Щекотка ревности (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Ты меня видел и более… раздетой, — вяло отмахнулась блондинка, явно пытаясь сосредоточиться, — Думаешь, что после преобразования в некрологический организм человек становится менее человеком?

Её глаза вспыхнули.

— Думаю, что это комплексное воздействие, — посерьезнев, ответил я, — Бытию не обязательно определять сознание, если последнее этого не хочет. Наоборот даже, я считаю, что те, кто позволяют себе подобное, людьми как раз и не являются.

— Высокомерно… — надула губы блондинка, являющаяся одной из самых умных созданий Сомнии, но успешно это скрывающая, — Ты же, насколько я понимаю, очень слабый вампир…? Почти живой… нет. Живой. Лишь немного измененный.

— Самый слабый. Но вампир.

— Но привычка грязно использовать окружающих, даже самых близких к тебе, у тебя была и раньше!

— Да, спасибо, что рассказала об этом семье. И да, я король, справедливость течет в моих венах. Я всех одинаково справедливо грязно использую!

— Кроме неё.

— Уф.

Дианель. Жестокая же ты сучка.

— Да… кроме неё.

Да здравствуют неловкие паузы. Высокий вампир, прячущий в рукаве отрастающую руку, полуголая блондинка, ребенок, завороженно наблюдающий за взрослыми, собака, грызущая чей-то тапок. Почти домашняя атмосфера.

— Я наблюдала за тобой, Конрад, — теплое дыхание подошедшей девушки коснулось моего лица, — Наблюдала за тобой, заточенным в башню. Ты был болен. Чем-то очень похожим на Апатию. Был болен много лет, но там, в башне, это проявилось полностью. Ты растворялся.

— И растворился.

Только в молодости кажется, что поцелуй создан лишь для того, что проявлять нежность и любовь по отношению к своей возлюбленной. Опытные и пожившие разумные часто используют его, чтобы заткнуть свою возлюбленную… возлюбленного… либо просто разумного, с которым они целуются.

В моем прошлом нет никакого травматического события, которое привело к трагедии, заключению и дальнейшему превращению человека в вампира, а затем и в Блюстителя. Даже наши попытки с Фестралией завести ребенка, несмотря на всю драматичность и депрессию, не были тем, что оказало решающее влияние на мою жизнь. Просто у меня всегда был один секрет, который я не рассказывал никому. Даже Дианели. Даже ей.

Я никогда не хотел быть королем.

— Раз ты сейчас здесь и с нами, поможешь мне защитить дворец? А то видишь, я обнимаю тебя только одной рукой? Второй нету. Было покушение.

— Ох, действительно… нету. Помогу. Что будем ставить?

— Всё, что получится.

Гм, не стоило это говорить. За несколько дней, оставшихся до бала, мы так перестарались, что прибывший обсудить нюансы и правила Теодор Тодхаммер, ректор Брайзена, далеко не сразу решился войти во дворец. Его пришлось два часа уговаривать и убеждать, что это будет безопасно как для него, так и для студентов. Кроме того, он явился не один.

— Ваше величество, прошу, примите, — в руках слегка постаревшего на вид Брахиуса лежал меч в ножнах, предлагаемый человеком мне.

Несмотря на оплетку рукояти и новые ножны, я его узнал. Это был мой меч.

— Деварон? — удивился я, — Где вы его взяли?

— В вашем саркофаге, ваше величество, — вежливо ответили мне, — Он не стоял в Усыпальнице, но хранился в подвалах замка.

— Спасибо, Брахиус. Весьма кстати.

— И еще. Люди королевы Палетты, ваше величество… они уже на землях Агалорна. Они нашли запрещенные летописи.

— Вы сегодня полны добрых вестей, Брахиус.

— Надеюсь, что когда-нибудь вы мне ответите тем же, ваше величество.

В глазах человека кроме усталости еще была и вера. Надо же, настоящий патриот. Алмаз среди свиного дерьма. Увы, но оправдывать эту веру я не собираюсь. Королевство — это не оступившаяся девочка, вышедшая на панель. Ту еще можно одеть, накормить, обучить, заставить уважать себя и затем выпихнуть в люди. Со странами это можно провернуть только если ты положишь на это очень большой кусок жизни. А этого делать я точно не собираюсь.

Потом был бал, и, честно могу себе признаться, это был лучший бал в моей жизни. Не просто хороший, а лучше всех остальных балов, на которых я бывал, причем на голову. Студенты и преподаватели, красиво разодетые, но, при этом, знающие друг друга, быстро оставили смущение от лицезрения моей физиономии в короне, ну а мои девчонки уже чувствовали себя с ними куда как свободно. Исключением могла бы быть страшная и ужасная архимагиня, её эльфейшество Дианель, но блондинка к социальному эвенту подготовилась, практично наклюкавшись до такой степени, чтобы милостиво и блаженно улыбаться окружающим, источая тонны безобидности.

А вы, хоть тресните, ну никак не сможете долго опасаться пьяненькой блондинки, смирно сидящей в углу, подбухивающей и раскачивающейся вместе с декольте в каком-то сложном ритме. Тем более, если рядом посадить Грегора, охраняемого котами, которым я вернул облик душеловов для пущей торжественности.

В итоге от мероприятия остались в восторге все без исключения. Возможно, чем-то недоволен был сам бывший дофин, который тоже выбрал тактическое решение обкакаться и быть удаленным с этого праздника жизни, но его мнением никто не интересовался.

Молодежь веселилась под крайне легким присмотром преподавателей и ректора, а вращался в этой компании с легким сердцем и некоторой тяжестью на душе. Последняя была обусловлена тем, что ожидалась очередная пакость от неизвестного противника, но её не случилось. Если не считать компании поддатых молодых дворян, с чего-то решивших, что в загородном королевском дворце принимают всех подряд, но этих завернули разъезды за лигу от нас.

Тем не менее, когда гостям пришла пора возвращаться в город, я, подумав и выхлебав половину одной из фляжек презентованной крови, решил прокатиться вместе обитателями Брайзена, возвращающимися в академию. На улице была глубокая ночь, дворец был защищен, а вот кавалькада из пары сотен молодых магов в подпитии — совсем другое дело.

Кроме всего прочего, Тодхаммер и профессора были замечательными собеседниками!

— Господа, я понимаю, что вы ученые и преподаватели, причем отнюдь не общественных знаний и политики, но посмотрите на проблему здраво. Каким образом всё дворянство страны, в которой отсутствует крепкая централизованная власть, может объединиться против могущественной организации магов? — негромко говорил я, рассматривая голые по пупок бедра студентки, которую везли, перекинув через круп лошади, — Себе в убыток, причем. Это само по себе волшебство такого уровня, которое у вас даже не преподают.

— Но ваше величество, у нас бывают заказы… — интеллигентная и почти трезвая дама, стреляющая время от времени в ректора взглядом застарелой влюбленности, активно поддерживала беседу.

— От тех, кто находится в слишком трудном положении, не так ли? От тех, кто согласен заплатить по тарифу, лишь бы не ехать в ту же Кабиталию, где цены нормальные? — ухмыльнулся я, чуть поправляя курс, по которому шел мой ахорс, — А не снизила ли Гильдия для агалорнских магов налоги, а?

— Снизила, — удивленно подтвердил Тодхаммер, — Уже пятнадцать лет как налоги отменены…

— Гильдия просто получает их сейчас из другого места, — улыбнулся я, — Из казны Кабиталии. Поэтому-то я и утверждаю, что скоро для вас всё изменится к лучшему.

— Вы так хладнокровно об этом говорите…

Если бы эти несчастные услышали про форму правления, при которой самый главный (якобы самый главный) меняется каждые четыре года, то они бы, скорее всего, этого знания просто не пережили. Хотя, несчастные ли?

Средний житель Сомнии имеет все необходимое для сносного существования. Здесь не рай на земле, но экологически чистые продукты, крайне стабильная (пока что) политическая ситуация, отсутствуют глобальные катастрофы, войны и прочая гадость. Глобально отсутствуют, везде. Проще говоря, любой хорошо ведущий себя султан имеет и гарем, и свежий виноград, и уверенность в будущем точно также, как крестьянин. У них будут разные столы, разное количество денег, но при этом одинаковый стабильный вектор.