Инна Витальская - Город призраков
— Э-эй, Юран, а не сходить ли нам за пивом?!
Жертва удивленно посмотрела на молодых людей. Парни старательно изображали пьяную парочку, и Алена чертыхнулась про себя, поняв, что они привлекают к себе слишком много внимания. Запомнятся.
Тем временем она продолжала стоять на газоне, надменно посматривая по сторонам. Толстячок случайно повернулся в ее сторону. Лишь робкая, мимолетная улыбка, лишь один пойманный взгляд — и больше ничего не надо… Славик может хоть из кожи вон вылезти, старательно виляя обтянутым джинсиками задом, — ему далеко до такого класса. Дело сделано, рыбка попалась в сети…
Он увидел Алену и обмер. Застыл как соляной столб. Чувствуя, что процесс пошел, обольстительница нежно улыбнулась — только ему, любимому. Потом снова потупилась, очаровательно покраснев. На самом деле, она едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. К тому же ей было жалко клиента. Разве можно вот так играть чувствами?! Правда, перед ней — грязный извращенец. А вдруг Саша, как обычно, преувеличивает?
Грязный извращенец нерешительно приблизился.
— Позвольте спросить, — робко начал он. — Откуда вы появились в этом… гм… саду, вы, прекрасная, обворожительная принцесса?!
Она ответила в тон:
— Я гуляю, любуюсь природой, сегодня такой прекрасный вечер!
«Природой» — это чахлыми пыльными деревьями вблизи Невского проспекта, но такие мелочи уже не имеют значения. Толстяк, похоже, забыл про все на свете. Какие там мальчики! Алена мастерски раскручивала завязку пикантного приключения, краем глаза наблюдая за Сашей и отмечая, как меняется выражение его лица. Оно отражало гремучую смесь ревности и гордости, обиды и восхищения. А ты хотел от меня избавиться, не без злорадства вспомнила Алена сегодняшнее утро. Потом она глянула на Юрика. Он недолюбливал девушку за близость к главарю. Возмущается, поди: как же, его начальник попал под влияние изворотливой, опасной шлюхи. Ничего, она решила покинуть эту компанию…
Славик вернулся к друзьям и сел рядом с ними на скамейку. Они молча наблюдали за развитием событий.
Алена улыбалась, ее голосок нежно звенел — ни с кем из них она не разговаривала таким голоском. Светлый локон выбился из прически, эффектно развиваясь под легким ветерком, глазки наивно хлопали. Потом она порывисто схватила руками кисть жертвы, легко сжала ее и засмеялась:
— Ах! Какой вы неожиданный!
Парни подавились смешком. Клиент, принимавший все ее реплики за чистую монету, отвечал горячо, взахлеб, но…
— Пойдем ко мне, красавица, выпьем чая, послушаем музыку, я почитаю тебе стихи…
Они увидели, как что-то изменилось в глазах Алены. Ага, клиент пригласил на чашку чая с ночевкой. Волнуется, урод, лицо вспотело, капельки текут, противно расплываются кляксами на светлом воротничке. На лице застыла, как приклеенная, напряженно-смущенная гримаса, он что-то еще торопливо шепчет, но Алена его не слушает. Она внезапно сникла, вдохновение ушло. Одно дело играть в беззаботного эльфа, другое — когда игра разрушается безжалостной правдой жизни, и ты уже не эльф, парящий в небесах, а девица легкого поведения. Она уже без всякого кокетства, равнодушно, одними губами шепнула сумму и махнула рукой вдоль проспекта: мол, где-то там должна быть аптека, сначала туда. Толстяк обрадовался, закивал, но насчет аптеки громко и горячо заявил:
— Не, я люблю… ну, просто так, чтобы естественно.
— Тогда вдвое, — пожала плечами Алена.
Он обрадовался, засуетился. Взял ее под ручку. Выходя из садика, Алена кинула выразительный взгляд на товарищей. Саша лениво поднялся со скамейки. Им тоже пора.
Жил толстяк недалеко. Они дошли пешком. Всю дорогу он держал ее за талию, не переставал нести высокопарную чушь, восхваляя чудесную фигуру своей избранницы и строя сальные предположения относительно того, что не видно. Алена вяло поддакивала, она терпеть не могла таких разговоров. Она примечала, что по пути мужчинка нет-нет да и бросал оценивающие взгляды на проходящих мимо молодых людей. Даже Славика как-то усмотрел и потом еще долго оглядывался. Наконец они вошли в парадную, закрылась за ними дверь квартиры, и Алена осталась наедине с будущей жертвой. Ей уже не было жалко толстяка. Алена чувствовала только злость и отвращение — назвал прекрасной принцессой и тут же вульгарно предложил за деньги… она не жалела тех, кто рушил ее иллюзии. Ведь это все, что у нее было. Зайдя вместе с ним в квартиру, девушка быстро отпихнула от себя решившего тут же распустить руки хозяина и прошла в гостиную, оглядываясь по сторонам с неподдельным любопытством. Где он прячет свои заначки? Да где угодно.
Толстяк сел рядом и тут же попытался погладить ее по коленке. Алена смущенно и кокетливо улыбнулась:
— Не сейчас!
— А когда? — капризно спросил он.
— Деньги вперед, — скромно опустив глаза, заявила Алена. Тревожно подумала, что не знает, стоит ли уже под дверью Саша или нет.
— Да пожалуйста! — Он вынул внушительных размеров портмоне, достал из него зеленую купюру и положил на край стола.
«Так, — подумала Алена. — Для него это мелочи. Надо узнать, где он хранит крупные суммы. Но и в этом портмоне очень приличные деньги. Если для меня одной. Не забыть отследить, куда он его денет, и тихонько забрать, не сообщая остальным». Толстяк жадно тянулся к ней липкими от вожделения руками. Алена томно поднялась, вывернувшись из объятий:
— Подожди, я сейчас приду…
18
Вдоль перрона всегда гулял сквозняк. Позади закрылась стеклянная дверь, отрезав вокзал. Сразу появилось странное ощущение полной тишины и пустоты — будто они оказались в другом мире. И в этом мире нет ни одной живой души. Всем стало не по себе.
— Давай, вали его — и пойдем, — шепотом сказал один из старших ребят Мишане, сплевывая на асфальт и боязливо оглядываясь.
— Лучше отойдем подальше от вокзала, спихнешь его на пути, и посмотрим, что будет, — азартно посоветовал другой.
Мишаня злобно оскалился:
— Заткнитесь, я сам знаю… — Обернулся к Тонику, поудобнее перехватил биту. — Сейчас я буду убивать. Можешь попросить меня этого не делать! Ну?
Тоник с трудом открыл глаза. Он еще не пришел в себя после удара по голове. Возможно, уже не успеет… ничего, бывало в жизни и хуже. Еще почти ничего не соображая, равнодушно глянул за их спины и заторможенно пробормотал:
— Призрак…
Не подействовало. Как-то все разом подумали, что он их «разводит». Пусть сосед оборачивается, а я не буду. Да и вообще призраки днем не столь опасны. Мишаня взмахнул битой, но Тоник даже не шевельнулся…
В следующий момент стоящий позади Коляна прыщавый подросток судорожно охнул. Вот тогда они обернулись.
Тоник никогда раньше не видел со стороны, как убивают призраки. Его личное проклятие, несколько дней терпеливо ждавшее своего часа и ходившее за ним, как тень, получило хотя бы частичное удовлетворение. Призрак обнял парня сзади за шею — как будто обволакивая его своей рваной одеждой с длинными грязными полами. С лица жертвы сбежала краска, глаза потухли, он схватился рукой за грудь и медленно осел на перрон.
Парни разом подались в сторону, кто-то споткнулся и упал на Тоника. Бежать некуда: призрак отрезал их от вокзала, а с перрона не спрыгнуть — там еще хуже. Они отчетливо наблюдали знакомую каждому с детства картину: издалека, в колеблющемся мареве, по блестящим на солнце рельсам к ним приближался электровоз. Хорошо видна его бордовая морда и широко расставленные фары — как белые внимательные глаза. Никто не знал, на какой путь он придет, — слишком много стрелок, запутанных веток и поворотов предстояло ему пройти за те три-четыре минуты, что, судя по всему, оставались до прибытия. Неизвестно, подойдет ли вообще сегодня к вокзалу несуществующий поезд… Он движется, перемещается, поглощая колесами запутанную сетку рельсов, но сколько бы времени ни прошло — не приближается…
Никто не знал, что произойдет, если дождаться страшного поезда. А люди, которые дождались, уже ничего не могли рассказать, так как бесследно исчезли.
Тоник пока что не мог объяснить себе ужас, который местные испытывали перед железной дорогой. Ни один вокзал в Питере не работал, а рельсы, ведущие от Финляндского вокзала, и вовсе были сняты. Отсюда можно только уехать на машине или улететь на самолете.
Парни были бы сейчас рады куда-нибудь уехать или улететь. Они столпились на самом краю перрона, спрятавшись за Антона в надежде: может быть, сначала привидение сожрет его. Труп первой жертвы неподвижно лежал на асфальте, и было очень страшно смотреть, как из его носа и ушей темными ленивыми струйками бежит кровь.
Тоник насмешливо прищурился, вытирая ладонью разбитое лицо. Махнул рукой назад, обращаясь к призраку:
— Мне они на фиг не нужны, так что пользуйся на здоровье.
Сегодня не было того ужасного чувства, которое обычно сопровождало появление его страшного спутника, и потому Антон почти не боялся. Кроме того, он чувствовал, что сейчас, чудом оставшись в живых, все равно сможет удержать привидение на расстоянии, — и знал, что тому это известно. Привидение, впрочем, не собиралось на него нападать. Как будто бы они заключили с порождением пустоты негласное перемирие перед лицом общего врага…
