Закон охоты (СИ) - Васильев Андрей Александрович

Но чтобы в жертву? Нет, о таком не слышал. А если учесть, что Васька с ее подругой тут вроде как гостьи — так и вовсе, воля ваша, что-то совсем странное получается. С чего бы уральским ведьмам столичных визитерш ритуальными ножами пластать? Потом же греха не оберешься. Нет-нет, никаких зондеркоманд из Москвы и последующих кровавых разборок, таким никто давно не занимается. Просто если Марфа узнает, как с ее подопечными тут обошлись, она мигом подключит весь имеющийся у нее административный ресурс, и тогда живые реально позавидуют мертвым. Она будет давить этот ковен по всем фронтам, их бизнес будут душить все проверки и комиссии, которые только есть, органы правопорядка раз за разом станут находить наркотики и в офисах, и у конкретных лиц, а остальные уральские ведьмы пальцем не шевельнут, чтобы хоть чем-то помочь своим бывшим товаркам, опасаясь, что между делом и им может прилететь подарок из столицы. Хотя, может, и не только поэтому, разумеется. Гибель ковена всегда является радостным событием для тех ведьм, которых эта беда не коснулась. Это значит, что конкуренция на рынке оккультных и прочих услуг стала меньше и где-то освободились торговые площади с прикормленной клиентурой.

Ковен же этот, узнай про случившееся Марфа, точно не жилец. Она не успокоится до той поры, пока Меланья эта сама себе вены не вскроет и всю кровь из них в медную чашу, края которой изукрашены славянскими рунами, не сольет. Вроде так по старинной традиции глава ковена ведьм сама себя жизни лишать должна.

А она о случившемся точно узнает, при условии, разумеется, что я обратно в Москву вернусь. Или мы, как вариант; в этом случае дополню рассказ Василисы. Но в любом случае — все расскажу от и до, в мельчайших деталях, так, чтобы даже хваленой выдержки Марфы не хватило. Надо будет — Марго как свидетеля прихвачу. И тогда Меланье и Ко точно будет не до мести мне, у них других забот столько подвалит — только собирай.

Вот только теперь мне надо бы определиться, в каком виде Васька мне выгоднее — в мертвом или живом? По всему выходит, что, конечно, ее смерть принесет мне куда больше пользы хотя бы потому, что тогда Марфу точно не остановит никто и ничто. Она в подобных вопросах крайне принципиальна. Выживи же ее эмиссар, посланный на Урал — и все, можно сначала просто попугать, а потом обозначить неслабые такие отступные.

Конечно, и в этом случае у меня есть варианты, как решить ту проблему, которая нынче ночью у меня, похоже, непременно появится, но тогда я в определенном смысле сменяю шило на мыло.

Василису, конечно, жалко, девка она хоть и непростая, к тому же изрядно шебутная, но все же не самая стервозная из московских ведьм. И уж точно одна из самых красивых, что есть, то есть.

Только лирика это все, вот что я скажу. Ну да, молодая, красивая, но случись нам с ней поменяться местами, ей бы и в голову не пришло меня жалеть, тут уж можно не сомневаться. Выгодно спасти — спасла бы. Нет — ну, значит, нет. И все.

Одно плохо — Метельская вон нахмурилась и глаза сузила. Что она Ваську узнала — не сомневаюсь, и про то, как ее мордой по столу возила, не забыла наверняка. Но личное — это одно, а служебное — другое. Сейчас налицо последнее, то есть личные дела теперь побоку. Нынче капитану Метельской надо граждан от смерти спасать, даже себе в убыток.

Ей-ей, лучше бы в пещерах осталась, как я предлагал.

Тем временем обреченную на смерть троицу подвели к Меланье, которая снова уселась на валун.

— Не по Покону поступаете, — без малейшего страха в голосе сообщила ей Влада. — И не по уму. Шила в мешке не утаишь, наша старшая все равно ведь узнает, где и чьими заботами мы сгинули.

Кстати — я ведь с самого начала удивился, что Василису сюда одну отправили, не похоже это на Марфу, которая очень любит, когда ее подопечные друг за другом следят, а потом ей приватно доклады о произошедшем делают, с великим удовольствием всякий раз друг друга топя. Опять же — Урал не Подмосковье, тут без прикрытия и поддержки тяжеловато управиться с порученным делом. Выходит, либо я Владу еще тогда, в самолете, не углядел, либо она другим рейсом прибыла. Второе вероятнее.

Причем, думаю, она в этом дуэте старшая, исходя как из возраста, так и из опыта. В число наиболее доверенных лиц Марфы она, насколько мне известно, не входит, но вроде как близка к тому.

— Да и пусть, — равнодушно ответила москвичке Меланья. — Хоть всей своей оравой сюда пожалуйте, мы не против. Небось мешков хватит.

— Каких мешков? — хлопнув глазами, уточнила Василиса.

— Понимаешь, ночь вроде нынешней — она не каждый год выпадает, — дружелюбно, не сказать по-свойски ответила ей глава ковена. — И не каждый век. Редки такие ночи, девка, я вот давно живу, а впервые налитую кровью луну узреть сподобилась. И мать моя тоже такого не видала. Потому вас мы ей подарим, за что немалую выгоду обретем. Уж ты поверь, так и случится. А тех, кто мстить приедет, сюда, ясное дело, не потащим — и хлопотно, и незачем. Мы их в мешки — и в озеро. Может, здешнее, чтобы духа вод порадовать, может, другое какое. У нас их тут много, знаешь ли, на ораву из первопрестольной точно хватит.

— Что ж так сурово? — усмехнулась Влада. — Мы вроде не враги.

— Ой ли? — недобро глянула на нее Меланья. — Вы приехали в мой город, но на поклон не явились, как правилами положено, дозволения ни на что не испросили, зато сразу дела свои крутить начали и кровь первыми пролили…

— Так не ведьмовскую, — перебила ее Василиса, — людскую.

— А что это меняет? — чуть повысила голос глава ковена. — Что? Мало того — добро бы просто человека прибили, всякое случается. Кто знает, может, он тебя ссильничать хотел, а ты отбивалась? Но нет, вы ж его под кривой нож положили, да еще и в заветный круг с «Птицей»!

Ох ты. Сильно. То есть эта парочка умудрилась полноценный ритуал с жертвоприношением провести, что очень сильно не приветствуется тем же отделом. И это я мягко выразился сейчас. Впрочем, судя по выражению лица Метельской, она тоже от услышанного не в восторге, потому и решимости во взгляде стало меньше. То есть она уже не так и сильно стремится спасти эту парочку.

— Почему птица? — еле слышно спросила она у меня.

— Потом объясню, — шепнул я.

Знаю я, о чем речь, рассказывал мне Мирослав про такое. Это, если можно так выразиться, поисковое заклинание. Знак «Птица» — один из древнейших, и связан он со Стрибогом, повелителем ветров, который везде бывает и все знает. Теоретически если все сделано верно и жертва пришлась по душе тому, кому она предназначена, то даритель может получить ответ на один заданный им вопрос, который, как правило, звучит как «где мне найти того-то или то-то». Как именно — не знаю. Может, птица прилетит, у которой в клюве будет находиться кусок бересты с картой или труп рукой нужное направление покажет, потому и теоретически. Не слышал я, чтобы кто-то у нас такими вещами занимался, поскольку это верный путь к невероятным неприятностям.

— То есть у себя, там, пакостить вы не решаетесь, а здесь, у нас, можно? А и то — чего с нами церемониться? Мы же кто? Периферия, — продолжила препарировать понурившихся коллег Меланья. — Потому выходит, что вы, паскудницы, приехали и уехали, а нам после ответ за дела ваши держать придется.

— Мы же все зачистили, — пробормотала Василиса.

— Что ты зачистила, безголовая? — топнула ногой глава ковена. — Да любой знающий ведьмак или колдун, набреди он на то место, где вы мужика-бедолагу оприходовали, сразу учует, что тут безвинная кровь пролилась, да не просто так, а ритуально. Дальше вообще все просто: знаки, даже стертые, пробудить — дело плевое, а от них танцуя — и до нас добраться. До ведьм.

— Мы…

— Что вы⁈ — В голосе Меланьи появились некие новые нотки, такие, от которых даже у меня по спине мурашки поползли. — Что? Тот самый ведьмак, или колдун, или даже оборотень все узнанное с дорогой душой сдаст кому следует, потому как любви между нами и ними сроду не было и нет. Войны нынче тоже, то время в прошлом осталось, но чего это меняет? А потом начнется правеж, да такой, что после и я, и прочие старшие ведьмы по угольям еще лет двадцать бегать станем. Под такую новость аж из вашей Москвы сюда разбираться гости пожалуют, а от них добра не жди. И пришлых они искать не станут, местных прореживать начнут.