Дикий папочка (СИ) - Вечер Ляна

— Боишься, что Лера твоя нас в окно увидит? — хмыкнув, я складываю руки на груди и отворачиваюсь.

Противно смотреть на волка, который превратился в ручного пёсика человечки. Даже перед Катькой Ян так выслужиться не старался. Женщина нашего вожака знала своё место.

— Кто тебя сюда в гости пригласил? — он спускается с крыльца и усаживает дочь в надувной бассейн с песком.

— Мой парень, — гордо вздёргиваю нос.

— Твой кто? — вожак стоит ко мне вполоборота и дарит насмешку.

Как чует, что нет у меня никакого парня. А плевать! Друг, парень — неважно. Главное, я не одна. Остальное — мелочи.

— Мой парень, — повторяю, глядя Яну в глаза. — Вася. Я теперь с ним живу.

— Ты живёшь с местным дурачком Васькой? — насмехаться надо мной Ян передумывает.

— Да. На этой самой улице, — подтверждаю с издёвкой.

Ян играет с дочерью, но на лице у него выражение суровее некуда, и складка между бровями выдаёт тяжёлые мысли. Он складывает в песочницу игрушки-ведёрки, девочка лопочет что-то, а я обливаюсь холодным потом в ожидании ответа. Сейчас самое время расставить точки и запятые в нашей истории с вожаком. Он перестанет видеть во мне ребёнка.

— Ты должна уйти из деревни, Полина. Вернись в стаю, там твой дом, — сухо заявляет Ян.

— Я больше не в твоей стае, а ты не мой вожак. Я не обязана подчиняться, — говорю, что должна и хочу сказать ему. — Мой вожак не может быть на побегушках у человечки.

— Поля, нар-р-рываешься! — рычит.

— Я лишь говорю то, что вижу, — стою на своём.

— Что ты видишь, твою мать?! — у Яна срывает резьбу, и он хватает меня за плечо. — Здесь другой мир и другие правила. Здесь моя дочь… — поджимает губы. — Ради Маши я готов на всё.

— Так забери девочку в стаю, — выдёргиваю конечность из плена сильных пальцев. — Она волчонок, там её дом. В чём проблема? — гну бровь. — Ой, я хотела сказать — в ком проблема?

— По-ля…

Ян на грани, и я понимаю, что нарываюсь. Дело может кончиться плохо, но меня несет:

— Закон запрещает тебе привести в стаю человечку, но ради неё ты готов бросить всё. Хороший вожак не променяет свою стаю на какую-то жен…

Договорить я не успеваю — Ян хватает меня за плечи и трясёт, как тряпичную куклу.

— Я просил тебя замолчать! Просил уйти! — яростно выплёвывает слова мне в лицо. — Но ты решила испытать моё терпение… — убавляет громкость. — Слушай сюда, девочка, — тряхнув меня от души, гипнотизирует взглядом, — я люблю дочь больше жизни, а её мать — прекрасная женщина. Да, по закону я не могу привести человека в стаю, но по этому же закону я не могу лишить малышку материнской заботы.

— Дело совсем не в этом, Ян, — у меня в глазах застывают слёзы. — Я могла бы стать матерью для твоей дочери.

— Хватит… — отталкивает меня от себя. — У Маши уже есть мать, и другую она не признает.

— Тогда ты признайся, что потерял голову из-за этой Леры, — я обхватываю себя за плечи, по щекам ползут слёзы.

Пара мгновений молчания кажутся мне вечностью. У Яна ходят желваки, а в тёмных глазах сверкают молнии. Он взбешён… правдой.

— Ты права, — соглашается Ян, а у меня сжимается сердце. — Я хочу, чтобы Лера стала моей женщиной. И я найду способ привести её в стаю. А тебя отпускаю. Я больше не твой вожак, а стая больше — не твой дом.

Эти слова причиняют мне дикую душевную боль. Одно дело фыркнуть и самой уйти, и совсем другое — когда тебя выгоняют. Теперь я официально бездомная рысь без рода и племени.

— Давно пора было, — растираю солёную влагу по лицу, шмыгаю носом и прямлю спину. — Я останусь жить в этой деревне, нравится тебе это или нет. И можешь не волноваться, рысью меня тут никто не увидит.

Больше добавить нечего. Мне хочется разрыдаться, но я не покажу Яну слабость. И так слёзы пустила. Зря.

— О, Поль, ты тут! — на крыльцо выходит Вася. — А я в доме тебя жду.

— Да? — я отворачиваюсь, чтобы он не заметил ничего.

— Ну да. Ты сказала, что вернёшься, и нет тебя.

— Это я виноват, — как ни в чем не бывало с улыбкой в разговор вклинивается оборотень. — Заболтал твою девчонку, — подмигивает Ваське.

— Да ладно, — беспечно отмахивается парень, — не страшно.

— Пойдём? — я беру Васю под руку. — Мне ещё обед готовить. Для тебя, — уточняю, бросив короткий взгляд на Яна.

У моего бывшего вожака ни тени эмоций на лице. Точно знаю, он не прикладывает для этого усилий. Яну просто плевать на меня. И всегда было плевать. Жаль, что я поняла это только сейчас.

***

А Василий умеет удивить! От мальчишки в песочнице до мужика, который приводит в дом женщину, у него разгон, конечно, бешенный. Полина эта мне не нравится. Вася — дурачок, но я пока в своём уме. Зачем рассказывать небылицу о том, что она в лесу живёт?.. Похоже, рыжая-бесстыжая положила глаз на Васькину пенсию. Он по инвалидности нормально получает. Хорошо устроилась, девочка-рысь. Интересно, в эту сказку я тоже должна поверить?

— Лер, я за зерном поеду! — кричит Ян со двора. — За Машей присмотри!

Вытираю руки о полотенце и иду к нему. «Золотой» мужчина сегодня полдня сарай в порядок приводил и с дочкой нянчился, а теперь за зерном собрался. Надо хоть пообедать ему предложить.

— Ты поешь сначала, а потом едь, — устраиваюсь на досках рядом с надувным бассейном, из которого мы сделали песочницу. — Там борщ уже настоялся.

— Сытый я, — у Яна довольно блестят глаза. — С утра поел плотно. Но вечерком с удовольствием твоего борща наверну.

Маша стучит совком по перевёрнутому пластиковому ведру, зевает и пока едва заметно начинает капризничать. Дочке на дневной сон пора укладываться. И мне бы вздремнуть не помешало.

— Как хочешь, — отзываюсь вяло.

— А ты чего такая бледная? — дикарь подходит и щупает мой лоб огромной ладонью. — Не заболела?

— Вчера ночью голова закружилась, и я там… — киваю на узкую дорожку, где всё произошло, — упала немного.

— Что значит — немного упала? — бородатое лицо дикаря вытягивается.

— Да-ай, — машу рукой, — ерунда. Шура здесь была, помогла мне подняться.

Но дикий папочка уже не слышит ничего — щупает шишку на моём затылке и твердит, что меня надо срочно в соседнюю деревню в травмпункт везти. Чуть машину не бежит заводить — кое-как его ловлю за руку и пытаюсь вдолбить, что мне сейчас тряска по грунтовой дороге дорого обойдётся. Как и салону его «УАЗа»…

— Мне просто надо немного полежать, потом Шура придёт и травами меня напоит, — успокаиваю разбушевавшегося дикаря. — И глянет, есть сотрясение или нет. Поправит голову, если что.

— Шаманка, ёлки-палки! — ругается Ян, сдерживая мат. — С утра нельзя было это сделать?! И почему ты не сказала мне сразу?!

Вопросы так и остаются без ответа. Завязав со словами, дикий папочка берётся за дело. Укачивает Машу на руках во дворе, потом спящую уносит в дом, чтобы уложить в кроватку, и возвращается ко мне… За мной. Я пока на своих ногах передвигаться могу. Но кого это волнует? Меня тоже несут в кроватку на ручках.

— Спасибо, — зевнув, я устраиваюсь поудобнее на диване.

— Если тебе плохо, надо сразу говорить мне, — ворчит дикарь. — Поняла?

— Поняла, — соглашаюсь, не слишком задумываясь о смысле. — Знаешь, я переживаю за Ваську, — закрываю глаза и почти проваливаюсь в дрёму.

— Сосед, который сегодня приходил?

— Угу. Он с детства немного не в себе. Дурачок, — рассказываю одной «ногой» во сне. — А тут Полина эта появилась, — открываю глаза, вспомнив рыжую-бесстыжую. — Ян, мне кажется, она мошенница.

— Почему ты так решила? — он усаживается на край дивана.

— Рассказывает Ваське сказки, что в лесу жила и в рысь превращаться умеет, а он ей верит. Он вообще всему верит. Они теперь вместе живут. Вот скажи, зачем здоровой молодой девке парень-дурачок?

— Зачем?

— Пенсия у него хорошая и жилплощадь. У Васи так-то нормальный дом, — снова зеваю. — Просто неухоженный.

— Не похожа она на мошенницу, Лер, — дикарь смотрит перед собой, а его рука мягко гладит меня по волосам.