Читай меня вслух. Том 1 - Юркина Евгения

Шурик мог бы просто уйти, снова разочаровавшись в ней, но остался рядом.

– Представим, что ты нашла правдивое объяснение всему.

– Я буду тебе благодарна. – Она поднесла к губам термос. Чай был по-прежнему горячим, а от лимона щипало язык.

Несколько минут они сидели в молчании: Катя пыталась согреться горячим напитком, а Шурик крутил в руках ее разбитые очки, словно надеялся так починить их. Мимо проехал трамвай, громыхая железным телом по рельсам, и скрылся в сумерках, как призрак. Они были полностью поглощены своими занятиями, будто в мире не осталось ничего интереснее термоса с чаем и разбитых очков.

– Уже поздно. – Тихий голос Кати нарушил молчание. Шурик перестал вертеть в руках сломанные очки и перевел взгляд на нее, всем своим видом говоря: «Не уходи». Но вслух сказал совершенно иное:

– Ты замерзла, наверно. Посидим до первого трамвая?

Катя кивнула – и ее согласие действительно означало желание провести это время с Шуриком. В один момент что-то в ней изменилось.

Она вернула ему термос, поблагодарив за вкусный чай, и стала вглядываться в темноту, ожидая трамвай. Он показался вдалеке уже через пару минут, как если бы ждал условного сигнала от нее.

– Твой маршрут, – известил Шурик, который четко видел цифровое табло.

– Спасибо! – сказала Катя, но голос утонул в громыхании железной гусеницы. Шурик не слышал ее слов, но прочитал по губам и ответил улыбкой.

Прощаясь, она, подчинившись внезапному порыву, крепко обняла Шурика.

В трамвае было тепло и малолюдно, она выбрала место у окна и выглянула на улицу – Шурик по-прежнему стоял на остановке, словно провожая ее в долгую поездку. Он улыбался и махал рукой, а в другой держал термос. Катя помахала в ответ, и трамвай, точно убедившись, что все ритуалы по провожанию выполнены, дернулся и заскользил по рельсам.

Из окна город казался размытой картиной, словно нарисованной акварелью. Катя различала яркие пятна света – это были фонари, мрачные тени зданий и проносящиеся мимо силуэты машин. А люди выглядели как штрихи и точки – ожившие пунктиры, нанесенные на карту города. Трамвай медленно катил по улицам, единственный никуда не торопясь. Стук колес и покачивание убаюкивали Катю, и она изо всех сил старалась не закрыть глаза, чтобы ненароком не уснуть. Наконец, трамвай дополз до нужной остановки, и Катя снова попала в холод улицы. Едва ли не бегом она ринулась к своему дому, опасаясь, что Ирка может поджидать ее где-то поблизости. Лишь прошмыгнув в подъезд, Катя почувствовала себя в безопасности.

Оказавшись в квартире, она, не разуваясь и не снимая пальто, бросилась к компьютеру. Белое поле текстового редактора ослепило ее. Глаза, еще красные после слез, защипало. Катя зажмурилась на несколько мгновений, а когда снова посмотрела на монитор, курсор уже скакал по строчкам, выплевывая буквы:

– Ты в порядке? Я волновался!

– Все хорошо, – написала она, снова зажмурившись. В глаза словно песка насыпали.

– Я рад.

– Никуда не уходи, я сейчас!

Катя пошла в ванную, чтобы умыться. После холодной воды стало значительно легче. Вернувшись, она прочитала очередное послание:

– Я тут. Никуда не денусь из этого текста.

– Я на всякий случай. Не хочу, чтобы ты прекращал со мной говорить.

– Настроение, я смотрю, у тебя не очень…

– Откуда ты узнал обо всем?

– Почувствовал.

– Твои объяснения с каждым разом становятся все бессмысленнее, а я все больше в них верю.

– Но я честен с тобой. Иногда правда может показаться полнейшим вымыслом, но доверие к человеку испытывается именно такой правдой.

– Раз ты сегодня честный, изволь объяснить, зачем изменил мою записку для Шурика? Мог бы просто предупредить меня.

– Ты бы не поверила… или пошла из любопытства.

Катя была вынуждена признать, что Ник прав. Она все еще злилась на него из-за того, что он без спроса разместил ее текст в «Городском вестнике». А когда она злилась, то делала все наперекор. Такой уж у нее характер.

Катя не отвечала всего с минуту, а Ник успел обидеться и написать:

– Ну и прости, что спас тебя как-то не так. В следующий раз согласую с тобой!

Она улыбнулась. Ник постоянно обижался, что каждый раз получалось у него очень забавно. Такой уж у него характер. Когда она думала о Нике, сердце ее медленно наполнялось приятным обволакивающим чувством, словно было чашкой, в которую наливали какао. А сейчас это ощущение оказалось таким сильным, что заполнило ее целиком.

– Спасибо, что спас меня! – написала она.

– Я тут при чем? Благодари того парня.

– Шурика? Я обняла его, чтобы поблагодарить, но мысленно… обнимала тебя. – Катя смутилась от внезапных откровений. Рука дернулась, чтобы стереть фразу, но исправлять что-то было уже бессмысленно. Потому она добавила: – Странно это звучит, но я не знаю, как описать свои чувства.

– Это лишнее. Я понимаю.

– Ник… если это возможно – встретиться с тобой… – не отказывай мне.

– Ты снова за старое? Я же говорил…

Она не дала ему закончить фразу, а он впервые сдался и позволил перебить его.

– С каждым днем твое присутствие в реальности становится больше. Ты видишь события, можешь влиять на них – так почему не хочешь встретиться со мной?

– Я не говорил, что не хочу этого. Просто действительно не знаю, как это сделать!

– Давай придумаем что-нибудь, – не сдавалась Катя, увлеченная навязчивой идеей. Любое проявление Ника в реальности дразнило, как если бы кто-то показывал конфетку, а потом прятал в карман, говоря, что это привиделось ей.

– Я не могу тебе обещать ничего. Когда ты всего лишь книжный персонаж…

– Ты не просто книжный персонаж!

– Я буду рад, если это случится.

В ее голове витал целый рой мыслей, она хотела написать их – все до единой. Хотела выплеснуть на него этот океан страхов и надежд, чтобы пережить их вместе. Если однажды ей удалось оживить персонажа, который мог вести переписку, предсказывать будущее, следить за ней и менять тексты, то почему сейчас она не способна на чудо? Единственное, в чем ее сила, – воображение. Только оно могло заставить Ника покинуть книжные страницы и стать реальным.

Часть 2

Преображение

Глава 10

Игра начинается

Долговечность любой сплетни определяется человеческим терпением. Как только людям надоедает обсуждать тему, они теряют к ней интерес, меняя объект своего злословия. В редакции Иркина история забылась довольно быстро. Не пристало журналистам зацикливаться на одной новости. И все же ее немой призрак еще висел над редакцией: сотрудники стали молчаливее, а главный редактор – крикливее и раздражительнее.

В этой напряженной атмосфере Шурик выглядел городским сумасшедшим: его лицо, обычно печальное, преображала одухотворенная улыбка. Встречая Катю в коридоре, он улыбался еще шире, а она приветливо махала ему рукой. После дружественного жеста их общение заканчивалось, но Шурик был рад и этому.

Дарья продолжала много есть и много говорить. Первое накладывало отпечаток на ее фигуру, второе – на скорость работы. Дарья снова ничего не успевала, но находила себе оправдание: «Просто слишком много новостей! Мы живем в каком-то криминальном городе». «Или в Коммунальнопроблемске», – мысленно добавляла Катя, пытаясь написать хотя бы строчку статьи.

Все вернулось на круги своя, даже одиночество. Ник перестал отвечать на сообщения, точно оказался затяжной галлюцинацией, которой пришло время рассеяться.

Катя уже не выносила болтовни Дарьи, приветливых улыбок Шурика и его глаз, полных надежды. Все чего-то ждали от нее: Дарья – участия в бессмысленных разговорах, Шурик – любовного порыва, а главный редактор – гениальных статей про оборванные провода электропередач. Кате казалось, что ее саму запихнули в чью-то историю и теперь пытаются написать действия персонажа по своему сценарию. Она сопротивлялась, но терпение и силы стремительно иссякали.