Айгуль Иксанова - Улицы Севильи
— Настя! — окликнул он свою ученицу, когда девочка уже брела по песку.
Она обернулась.
— Я хотел сказать тебе еще кое-что важное. Запомни это. Подожди.
Он догнал ее и наклонился к ее лицу.
— Знаешь, иногда маленькие девочки примеряют юбки, в которых они хотят танцевать, — сказал он шепотом, — но вдруг обнаруживают, что они им очень велики. И девочки огорчаются и думают: «Как же так? Как же я буду танцевать в такой юбке?» А ответ очень прост. Девочке не дадут танцевать, пока юбка не будет ей впору. Это несчастья приходят неожиданно и служат нам уроком. Но человек никогда не приблизится к своей мечте, прежде чем будет готов принять ее. Бог пошлет ему множество испытаний, чтобы убедиться в его готовности.
Не стоит торопить исполнение мечты. Счастье — большая ответственность. И лишь заслужив его, лишь пройдя сотни дорог и прожив сотни дней в борьбе за него, можно научиться ценить и беречь полученное.
И Настя согласно кивнула, а потом, решительно смахнув набежавшие слезы, тронулась в путь. Ее ждала Севилья.
Галина Василенко, бывшая Олеся Василенко, новая жена Андрея, обожаемая его тещей и им самим, любимая приемной дочерью Сашенькой и осуждаемая обществом, размышляла о двухнедельном отпуске, который на сей раз она решила вместе с мужем и дочкой провести в Южной Испании.
— Только там, и нигде больше! — решительно отвергла она все возражения остальных членов семьи. — Мне нужно в Севилью! Я ищу свою подругу. Теперь уже единственную.
— Но почему именно там? — удивился Андрей. — Прошло уже столько времени, она может оказаться где угодно!
— Нет. — Его жена с улыбкой покачала головой. — Ты просто не знаешь Настю. Она может быть только в Севилье. Она направлялась туда, и я могу встретить ее только там!
Олеся купила путевки, собрала вещи, сгребла в охапку мужа и дочь, и они втроем отправились к солнечным улицам Севильи: отдыхать и разыскивать Настю.
Яркое солнце заливало центральную площадь Севильи, веселые, никуда не спешащие горожане неторопливо прогуливались по городу в выходной день, наслаждаясь прекрасной весенней погодой, когда, на границе лета, еще нет мучительной жары и в воздухе застывает гармония тепла и прохлады, и благоухают белоснежные цветы апельсиновых деревьев. Но люди, которые шли по этой улице, смотрели не на распускающиеся цветы и не на залитые солнцем камни мостовой, они смотрели на стройную молодую девушку с белой, чуть тронутой загаром кожей, с золотистыми волосами, одетую в длинную шуршащую юбку, черную с красными цветами, расшитую сотней оборочек, необыкновенно подходившую ей, — на девушку, которая танцевала на улице. Прохожие останавливались и смотрели на нее, завороженные не столько плавностью ее движений, не столько красотой танца, сколько ее сияющей улыбкой, улыбкой абсолютно счастливого, свободного человека. Улыбка рассказывала людям о чем-то прекрасном, но непонятном, и им хотелось поймать эту улыбку и узнать ее тайну, но она оставалась неуловимой и лишь обжигала их сердца ощущением незнакомой, неведомой им прежде красоты, и люди не могли отвести глаз от лица этой девушки. А улыбка всего лишь рассказывала о долгом пути к улицам Севильи, о трудностях, которые преодолела эта девушка, и обо всем, что узнала она на своей длинной дороге. То была улыбка человека, который долго шел к своей мечте и наконец добрался до места назначения.
И лишь один человек в этой толпе, смотрел на девушку не с изумлением, а с пониманием, тайна Настиной улыбки не представляла секрета для него — ведь этот человек так же долго и трудно шел к исполнению своей мечты и теперь мог лишь радоваться за Настю — значит, ей это тоже удалось.
Олеся, улыбаясь, смотрела, как она танцует, и чувствовала себя счастливой оттого, что сбылось ее предсказание. Настя не погибла, не пропала в бескрайней пустыне, она была здесь, она была в Севилье, и она — танцевала!
Слегка утомленная, девушка остановилась, поклонилась под громкие аплодисменты публики, вытерла платком мокрый лоб, убрала прилипшие к щекам волосы, еще раз улыбнулась своей сияющей улыбкой и тут наконец увидела Олесю.
С радостным криком Настя кинулась к ней и в следующее мгновение повисла на шее своей единственной подруги.
— Олеська! Олеська! — кричала она, не в силах сказать ничего больше.
— Как же ты меня узнала?! — изумилась та, отстраняя прижавшуюся к ней девушку. — Ты выросла! И так изменилась!
— Не больше, чем ты, — шутливо заметила Настя.
— Обо мне-то что говорить! — отмахнулась Олеся. — Но я снова с Андреем. Снова с Сашкой. А ты? Нашла своего брата?
— Пока нет. — Настя покачала головой. — Но я знаю, что он жив, и я найду его. И я танцую. Наконец-то танцую!
— Ты выглядишь счастливой! — Олеся ласково улыбнулась.
— Как ты нашла меня? — спросила Настя. — Откуда ты узнала, что я здесь?
— Где ж еще тебе быть? — усмехнулась подруга. — Зная твое упрямство и твою мечту, я могла держать пари, что встречу тебя именно здесь! Уверена, что ты видела свои пирамиды. И наверняка видела кое-что еще, о чем не станешь рассказывать. Я права?
«И сейчас вижу», — хотела сказать Настя. Но не сказала.
С некоторых пор ни прошлое, ни будущее других людей не составляло загадки для нее. Только своего будущего она знать не могла.
— Поедешь с нами в Россию? — спросила Олеся. — Я куплю тебе билет, помогу с паспортом.
— Нет, — Настя покачала головой. — Пока не время. Пока я еще танцую. А там посмотрим. Когда-нибудь. Когда-нибудь я вернусь. Мне еще нужно найти брата.
— Как знаешь! Ты всегда была умницей. Но хотя бы поужинай с нами, познакомлю тебя с мужем, с дочерью. Только для Сашки я — Галина. Пока что…
— Хорошо, — Настя согласно кивнула. — Надо отметить нашу необычную встречу.
Олеся ласково улыбнулась:
— Добрая русская традиция. Вперед, балерина, пошли знакомиться!
И, взяв вновь обретенную подругу за руку, она, преисполненная гордости, направилась на другой конец улицы, где ждали ее муж и дочь, спеша сообщить им о своей победе. Она оказалась права! Обещала найти здесь Настю — и нашла ее!
«Потому что иначе и быть не могло!» — улыбнулась про себя юная танцовщица.
ЭпилогНастя не случайно решила пока остаться в Севилье. Через несколько недель с того дня, как она начала танцевать на площади, к ней подошел не старый еще мужчина, подтянутый, приветливый, разговорчивый и предложил девушке поступить в его труппу, обещая обучить всем премудростям цыганских танцев, и Настя с радостью последовала за ним. Она понимала его речь, в скором времени и сама научилась говорить на их языке, как если бы родилась и выросла в Андалусии. Общаясь с цыганками, она усваивала премудрости, веками передававшиеся из поколения в поколение, и находила, что по большей части они уже известны ей. Настя выступала, гастролировала, потом вернулась в Россию, организовала свое танцевальное шоу и объездила с ним полмира. Ее жизнь была увлекательной и красочной, она познала и славу, и поклонение, но тщеславие не коснулось ее души, а слава оставила равнодушной.
Настя любила танцевать.
Ей удалось достичь в этом невиданного совершенства, сочетания непринужденной гениальности с отточенностью, творческой свободы и знания законов, созданных веками, и везде, где бы ни появлялась эта светловолосая танцовщица, за нею будто следовало горячее солнце Севильи, сияющее в ее танце и согревавшее сердца людей.
Ведь девушка говорила на языке, понятном всем.
И благодарность переполняла ее, когда она вспоминала о человеке, — о своем Учителе, — открывшем ей тайну этого языка.
Как и было обещано, Настя воплотила в жизнь все свои мечты. Не удалось ей лишь за прожитые десять лет вернуться туда, к пирамидам, в маленькую хижину, где в бездонном сундуке хранилась Книга книг, а в углу стоял старый кальян, туда, где жил мудрый человек, поделившийся с нею своими знаниями. Не удалось ей и разыскать брата, хотя она искала по всей России, но так и не смогла найти его следов: ни одна ниточка, которая могла бы привести ее к нему, так и не попалась Насте. Словно какая-то сила препятствовала этим двум ее начинаниям, и Настя не решалась бороться с судьбой.
Ведь ее нельзя изменить.
Сбылись мечты и у Олеси-Галины: она наконец-то открыла повзрослевшей Сашеньке тайну своего исчезновения и заново обрела любовь дочери, родила сына, вернула себе подруг и снова устроилась работать в редакцию, правда, уже другого журнала. Ее по-прежнему любит муж, по-прежнему обожает мама, по-прежнему поддерживает она отношения с другом Димкой, которому обязана своим теперешним счастьем, по-прежнему часто видится с Настей, ставшей для нее близким и дорогим человеком, и по-прежнему Настя не открывает ей тайну проклятых часов, из-за которых когда-то Олеся Василенко чуть не исчезла с лица земли. Она пополнела, вернула себе прежний цвет волос и прежнюю прическу, хотя, конечно, все еще бесконечно далека от той Олеси, которую Настя встретила много лет назад, по счастливой случайности ошибочно выбрав корабль, державший путь в страну вечных пирамид.
