своего упавшего товарища и молча вышли из комнаты, оставив Мерелит и Люка одних.
– С чего ты взял, что я вообще стану с тобой говорить, особенно после того, как ты покалечил моего стражника?
Мерелит никогда не повышала голоса, да в этом и не было нужды. Угроза лилась по венам, словно кровь, и Люк задумался, почему же он не боится.
Возможно, потому что теперь ему наконец-то есть, что терять.
– С того, что ты моя должница. Неужто ты нуждаешься в напоминаниях, чтобы заплатить долг чести?
Фейри слишком беспокоились о своей чести, и Люк использовал это в своей игре. На самом деле ему плевать, заплатит ли Мерелит за то, что нашли ее племянницу – детектив всего-то исполнил роль таксиста, – а даже если заплатит, он, как всегда, отправит эти деньги в службу по контролю за ядовитыми веществами.
Такие пожертвования приносили ему огромное удовлетворение. Словно плевок в лицо его предкам.
– Не сомневайся в моей чести, волшебник, или горько пожалеешь. Плата уже на пути к тебе, как мы и договаривались, но я была несколько… занята.
Люк хотел что-то взорвать, но впервые в его жалкой, нетерпимой, проклятой жизни он задумался о вариантах. И внимательно, очень внимательно посмотрел на лицо принцессы, пытаясь понять, что она чувствует. Обычно это пустая трата времени – что с Мерелит, что с другими фейри, – но на сей раз все было иначе.
На лице Мерелит показались эмоции, значит, что-то не так.
Люк видел тревожные морщинки вокруг идеальных глаз – значит, ей действительно больно, либо ее магия не справляется с созданием иллюзии красоты, которую принцесса поддерживала все годы их знакомства. Маг знал о фейри достаточно, чтобы отбросить второй вариант. Ее красота – вовсе не иллюзия. Как и страх, который Мерелит вызывала в любом разумном мужчине.
Значит, что-то случилось, и только одно имя приходило на ум.
Элизабет.
– Где она? Где Элизабет? С ней все в порядке? – Люк прошел мимо изумленной фейри и открыл дверь в ее святая святых. Прежде он никогда там не бывал, так что не знал, чего ожидать. И обнаружил душераздирающее зрелище.
Элизабет лежала в центре огромной кровати, завернутая в шелковые одеяла и такая бледная, что Люку показалось, будто она мертва.
– Что ты с ней сделала? – Он развернулся лицом к Мерелит. – Если ты причинила ей вред, клянусь…
Он быстро заткнул свой рот, потому что увидел на осунувшемся и усталом лице всю правду: ей было очень больно. Больше, чем когда-либо, даже когда ее младшая сестра – любимица Мерелит – заключила неравный брак и была изгнана. Или, как в глубине души подозревал Люк, убита. Но сейчас это неважно. Просто его мозг вдруг начал лепетать всякую чушь, прячась под банальностями, чтобы Люку не пришлось смотреть на тельце на кровати.
– Когда Элизабет умерла? – с трудом спросил он; горло сдавило, а глаза защипало.
Лицо Мерелит на секунду смягчилось, но потом она опять нацепила бесстрастную ледяную маску.
– Она жива.
У Люка от облегчения чуть не подогнулись колени, и ему было наплевать, заметила ли это Мерелит.
– Она очень больна, и мы не знаем почему, – продолжала принцесса. – Ни один из наших целителей не смог ей помочь, даже я, а у нас с ней кровные узы. Ее осматривали пятеро разных человеческих докторов, брали анализ крови, волос и мочи в лаборатории за пределами Бордертауна, на случай, если болезнь Элизабет как-то связана с ее человеческой половинкой, но никто ничего не обнаружил.
В уголке правого глаза Мерелит появилась слезинка и скользнула по щеке, и самое удивительное – Люк был почти уверен, что фейри этого не заметила.
– Я оставила их в живых, – добавила она, – бесполезных человеческих врачей. Если ты намереваешься обвинить меня в их смерти.
Люк хотел лишь ругать себя на чем свет стоит, но понял, что присоединится к Мерелит в ее отчаянии, только когда исчерпает все остальные варианты. Он же хренов волшебник. Он должен найти лекарство для больной девочки.
– Когда это началось?
Маг подошел к кровати и посмотрел на кроху, которая, казалось, осунулась еще больше с тех пор, как они забрали ее из кабинета Далриады.
Она была такой бледной – невероятно бледной, – человеческая кожа не должна иметь подобный оттенок. Пульс и дыхание Элизабет так сильно замедлились, словно она находилась под сонным заклятьем.
– Спящая красавица, – прошептал Люк, убирая прядку волос, упавшую на ее лицо.
Мерелит резко посмотрела на него.
– Это очень древнее заклятье. Я удивлена, что ты о нем слышал, разве что из сказок, которые входят в современную культуру. Конечно, я о нем вспомнила, но противопроклятье не подействовало. Чем бы оно ни было, это не заклятье сна.
Мерелит села на кровать рядом с племянницей, даже в горе не потеряв свою грациозность.
– Она хотела повидаться с Рио. Спрашивала, не могут ли ее навестить Рио и лисичка, а я отказала, – призналась Мерелит. Ее идеальный шелковый голос сорвался. – Это последнее, что я ей сказала перед тем, как она погрузилась в эту кому или проклятье, или что там это такое.
– Она знает, что ты о ней заботишься, – сказал Люк, дотрагиваясь до плеча Мерелит, и гадая, почему ему так не безразлична боль фейри.
Она бы в жизни не позволила ему к себе прикоснуться, да Люк бы и не пытался, но сейчас они вместе горевали о малышке-полукровке.
– Ты волшебник, – начала Мерелит медленно, но потом продолжила быстрее: – Ты сможешь найти способ. Вылечи мою племянницу, и я расскажу все, что знаю о Рио.
Люк нахмурился.
– Чертовы фейри. Вы даже при таких обстоятельствах все равно пытаетесь торговаться и заключать сделки. Не нужно, да и угрожать мне не стоит. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь Элизабет, но ради нее, а не ради тебя.
Он опустился на колени рядом с кроватью, наклонился и понюхал дыхание малышки, которое едва касалось его лица. Не было никакого запаха, никакого намека на то, что могло ему подсказать, что это за болезнь или яд.
– Единственный симптом недомогания – кома или сон?
– Она устала еще сильнее, когда мы привезли ее домой, а через шесть часов стала такой, как сейчас.
Люк едва не набросился на фейри за то, что она не позвала его раньше. Позволила гордости помешать ей попросить помощи для Элизабет, которая теперь слишком хрупкая и слабенькая, чтобы справиться с недугом, чем бы он ни был.
– Мне нужен образец ее крови и прядь волос. – Маг попытался быть вежливым, зная, как нелегко отдать такую ценность волшебнику.
Особенно, если речь идет о фейри.
Мерелит не стала спорить, лишь кивнула и ушла за необходимыми инструментами.
– Я сделаю для тебя все, что могу, обещаю, – прошептал Люк неподвижной молчаливой девочке на кровати. – Возвращайся к нам, Элизабет, ты нужна тетушке Мерелит. Да и Кит с удовольствием поиграет с тобой. Обещаю, что приведу к тебе и Рио, если она меня простит.
Он наклонился и прижался лбом к краешку постели, молясь всем богам, которые могли услышать его – с такой-то черной душой:
