Волна вероятности - Фрай Макс

Грас-Кан, осень 1-го года Этера

– Самое странное утро в моей жизни, – сказала Дилани Ана. – Вот так просыпаешься – мамочки, где я? Почему все болтается? Где мой кофе, и что это был за удар? А удар – не удар, это мы просто сели в Грас-Кане. В голове не укладывается: мы действительно прилетели прямо в Грас-Кан!

– Удивительно, что ты вообще уснула, – заметил один из летчиков. – Сколько мы народу возили, до сих пор никому не удавалось в полете поспать.

– Это от ужаса, – призналась Дилани Ана. – Вообще-то я не трусиха, но почему-то боюсь летать в самолете. Мне как-то спокойней, когда под ногами земля. Терпеть не могу бояться! А когда мне что-то сильно не нравится, я засыпаю, чтобы оно поскорее закончилось. Очень удобно устроен мой организм.

– Вот теперь мне стало понятно! – рассмеялся Шала Хан.

– Что именно?

– Как получилось, что ты уснула на зачете по практическим искажениям, пока мы всей группой панически листали конспекты без особой надежды найти там хотя бы намек на ответ. Профессор Аша Мад Рони тогда так удивилась, что поставила тебе зачет автоматом. Раз студентке настолько скучно готовиться, значит, точно все знает, такая у нее была логика. А я потом к ней два раза на пересдачу ходил, и это еще легко отделался по сравнению с остальными. Помнишь?

– Еще бы! Грандиозное было везение. Я бы тот зачет и с десятой попытки ей не сдала.

– Значит, хорошо, что я тебя не будил, – заключил Та Ола.

– А собирался?!

– Ну да. Мне было жалко, что ты пропускаешь все самое интересное. Мы сквозь большое облако пролетали. Это круче, чем самый густой туман! А когда стало светло, внизу было море. И крошечные, как игрушечные города. А потом мы снизились над Грас-Каном, и оказалось, что тут леса разноцветные. У деревьев листья всех цветов радуги. Лимонные, синие, алые, фиолетовые. Когда смотришь сверху, вообще перестаешь понимать, в какой ты реальности. Фантастические леса! И я думал, что так нечестно: ты нас пригласила, устроила эту поездку, а удовольствия не получаешь. Поэтому надо тебя разбудить! Но Шала Хан вовремя вспомнил присказку из ТХ-19: «Не буди лихо» [11]. Или как раз невовремя? Короче, он меня отговорил.

– Правильно сделал. – Дилани Ана положила руку на плечо Шала Хана, который с блаженной улыбкой озирался по сторонам. – Спасибо, друг! С меня причитается. Я тебя при первом удобном случае тоже от какого-нибудь удовольствия спасу.

– А вот оно как раз приближается. И, похоже, намерено нас забодать, – сказал Шала Хан, указывая на резво бегущую к самолету маленькую трехцветную козу.

– Размечтался! – усмехнулась Дилани Ана. – Это не к нам, это к летчикам. Ребята тут стайку коз прикормили. Те уже знают: самолет – это друзья и еда.

– Мы сперва вообще хотели забрать их с собой, – подтвердил один из пилотов. – Такие прекрасные! Умные, ласковые, игривые как щенки. Но нам рассказали, что Грас-Канские козы чахнут в неволе, их не то что в квартире, даже в саду нельзя запирать. Поэтому мы решили просто привозить им гостинцы. Сегодня у нас в багажном отсеке сладкий перец и красный салат.

– В этом доме я выросла, – сказала Дилани Ана, отпирая дверь зеленого двухэтажного особняка. – Заходите. Да не на цыпочках! Мы никого не разбудим, сейчас дом стоит пустой. Все мои давным-давно умерли. Я же поздний ребенок, появилась у стариков. У меня были бабушка, дед и прабабушка с прадедом. И две тети, дедовы сестры, но их я видела редко, одна работала капитаном, другая – поваром пассажирского корабля. Такие классные у меня были тетки! Почти двести лет провели в морях. В детстве я мечтала стать похожей на них; ну, кстати, вполне получилось. Жалко, что мы не успели как следует подружиться. Тетки вышли в отставку, когда я уже закончила школу и уехала в Лейн.

Шала Хан и Та Ола, у которых родители были живы и даже относительно молоды (вот что значит много читать), молчали – а что тут скажешь? – но смотрели с сочувствием. Не знали, что Дилани Ана круглая сирота.

– Ничего, – улыбнулась она. – Мои старики жили долго и очень счастливо и меня научили, спасибо за это им. Любили и баловали, слова поперек не сказали, когда я захотела поехать учиться в Лейн, дождались, пока получу лицензию, отпраздновали это дело как следует – весь квартал три дня вместе с нами гулял! – и только после этого умерли. Сгорели все в один год. Счастья им в новой жизни! Я уверена, все у них хорошо. Мне бы, конечно, хотелось навещать в Грас-Кане семью, а не только наш опустевший дом. Но тут ничего не поделаешь. Дом – это тоже много. И вообще, если так есть, значит, так должно быть.

– Обалденный у тебя дом, – сказал Шала Хан. – И мы ему явно нравимся. Удивительное ощущение, когда незнакомый дом сразу, с первого взгляда готов тебя полюбить!

– И весь город такой же, – подхватил Та Ола. – Уж насколько я сонный после долгого перелета, а все равно, как же легко и приятно здесь быть!

– Коэффициент достоверности одиннадцать, – напомнила Дилани Ана.

– Да, это все в школе учили. Но кто же знал, что на практике эти скучные цифры ощущаются как волшебство!

– Я вроде бы всегда понимал, что коэффициент достоверности локации должен влиять на самочувствие, – вздохнул Шала Хан. – Это просто логично. Но все равно я потрясен и сражен наповал.

– А как сладко здесь спится! – тоном опытной искусительницы сказала Дилани Ана. – Предлагаю в этом прямо сейчас убедиться. Экспериментальным путем. Упасть и проспать до ужина. А наяву еще нагуляемся! Утро вечера мудренее. В смысле, наоборот.

Они даже толком не поняли, куда усвистели семь дней. То есть, если составить подробный список: где побывали, что видели, сколько съели и выпили, – еще удивились бы, как удалось все успеть. Но списка, понятно, не составляли, а по ощущениям это был всего один долгий день, одновременно праздник и путешествие, полный упоительных впечатлений, разговоров и сновидений, которые еще поди отличи от яви, да и зачем.

«Удивительный город. Не представляю, как ты отсюда уехала», – время от времени повторял Шала Хан. Дилани Ана пожимала плечами: «А то сам не знаешь, какую власть над нами имеют призвание и судьба». Та Ола подобных вопросов не задавал. Он считал, что быть Ловцом книг из Лейна – круче всего на свете. Кто от такого счастья откажется? Даже в обмен на Грас-Кан.

Впрочем, уезжать и ему не хотелось. Обидно, что осталось только три дня! «С другой стороны, – утешал себя Та Ола, – если взлетная полоса не исчезнет, можно будет часто сюда летать».

«Надо, – прикидывал Шала Хан, – однажды взять переводы, которые я откладывал на потом, и приехать в Грас-Кан поработать в уединении. На полгода или даже на год».

«Хорошо бы, – думала Дилани Ана, – взять в издательстве отпуск, вернуться сюда надолго и отремонтировать дом… если, конечно, он согласится. Что вряд ли, с его-то характером. Но побелить потолки и поменять сантехнику в ванной, наверное, все-таки разрешит!»

Эти планы ни к чему не обязывали, благо всем троим хватало благоразумия не обсуждать их вслух, зато поднимали им настроение. Лучший способ примириться со скорым отъездом – обещание: «Я вернусь».

– Осталось всего три дня до отлета, а мы до сих пор не дошли до Ночного базара! – сказала Дилани Ана таким трагическим голосом, словно они пропустили редчайшее природное явление вроде синего ветра, замерзшего моря или радужной грозы, когда в небе сверкают не обычные молнии, а цветные узоры причудливых форм.

– А надо? – рассеянно спросил Шала Хан, который был очарован Грас-Каном и заранее согласен с любым предложением, но все равно не понял, с какой стати надо идти на базар.

– Что за базар? Почему он «ночной»? – оживился Та Ола.

– Потому что действительно работает по ночам. Не вечерами, как наш Старый рынок у Приморского сада, а всю ночь напролет до рассвета. Скоро как раз откроется, уже начинает темнеть. Он на другом конце города, но сходить туда стоит. Во-первых, мы в том районе еще не гуляли…