Джоан Роулинг - Гарри Поттер и испорченный ребёнок
ДЖИННИ переводит глаза с одеяла на ГАРРИ и обратно.
ДЖИННИ: Там не «я овощ». Там «на помощь»!
ГАРРИ: «Папа, на помощь! Годрикова впадина. 31/10/81»! Это послание! Наш умница мальчик оставил мне послание!
ГАРРИ крепко целует ДЖИННИ.
ДЖИННИ: Это написал Альбус?
ГАРРИ: Это он сообщил мне, где и когда они находятся! Теперь мы знаем, где ведьма, знаем, где её можно прижать к ногтю!
Ещё раз пылко целует ДЖИННИ.
ДЖИННИ: Мы же ещё мальчиков не вернули.
ГАРРИ: Я сейчас пошлю сову Гермионе, ты — Драко. Пускай ждут в Годриковой впадине с Маховиком времени.
ДЖИННИ: Только, если что, не «меня ждут», а «нас ждут»! Даже не думай отправиться туда без меня!
ГАРРИ: Конечно, с тобой, как же иначе! Теперь у нас есть шанс, Джинни, и клянусь Дамблдором: шанс — это всё, что нам сейчас нужно!
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА СЕДЬМАЯ
ГОДРИКОВА ВПАДИНА
РОН, ГЕРМИОНА, ДРАКО, ГАРРИ и ДЖИННИ идут по современной Годриковой впадине, оживлённого торгового городка (с годами он расширил свои границы).
ГЕРМИОНА: Годрикова впадина… Лет двадцать здесь не была.
ДЖИННИ: Это только мне так кажется или здесь и вправду как–то многовато магглов?
ГЕРМИОНА: В выходные сюда много народу приезжает отдохнуть.
ДРАКО: Их можно понять — только посмотрите на эти соломенные крыши. А это фермерский рынок?
ГЕРМИОНА идёт рядом с ГАРРИ, который смотрит вокруг во все глаза.
ГЕРМИОНА: Помнишь, где мы были здесь в последний раз? Как в добрые старые времена…
РОН: Добрые старые времена… Добрые старые враги с причёсками–хвостами, добрые старые волосы спутались в противную сосульку…
ДРАКО слышит эти слова и понимает, на чей счёт острят.
ДРАКО: Я хотел бы просто напомнить…
РОН: Малфой, это ты с Гарри можешь ути–пути, и ребёнок у тебя довольно славный, но вот моей жене — и о моей жене! — ты наговорил разных гадостей…
ГЕРМИОНА: …и твоей жене совершенно не нужно, чтобы ты её защищал; она и сама не беспомощная!
ГЕРМИОНА глядит с уничтожающим видом на РОНА. РОН чувствует себя так, словно пропустил удар.
РОН: Ладно. Но если ты о ней или обо мне скажешь хоть что–то…
ДРАКО: То что ты сделаешь, Уизли?
ГЕРМИОНА: Он тебя обнимет. Мы же в одной команде, правда, Рон?
РОН (меняясь в лице под её пристальным взглядом): Хорошо. Я… эм-м… у тебя правда была классная причёска, Драко.
ГЕРМИОНА: Спасибо, муженёк. Ага, вот вроде неплохое место. Давай.
ДРАКО вытаскивает Маховик времени — и тот начинает бешено вращаться; в это время остальные становятся вокруг него.
Ослепительная вспышка света озаряет всё вокруг. За ней следует оглушительный грохот.
Время останавливается. Потом разворачивается в обратную сторону, некоторое время размышляет — и начинает перематываться назад. Вначале медленно…
…а затем ускоряется.
Друзья оглядываются.
РОН: Ну как? Сработало?
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ВОСЬМАЯ
ГОДРИКОВА ВПАДИНА, САРАЙ, 1981 ГОД
АЛЬБУС в изумлении таращится на входящую ДЖИННИ, затем — на ГАРРИ, и лишь после этого замечает остальных радостных спасателей — РОНА, ДРАКО и ГЕРМИОНУ.
АЛЬБУС: МАМА!
ГАРРИ: Альбус Северус Поттер! Ты даже не представляешь, как мы рады тебя видеть!
АЛЬБУС влетает с разбегу в объятия ДЖИННИ. Счастливая ДЖИННИ крепко прижимает его к себе.
АЛЬБУС: Вы получили наше послание?
ДЖИННИ: Получили мы ваше послание, получили!
СКОРПИУС торопливо подходит к отцу.
ДРАКО: Если хочешь — мы тоже можем обняться…
СКОРПИУС неуверенно глядит на отца, затем они неловко, словно первый раз в жизни, обнимаются. ДРАКО улыбается.
РОН: А теперь рассказывайте, где эта Делфи!
СКОРПИУС: Вы знаете о Делфи?
АЛЬБУС: Здесь она. Мы считаем, что она пытается тебя убить. Она собирается с тобой покончить до того, как Волан–де–Морт поразит себя своим проклятием, и тем самым не дать пророчеству сбыться…
ГЕРМИОНА: Да, мы это тоже предполагали. Вам известно, где именно она сейчас находится?
СКОРПИУС: Исчезла. Но как вы… как же вы без Маховика времени…
ГАРРИ (перебивая его): Это долгая и запутанная история, Скорпиус, сейчас некогда рассказывать.
ДРАКО благодарно улыбается ГАРРИ.
ГЕРМИОНА: Гарри прав: время дорого. Нам ещё надо всех распределить по местам. Годрикова впадина пока невелика, но Делфи может появиться с любой стороны. Так что нам нужно какое–то место, откуда открывается хороший вид на город, чтобы вести наблюдение сразу с нескольких точек и без помех. Ну и самое важное — чтобы мы могли там спрятаться: нельзя рисковать и кому–то показываться.
Все старательно размышляют, морща лбы.
Я бы сказала, что церковь святого Иеронима подходит по всем пунктам, как вы думаете?
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
ГОДРИКОВА ВПАДИНА, ЦЕРКОВЬ СВЯТОГО ИЕРОНИМА, АЛТАРНАЯ ЧАСТЬ, 1981 ГОД
АЛЬБУС спит на скамье, ДЖИННИ внимательно за ним следит. Напротив стоит ГАРРИ и выглядывает из окна.
ГАРРИ: Не-а. Никого. Почему её до сих пор нет?
ДЖИННИ: Гарри, мы можем поворачивать время вспять, но не ускорять его, да в этом и смысла нет — мы все вместе, твои мама и папа живы… Придёт, когда посчитает нужным. А мы будем готовиться к её приходу.
Разглядывает спящего АЛЬБУСА.
Ну, по крайней мере, некоторые из нас.
ГАРРИ: Бедный ребёнок думал, что должен спасти весь мир…
ДЖИННИ: Бедный ребёнок спас весь мир. Идея с одеялом была сногсшибательная. Правда, он ещё и чуть не уничтожил этот мир, но этот момент мы лучше пропустим.
ГАРРИ: Думаешь, с ним всё в порядке?
ДЖИННИ: Почему нет? Он добился чего хотел, потребовалось лишь немного времени. Ну и ты потребовался, конечно.
ГАРРИ улыбается. ГАРРИ и ДЖИННИ переводят взгляд на АЛЬБУСА.
Знаешь, после того как я открыла Потайную комнату… после того как Волан–де–Морт заколдовал меня этим ужасным дневником и я чуть не угробила всё что можно…
ГАРРИ: Я помню, помню.
ДЖИННИ: Когда я вышла из больницы, меня все старались не замечать, не подпускали к себе. Все, кроме одного мальчика, у которого было всё, чего лишилась я. Однажды он подошёл ко мне в общей комнате Гриффиндора и предложил перекинуться в исчезающие карты. Люди считают, что знают о тебе всё, но на самом деле лучшее в тебе — именно такой, тихий и незаметный героизм. И так было всегда. Я собственно, к чему веду: после того, как всё закончится, просто помни, что иногда окружающим тебя людям — и особенно детям! — нужно лишь с кем–то поиграть в исчезающие карты.
ГАРРИ: Думаешь, нам именно этого не хватает — исчезающих карт?
ДЖИННИ: Не в том дело. Твоя любовь, которую я ощутила в тот день, — это, как мне кажется, не та любовь, которая достаётся Альбусу.
ГАРРИ: Я для него сделал бы что угодно!
ДЖИННИ: Гарри, ты бы сделал что угодно для любого человека! Ты прямо счастлив пожертвовать собой ради всего мира. А Альбусу нужно, чтобы ты любил именно его. Только такая любовь делает его сильнее, да и тебя тоже.
ГАРРИ: Знаешь, я в полной мере осознал, на что была готова ради меня моя мать, лишь в тот день, когда мы подумали, что Альбус бесследно исчез. Мамино контрзаклинание было таким мощным, что смогло отразить смертельное заклятие.
ДЖИННИ: Единственное волшебство, которое Волан–де–Морт так и не смог понять, — это любовь…
ГАРРИ: Джинни, но я правда люблю именно его!
ДЖИННИ: Знаю, но ему надо это почувствовать.
ГАРРИ: Какое счастье, что у меня есть ты…
ДЖИННИ: И не говори. А мне было бы счастье, если бы мы сейчас отложили этот разговор о счастье до лучших времён и сосредоточились бы на том, как остановить Делфи.
ГАРРИ: Эх, времени уже маловато…
ДЖИННИ осеняет мысль.
ДЖИННИ: Слушай, Гарри, а кто–нибудь задумывался о том, с чего это она решила действовать именно сейчас? Сегодня?
ГАРРИ: Ну так сегодня как раз тот день, когда всё изменилось.
ДЖИННИ: Прямо сейчас тебе год с небольшим, правильно?
ГАРРИ: Год и три месяца.
ДЖИННИ: Чтобы убить тебя, у неё было достаточно времени — год и три месяца. Даже сейчас она торчит в Годриковой впадине уже сутки. Так чего же она ждёт?
ГАРРИ: Не совсем понял, к чему ты ведёшь.
ДЖИННИ: Что если она не на тебя охотится? Что если она ждёт Волан–де–Морта? Ждёт, чтобы его остановить?
ГАРРИ: Что?!
ДЖИННИ: Делфи запланировала всё на сегодняшний вечер, потому что он уже здесь. Потому что её отец уже на подходе. Она хочет его встретить, повидаться с ним — с отцом, которого любит. Проблемы у Волан–де–Морта возникли, когда он напал на тебя. Если бы он этого не сделал…
