Невеста сумеречной Тени (СИ) - Дюкам Мари

Подожди, Лия… Я ещё сплю? Ваше благородие? Женихи?!

Распахиваю глаза, будто выныривая из тягуче-липкого кошмара. Резко сажусь, чуть не сталкиваясь лбами со склонившейся надо мной Алисой.

— Как ты меня напугала! — восклицает подруга, бесцеремонно плюхаясь на кровать. — Я тебя трясла, трясла, а ты словно мёртвая!

Мёртвая…

Суд. Злое лицо императора. Бессонная ночь в темнице. Подлец-Эмиль.

Это всё не могло просто присниться!

Ни слова не говоря, я вскакиваю на ноги. В шею отдаёт острый укол боли — точно там, где палаш рассёк тело. Пухленькая, но на редкость проворная для своей комплекции Мила, ловко подхватывает меня под руку, но я вырываюсь.

— Я в порядке. В порядке! — Голос срывается в истерический визг, отчего Мила неодобрительно морщится. Ещё бы, леди так себя не ведут.

Я стою посреди комнаты, выделенной мне пансионом. Просторная кровать под балдахином в одном углу, письменный стол из тёмного дерева у окна, рядом мягкое кресло, куда я люблю забираться прямо в туфлях, чтобы почитать. Напротив окна — туалетный столик. На нём уже расставлены шкатулки с драгоценностями, в которых я копалась весь прошлый вечер. Вот только этот вечер был не вчера, а три месяца назад.

В углу рядом с кроватью стоит зеркало в человеческий рост. Бросаюсь к нему, словно оно — моя последняя надежда в жизни, хватаюсь за раму и пристально вглядываюсь в отражение.

Я одета в тонкую шёлковую сорочку, золотые волосы по-прежнему спадают кудрями на спину. Зелёные глаза сейчас потемнели от ужаса, но карие крапинки по всей радужке точно такие же, как и были. Тонкий нос, высокие скулы, лицо чуть сердечком — это я. Я! Откидываю волосы, чтобы ощупать шею. На ней ни царапины, лишь всё ещё побаливает место удара. Я так близко стою к зеркалу, что от моего дыхания оно запотевает.

Жива!

— О боги, — еле слышно шепчу, не в силах оторвать взгляд от отражения. Ноги подкашиваются, и я падаю на колени. — Спасибо, спасибо…

— Лия, ты в порядке? — Алиса подскакивает ко мне, щупает лоб, а Мила бросается за помощью.

Через мгновение в комнате оказывается целитель и две служанки. Меня снова укладывают в постель, чему я совершенно не противлюсь. Лёгкие волны магии ощупывают тело, отыскивают признаки болезни, но ничего не находят. Лекарь хмурится, сурово отчитывает Милу, что зря потревожили, в ответ гувернантка разражается гневной тирадой, мол, смотреть надо лучше. Бросив наслаждаться мягкостью перины, я сажусь на кровати, служанки тут же подсовывают мне под спину подушки.

Первый порыв — рассказать, что случилось, — я отвергаю. Никто в такое не поверит, ещё сочтут сумасшедшей и отправят в лечебницу. Нет уж, такой вариант меня совершенно не устраивает. Но и повторять предыдущую судьбу я тоже не желаю. Не зря меня выбросило именно в этот день: весь сегодняшний вечер я искала встречи с великим князем Эмилем — и нашла, подсмотрев из-за кустов в парке, как его руки обращаются в Тень, а уж потом понеслось. Получается, мне всего-то надо избежать этого знакомства! Только хорошо бы для начала всех немного успокоить.

— Мила, — я слабо улыбаюсь гувернантке, — всё в порядке, правда. Чувствую себя немного усталой, но это ничего, пройдёт.

Лекарь, ворча, уходит, служанки утаскивают его саквояж. Мила приносит завтрак: яичницу и пару блинчиков, но меня воротит от одного запаха. Алиса, подобрав лёгкий кринолин своего домашнего платья, снова устраивается на кровати. Подтянув к себе поднос, берёт с тарелки пухленький блинчик.

— Везёт тебе, — говорит она, откусывая кусок. — Лидия не разрешает мне есть мучное: покроюсь сыпью, растолстею, и не видать мне тогда ни одного приличного графа в мужья.

— Правильно делает, — вступается за коллегу Мила. — Вам уж двадцать лет скоро, а вы блины вместо мужа выбираете. Вот выйдете замуж и лопайте потом, что угодно, никто и слова не скажет!

Алиса делает страшные глаза, в притворном ужасе прижимая ладонь ко рту. Я не могу сдержать смех, подруга тоже заливается хохотом, а Мила неодобрительно фыркает.

— Надо собираться. Покажешь мне то ожерелье с жемчугом? Помнишь, ты обещала дать его на вечер? — чуть краснея, спрашивает Алиса.

Пусть она и графиня Вельтмон, но мой отец — барон Оскар фон Армфельт — владелец двух заводов по переработке чугуна, одного золотого рудника и небольшой текстильной фабрики, в которую вкладывает больше всего сил. Граф Вельтмон не может похвастаться схожим достатком, зато его род берёт начало аж за пятьдесят лет до революции, прозванной Сумеречной войной. Не смотря на различия в статусе, мы с Алисой дружны с первого дня знакомства, когда меня только привезли в пансион. И конечно, я разрешаю ей носить мои украшения.

— Думаю, я пропущу бал в этом году, — с притворной усталостью отвечаю я. — Бери всё, что захочешь.

Чувствую себя куда бодрее, чем при пробуждении, но если не хочу встретиться с Эмилем снова, то лучше мне сегодня совсем не выходить из комнаты. Маменька будет в ярости — следующий приём только через год, — но с ней я как-нибудь разберусь. Целая голова мне дороже самого влиятельного мужа. Зато рядом стоит гувернантка, которая сейчас будет пострашнее маменьки.

Алиса ошарашено оглядывается на Милу, потом на меня.

— Ты уверена? — осторожно переспрашивает она. — Это же такое событие, ты готовилась к нему весь год.

Мила сурово хмурится. Она упирает руки в бока, её брови сходятся в одну грозную линию на лбу. Не раз я мерилась темпераментом с гувернанткой, но сегодня, похоже, бой будет особенно жаркий.

— Лияра фон Армфельт! Вы не пропустите самое важное событие в жизни из-за какой-то усталости! — громко заявляет Мила. Она отбирает поднос с едой — будто этим меня можно было когда-нибудь наказать! — и откидывает одеяло прочь.

— А я сказала — не пойду! — Я скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь от пышущей праведным гневом гувернантки.

Алиса с писком отпрыгивает прочь, когда Мила с решительностью орлицы бросается к кровати. Не успеваю я возмутиться, как меня дергают за руки и чуть ли не стаскивают на пол.

— Эй! — Я выдираюсь из хватки Милы, но куда там! Она тащит меня через всю комнату к туалетному столику, а я упираюсь босыми пятками в ковёр.

Кое-как усадив меня на пуфик, гувернантка разворачивает моё лицо к зеркалу.

— Вы простите, ваше благородие, но сломать жизнь по пустой прихоти я вам не дам, — уже спокойнее говорит она.

— Я всё расскажу папеньке! — бросаю совсем уж детский аргумент. К физическому отпору я оказалась совершенно не готова: первоначальный план отлежаться в постели явно терпит крах.

— А я — баронессе Инесс, — припечатывает Мила, но уже без ярости. — Посмотрите на себя, ваше благородие, вы сегодня такая красавица! — Она расправляет золотые локоны по моим плечам, поправляет сползшую лямку сорочки. — Будете женихов выбирать целый вечер, вы же так этого ждали! Они-то думают, что сами принимают решение, но мы-то с вами знаем, кто тут главный. Только не хмурьтесь сильно, а то морщинки останутся. Пришлю Снежу — надо волосы собрать и одеваться, солнце уже за полдень перевалило.

Я из чувства протеста отворачиваюсь от зеркала, но хмурюсь на всякий случай чуточку меньше.

Мила уходит, но Алиса всё ещё в комнате. Она осторожно подходит, теребя поясок платья.

— Лия, всё хорошо? Ты какая-то странная сегодня. — Подруга мимоходом касается роз, поникших в вазе — цветы тут же наливаются жизнью, а Алиса уже открывает ближайшую шкатулку с драгоценностями. — Ещё вчера ты так ждала этот приём, ведь на нём появится сам великий князь. — Алиса чуть краснеет: она, как и многие девушки, тайно вздыхает по Эмилю. И вожделеть есть что: красивый, сдержанный, учтивый, не мужчина — мечта. Поэтому я, чего уж теперь стесняться, решила утереть всем нос, как только подвернулась возможность. Кто ж знал, что к красавцу-князю прилагается палач?

Справившись с собой, графиня заканчивает:

— Мы, конечно, ему совершенно не ровня: выбрав жену некоролевских кровей, он лишится титула цасаревича…