KnigaRead.com/

Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса III

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Макс Фрай, "Сказки старого Вильнюса III" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Рут так далеко не заходила, но и в ее изложении реалистические детали переплетались с сиюминутными вымыслами, связывались в причудливые узлы, складывались в фантасмагорические узоры, слушаешь, смеешься, а потом, за обедом, уже не можешь понять, что видел взаправду, а что просто пригрезилось под негромкий щебет спутницы; проще уж решить, будто все еще едешь в автобусе, спишь сидя, прислонившись лбом к холодному, потемневшему от тысяч ночных дорог стеклу, и видишь такой замечательный сон, что и приезжать уже никуда не надо. Главное — подольше не просыпаться.

Думал: «Как жалко, что она улетает в эту свою дурацкую Аргентину. С другой стороны, если бы не улетала, я бы не приехал сюда. Ну уж нет! К черту такие сослагательные наклонения».

Вслух, конечно, ничего подобного не говорил, только многословно нахваливал поданное к обеду мясо с грибами лисичками, холодный свекольный суп, капустный пирог. Еда в этом смысле даже лучше погоды, идеальная тема для разговора, помогает хранить полное молчание, ни на минуту не закрывая рта. Смешной парадокс.


Думал, впереди еще весь вечер, практически вечность, но внезапно оказалось, что дело движется к шести, а не позже семи Рут надо приехать в аэропорт. Был бы ребенком, разрыдался бы от обиды прямо за столом — мы же только разыгрались! Но поскольку давным-давно вырос, смог только предложить:

— Давай я тебя провожу.

— Если бы ты знал, сколько весит мой чемодан, спрятался бы от греха подальше в соседском подвале, — рассмеялась Рут. — Но теперь поздно, роковое слово произнесено, и тебе не вырваться из моих когтей!


Возвращались почти бегом, но дома Рут первым делом заключила в объятия кролика Лену, тискала ее, гладила, целовала, шептала что-то в смешное длинное ухо — прощалась. Даже не думала спешить. И только в половине седьмого, когда внимательно следящему за часами Эдгару стало окончательно ясно, что на самолет путешественница уже опоздала, принялась названивать в такси, которое приехало прежде, чем успели вынести на улицу вещи, и домчало их до аэропорта минут за десять: то ли город такой маленький, то ли транспорт тут заколдованный, поди разбери.

Поставив чемодан Рут на ленту транспортера, все-таки сказал:

— Ужасно жалко, что ты улетаешь. Да еще на целых два месяца. Так здорово было с тобой гулять!

— Да, отлично получилось. Но согласись, глупо было бы сдавать билет именно теперь, когда есть с кем оставить Лену.

— Твоя правда.

Когда Рут пересекла широкую желтую черту, отделяющую путников от провожающих, сказал ей вслед:

— Я буду расчесывать Лену два раза в неделю. И все остальное. Ни о чем не беспокойся, пожалуйста.

— Все равно буду беспокоиться, — безмятежно улыбнулась Рут. — И ежедневно караулить тебя в скайпе, чтобы подвергнуть допросу. Таково уж мое дурацкое устройство. Переживешь?

Кивнул, заранее радуясь предстоящим сеансам связи:

— Переживу.

И еще долго смотрел ей вслед, даже после того, как рыжая голова окончательно скрылась в суетливой толпе уже прошедших досмотр пассажиров.


Восемьдесят восьмой автобус, рекомендованный Рут, домчал его в центр почти так же быстро, как давешнее такси. Некоторое время стоял посреди улицы, раздумывая: что теперь? Многочисленные, на первый взгляд, варианты сводились к универсальной формуле: выпить пива. Вопрос — какого, где именно и сколько раз. Решил, что начать можно прямо здесь, на Ратушной площади, затянутой тентами летних кафе. Но вместо этого почему-то развернулся и пошел на улицу Кармелиту, почти сердито думая: «Кролик там сидит один. То есть одна. Ай, неважно. И жалюзи в кухне опущены, и сгущаются сумерки — тень, восточная сторона. Вдруг кролик боится темноты? Мои вроде не боялись. С другой стороны, кто их знает, я же не спрашивал…»

Открыл чужим ключом чужую дверь, щелкнул в коридоре чужим выключателем, прошел на чужую кухню, открыл клетку, взял на руки большую толстую теплую крольчиху, уселся с ней на чужой диван, зарылся носом в пушистую шерсть, подумал: «Вот я и дома».

А вслух сказал:

— Видишь, какой я дурак? Думал, ты темноты боишься.

И ответил себе тоненьким голоском, как бы от имени кролика Лены:

— Я не боюсь, но все равно молодец, что быстро пришел.

Иногда найти общий язык проще простого.


Ощущение «вот я и дома» не покидало его весь вечер. То и дело обнаруживал все новые совпадения: ладно бы только красные чашки, но диск с моцартовским концертом для флейты в музыкальном центре, добрая половина книг на полках как будто из моей библиотеки, круглый бумажный абажур в гостиной, пластиковая занавеска с морскими звездами в душе, и даже полосатое постельное белье в точности как у меня, словно мы с Рут не познакомились всего три недели назад на интернет-форуме для желающих найти бесплатное временное жилье в разных городах Европы, а прожили душа в душу много лет и успели перенять все мелкие пристрастия и привычки друг друга, так что теперь уже и не вспомнишь, где чье.

После некоторых колебаний постелил себе на кухонном диване, рядом с клеткой, чтобы кролик Лена не затосковала в одиночестве. Сто раз слышал, будто кролики не способны привязываться к людям, но не верил этим утверждениям. Всегда твердо знал, что Тим и Балбес его любили. И кстати, даже скептически настроенная мама признавала, что в его отсутствие кролики теряют аппетит. Ну, то есть делают небольшие перерывы в еде, что по их грызуновым меркам — суровая аскеза.

Уснул под умиротворяющий хруст морковки с чистой совестью и разбитым сердцем. Ну, скажем так, слегка надколотым. И только утром, кутаясь после душа в темно-лиловое полотенце, сообразил, на что это все похоже. Даже рассмеялся, не то от растерянности, не то просто от неожиданности. Сказал кролику Лене:

— Слушай, кажется, я влюбился в твою хозяйку. Вот прямо рррррраз — и все, прикинь. И что теперь делать? Она же черт знает когда приедет. Черт знает когда! Бедные мы с тобой, бедные.

От избытка чувств чмокнул крольчиху в меховой лоб и принялся варить кофе, чего никогда до сих пор не делал, поскольку терпеть его не мог. А для гостей держал кофейную машину.

Чуда не произошло, гадость получилась та еще. Но мужественно выпил ужасающий результат до последней капли. Более бессмысленного подвига во имя прекрасной дамы и вообразить невозможно. Тем более что Рут ничего о нем не узнает. Что только к лучшему. Любители кофе никому не прощают надругательств над своей святыней.


Все утро возился с кроликом. Отпустил зверька гулять по всей квартире, а сам ходил следом, как пастух, присматривал, чтобы не безобразничала. Лена, впрочем, вела себя как хорошо воспитанный ангел, даже провода грызть не порывалась, а ведь для Тима и Балбеса провода были любовью всей жизни, самым вожделенным лакомством, генеральным дьявольским соблазном их вполне райского бытия.

В полдень вернул кролика в клетку и стал собираться на улицу — без особого энтузиазма, скорее из чувства долга. Глупо, приехав в незнакомый город, сидеть в четырех стенах. Хотя уходить из дома совсем не хотелось. Быть здесь — все равно что продолжать разговаривать с Рут; в каком-то смысле даже больше, чем просто разговаривать. Сидеть на ее диване, развешивать одежду в шкафу среди ее платьев и свитеров, кипятить воду в ее чайнике, кутаться в ее плед — все это казалось сейчас разновидностью ласки, физической близостью, невинной, тайной и сладкой, как спящую за руку держать, гладить по коротко стриженной голове, пока ее разум не ведает, что творится, зато тело прекрасно все понимает и соглашается, и хочет продолжения, и твердо намерено сохранить секрет.

Гулять, однако, все же пошел, сказав себе, что вернуться в Рутин дом будет даже приятней, чем сидеть в нем безвылазно. К тому же для начала можно повторить вчерашний маршрут, сентиментальное путешествие влюбленного прекрасно совместится с покупкой овощей для кролика и какой-нибудь человеческой еды — если не себе, то хотя бы холодильнику, который еще со вчерашнего вечера чувствует себя опустошенным, и ощущения его совсем не обманывают, будем смотреть фактам в лицо.

Когда зашел пообедать в то же кафе, где сидели вчера, подумал вдруг, насколько же не похожа оказалась наскоро, наугад, наудачу начатая новая жизнь на старательно вымечтанную в больнице, когда, изнывая от милосердной скуки, незаметно победившей отчаяние и страх, спрашивал себя: «Если получится жить дальше, то как? Чего ты на самом деле хочешь?» В те дни, представляя себя беспечным перекати-полем, променявшим условно счастливое прошлое и условно же внятное будущее на сочное великолепие текущего момента, строил в воображении умопомрачительные декорации: море, пальмы, загорелые уличные музыканты, крики чаек, блеск рыбьей чешуи, кирпичные стены нью-йоркских лофтов, потемневшие от времени столешницы английских пабов, зелень венецианской воды, белые пески океанских пляжей, скошенные потолки обетованных мансард, синие двери Крита, красное испанское вино и дороги, дороги, дороги, все золото редких ночных огней, вся сладость допитой под утро воды, все дорожные сквозняки, все небеса под самолетным крылом, весь мир, такой прекрасный, необязательный, недоступный и вожделенный, когда проносится мимо на скорости восемьдесят или восемьсот километров в час, все равно, лишь бы не останавливался.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*