Кейт ДеКандидо - Костяной ключ
— Ох ты-ы-ы ж… Неловко вышло…
— Меган, где ты остановилась? — мягко спросил Альберто.
Она поняла, что не может вспомнить названия гостиницы. Черт возьми, она сейчас даже имени своего не могла вспомнить! Боже, да что это творится! Всего пара кружек пива…
— Э..э…на Дюваль…за кафе…Маргаритавилль…
— Я знаю, где это, — кивнула Федра. — Идем, золотце, отведем тебя домой.
Меган отстраненно отметила, что некоторые, включая Лизу, бросают на нее сочувственные взгляды, а Альберто и Федра тем временем поставили ее на ноги и повели к задней двери.
«Почему туда..? Там Фронт-стрит. Нам надо на Дюваль, через парковку…»
Хотя может, Фронт-стрит после заката была пустынна, и новые знакомые подумали, что Меган не нужно внимание толпы.
«Хочу в кровать. Под одеяло. И мишку под бок…»
Меган все еще спала с игрушкой — плюшевым медведем, которого подарил отец на их последнее Рождество. Еще одна причина, почему у нее возникали проблемы с парнями: все мальчишки, с которыми она встречалась, начинали смеяться, узнав, что их подружка спит с плюшевым медведем.
«Где мы?»
Она не могла сообразить. Ноги шаркали по тротуару, Альберто поддерживал ее с одной стороны, Федра с другой, и это чувствовалось странно, потому что Альберто был высокий и костлявый, а Федра низенькая и округлая, и в итоге тело кренилось влево.
«Что происходит?»
— Все хорошо, Меган, — приговаривал Альберто. — Мы обо всем позаботимся.
Федра тоже что-то говорила, но Меган не могла разобрать. Они завернули за угол, и девушка поняла, что не совершенно потерялась. Она была на Фронт-стрит только во время заката и даже не представляла, как выглядит улица без толп народу. Откуда-то доносились крики и музыка, но они были очень, невозможно далеко Внезапно Меган осознала, что Федра продолжает говорить. Нет, продолжает начитывать что-то речитативом. Она начала выхватывать отдельные слова:
— …invictus… spiritus… phasmae… ligata…[4]
«Почему латынь?»
Они остановились. Меган хотела спросить, что происходит, но не смогла разжать губы. Федра бормотала уже громче, Альберто снова заговорил:
— Не волнуйся, Меган. Скоро всё закончится.
А потом она увидела в руке мужчины внушительный нож. Глаза Альберто залила чернота — смотрелось поразительно. Нож двинулся к ее горлу. Внезапно дурнота ушла, и Меган попыталась закричать, уже чувствуя, как лезвие касается шеи.
«Боже, нет! Спасите! Мама, где же ты?! Пожалуйста, кто-нибудь! Боже! Спасите!»
Вместо крика хлынул поток крови, и девушка упала на асфальт. Теперь она видела только собственную кровь, ужасно много крови, и слышала только латинскую скороговорку.
«Господи…»
Последнее, что она услышала, — восхитительный голос Альберто:
— Готово.
Глава 2
— С Новым годом, мальчики!
Сэм Винчестер приподнял стакан с шампанским — бокалов в посудном шкафу Бобби Сингера не водилось:
— И тебя, Бобби.
Дин Винчестер молча отсалютовал своим стаканом и заглотал его содержимое. Разглядывая явно неподходящую посуду, Сэм заметил:
— Знаешь, Бобби, я бы не подумал, что ты пьешь шампанское.
Бобби улыбнулся в бороду:
— Да, пиво мне больше по душе, но все-таки Новый год на дворе. Когда я был мальчишкой, мы всегда пили шампанское во время падения шара[5]. До сих пор стараюсь припасти бутылочку к концу декабря.
Сэм перевел взгляд на экран маленького телевизора, по которому как раз показывали огромную толпу на Таймс-сквер. Многие щеголяли в дурацких красных колпаках и очках в форме цифр 2008. Дин тоже вгляделся в изображение: в этот момент в объективе показался ведущий.
— Эй, какому гению взбрело в голову заменить Дика Кларка[6] на Райана Сикреста[7]?
— Дин, мужик все-таки инсульт пережил.
— Я в курсе…но почему именно Сикрест? Ведь Дик Кларк вел «Американскую эстраду»[8], а этот только и делает, что доказывает, что он не гей.
— Ну, еще он ведет программу «Американский идол»[9], — возразил Сэм.
Старший Винчестер припечатал младшего брата взглядом, означавшим, что тот снова покусился на какой-то столь любимый Дином эпизод поп-культуры:
— Чувак, ты же правда не пытаешься приравнять это унылое шоу а-ля «Мы ищем таланты» к «Американской эстраде»?
Не горя желанием выслушивать гневную тираду, Сэм сменил тему:
— Вообще-то, есть у меня одна теория.
Дин поднял бровь:
— Ух ты! Валяй, яви миру шедевр.
— Это долговременный план, нацеленный на то, чтобы пересадить мозг Дика Кларка в череп Сикреста, — Сэм ткнул пальцем в экран. — Признай, места там навалом.
Он порадовался, что смог сохранить невозмутимый вид, а Бобби серьезно добавил:
— Знаешь, кажется, у меня и заклинаньице есть подходящее.
Дин, наконец, расхохотался.
— Слава богу, — сказал Сэм. — А то мы тут типа празднуем, а ты изображаешь буку.
— Буку? — Дин покачал головой. — Ну спасибо, весельчак. Нет, я просто…ммм…просто задумался.
— Вот это меня и пугает, — сухо отозвался Сэм.
— Выкуси.
— Да что с тобой, Дин? — спросил Бобби уже по-настоящему серьезно.
— Со мной две тысячи восьмой год в основном.
Дин не стал договаривать мысль, и Сэм знал, что брат не будет. Только что для Дина наступил последний год жизни — если только Сэм не спасет его. Дин заключил сделку с демоном перекрестка: он пообещал через год продать душу и оказаться в аду в обмен на то, чтобы младший брат воскрес. Сэма смертельно ранил Джейк, один из тех детей, что получили от Желтоглазого (его, как оказалось, звали Азазелем) сверхъестественные способности. Все дети оказались вовлечены в смертельное состязание за право повести адские рати на мир живых. Джейк и Сэм оказались последними выжившими. Благодаря сделке, Сэму удалось убить Джейка и забрать у него Кольт, пистолет, из которого можно убить демона. Тогда же Дин с успехом опробовал Кольт на самом Азазеле, но в итоге жить ему осталось всего один год. Сэм был просто обязан вытащить брата: он застрелил демона перекрестка, когда та призналась, что контракт не у нее; он связался с Руби: та была если и не на стороне добра, то хотя бы убивала своих собратьев и пару раз выручила Винчестеров. И все же братья понимали, что едва ли Сэм преуспеет, и что скорее всего уже летом Дин будет загорать в преисподней. Старший Винчестер вел себя так, будто действительно доживал последний год: иногда это выражалось в поведении, рисковом даже по стандартам Дина, и тогда Сэм очень старался не вспоминать, на что ему выпало полюбоваться за последние месяцы; а иногда Дин — как и сейчас — впадал в меланхолию.
— Спасибо, что приютил, Бобби, — поблагодарил Сэм.
— Да не за что, — фыркнул Бобби. — Сами знаете, что вам здесь всегда рады.
— С тех пор, как мы пристукнули двух богов[10], началось затишье.
— Повтори, — потребовал Дин.
— Что повторить?
— Ту часть, с богами. Просто мед на душу. Когда еще выпадет удача пристукнуть бога, не говоря уж о двух.
— Двух очень старых и очень слабых богов, — поправил Бобби. — Вы с ними справились только потому, что им не поклонялись веками. Боги могущественны, когда в них верят. Если б ты сейчас встретил Зевса в темном переулке, он бы не смог метнуть молнию. А вот пару тысяч лет назад от тебя бы и угольков не осталось.
— Дружище, ты мне всю малину портишь.
— Прости. Нечаянно вышло.
— Но ты прав, Сэмми, — подхватил Дин. — Приятно, когда выпадает такая спокойная неделька. Даже странно, честно говоря. Как по-моему, призраки просто обязаны что-нибудь учинить в новогоднюю ночь.
— Нельзя полагаться на календарь, — сказал Сэм. — Его придумали люди, а призраки предпочитают руководствоваться более естественными вехами: фазами луны, солнцестояниями, равноденствиями, положением звезд и всем таким.
— Надо думать, — Дин пожал плечами. — Но я не против расслабиться, хлебнуть шампанского и посмотреть на унылого Райана Сикреста.
Сэм снова поднял стакан, и они одновременно допили шампанское. Затем Дин удовлетворенно выдохнул и покосился на Бобби:
— Не пора ли переходить к тяжелой артиллерии?
Бобби ухмыльнулся и встал:
— Элен как раз поставила мне бутылек «Джонни Уокер Блэк».
Но не успел он отойти за обещанным виски, как раздался телефонный звонок. Братья полезли шарить по карманам, но их сотовые молчали.
— О черт, — проворчал Бобби. — Это вашему отцу звонят.
После того, как в 2006 году Джон Винчестер умер, Дин не отключал его телефон на случай, если кто-нибудь решит позвонить. Пару раз на этот телефон действительно звонили, но потом слух о гибели Джона разнесся по округе, и звонки прекратились совсем. Через некоторое время (точнее, когда на счету кончились деньги) братья оставили телефон на попечение Бобби. Тот пополнил счет и продолжил следить за звонками и сообщениями.
