Юрий Иванович - Обладатель
– Какая?
– Я гол как сокол! Обобрали до нитки, и хорошо, что на веки вечные в тюрьму не запроторили. Разве тебе Лена не рассказывала?
– Говорила, но без подробностей. – Девушка так и стояла в дверях ванной, загораживая своим телом выход. Кажется, она надеялась, что прямо сейчас кавалер и начнёт к ней приставать. – Ладно, еще успеем в Индию. А сегодня вместо Индии – в спальню! – И она выразительно провела язычком по губам с дорогой, до сих пор не стёршейся помадой.
Загралов улыбался насколько мог томно и многообещающе, но морально уже готовился к фиаско в качестве любовника. Потому что ни внутри своего тела, ни у себя в штанах не ощущал ни малейшего шевеления, ни малейшего проблеска физического желания. Никаких крох мужского инстинкта у него не намечалось. Только и оставалось как можно дольше тянуть время до грядущего позора.
Поэтому он издал короткий смешок и уточнил:
– А если ты во мне разочаруешься?
– Зависит от тебя, – последовал вполне резонный ответ.
– Тогда показывай, какие у тебя есть полотенца. Мне нравятся огромные, и самых ярких расцветок.
– Ой! И мне! – Отвлекшаяся от немедленных ласк, на которые она настроилась уже, Ольга поспешила в спальню к шкафам во всю стенку и там предложила выбрать самое красочное полотенце, из тех, что по величине не уступали простыне.
Гость выбрал себе с насыщенным зелёным цветом и спросил:
– Кто первый отправляется в ванну?
Услышав, что он, удовлетворённо кивнул и, подойдя к кровати, снял с себя пуловер и повесил его на спинку мягкого стула.
– Кстати, а знаешь, что меня в тебе больше всего поразило? – спросил он, накинув на плечо полотенце.
– Понятия не имею! – игриво ответила Ольга, привыкшая к восхвалению своей красоты и ожидая сейчас того же самого.
Сообразив это, Иван сделал полупоклон и сказал:
– Надеюсь, ты меня простишь, если я не буду распинаться о твоей неотразимости и убивающей наповал красоте. Уверен, озабоченные мачо тебе это уже не раз говорили…
– Ага! А ты, значит, не озабоченный?
– Нисколечко! А поразило меня в тебе не присущее таким изящным, таким разбалованным, можно сказать, женщинам, умение отлично готовить. Ведь вчера всё получилось изумительно вкусно, и благодаря этому вечер прошёл мало сказать что великолепно. Ты – истинная кудесница в кулинарии!
Наверное, с ней это случалось довольно редко, но сейчас мадемуазель Фаншель засмущалась и покраснела от удовольствия одновременно:
– Вообще-то я редко готовлю… но Елена была такой счастливой и так просила…
– И кто тебя учил? – спросил Иван, как бы между прочим увлекая девушку в зал.
– Мама! – с гордостью ответила красавица. – Она до сих пор считается среди всей нашей многочисленной родни самой знающей, самой опытной, и без её советов и плотной опеки не обходится ни одно праздничное мероприятие.
Загралов даже в ладоши захлопал:
– Вот уж повезёт кому-то! И жена умеет готовить, и тёща! Прям как в сказке будет жить!
В тон ему продолжила и девушка:
– А если ещё и сам умеет готовить… у-у-у! А ты где научился?
Последовала весьма интересная история, растянувшаяся на четверть часа. Гость живописал своего знаменитого деда и то, каким образом к кулинарному искусству был привлечён внук. Дед Ивана по материнской линии и в самом деле был известнейшей фигурой среди поварской братии. Он считался одним из лучших, работал в самых прославленных ресторанах, и жаль, что рано ушёл из жизни из-за инфаркта. Но успел привить единственному внуку не только любовь к кулинарии, но и научить этому искусству.
– А как он умел готовить кофе! Знал сорок способов приготовления! – воскликнул Иван. – Давай, покажу кое-что.
Затея с кофе растянулась на полчаса. Но потом Ольга наткнулась взглядом на зелёное полотенце, брошенное Иваном на стул, и в её глазах проклюнулось непонимание пополам с осмыслением. И она выдала:
– Я что-то не догоняю… Это у тебя так издалека начинаются предварительные ласки?
Иван рассмеялся:
– Надо же, как ты меня увлекла приятной беседой! А я ведь уже давно должен был принять душ, и… только потом пить кофе! Всё, жди меня, и я вернусь!
Но только он шагнул к ванной, как судьба вновь подкинула ему отсрочку: звякнул дверной звонок.
Ольга выхватила полотенце из рук кавалера, повесила на вешалку и открыла дверь.
– Привет! Ты ещё не спишь? – послышался мужской голос.
– Если бы спала, уже не открыла бы, – несколько раздражённо ответила девушка.
В квартиру вошел подтянутый, спортивного вида мужчина. На вид лет сорока пяти, ростом за сто восемьдесят, с вьющимися, без седины, чёрными волосами и пронзительным, довольно неприятным взглядом глаз цвета стали. Вошёл он хозяйской походкой и замер, уставившись на незнакомца. Иван сразу увидел, что Ольга на него похожа.
– А у тебя, вижу, гости?
– Не гости, а гость. И можно подумать, что Славик тебе уже не доложил, когда и с кем я домой вернулась. Это Ванюша. Ванюша – это мой папа.
Мужчины шагнули друг к другу и обменялись рукопожатиями.
– Очень приятно! – сказал Иван. – Иван Фёдорович Загралов, программист, системный управленец и специалист робототехнических систем и комплексов.
Отец хозяйки квартиры представился более чем лаконично:
– Карл Гансович, коллекционер.
Потом отступил на шаг и демонстративно осмотрел гостя от носков до макушки. Словно рентгеном просветил. И одним взглядом дал понять, что он думает об одежде Ивана. Сам он был одет в простые с виду, но очень дорогие и стильные вещи. Даже мягкие тапочки могли удивить своей диковинной тканью.
«М-да! Никак передо мной очень богатый и очень спесивый немец! – подумал Иван. – Причём, судя по тапочкам, живёт по соседству, и зашёл либо поучить дочь нравственности, либо для того, чтобы выставить меня на улицу. Скорей всего ближе к правде – последнее…»
– Не пыльная работёнка и интересная, – сказал он. – Я тоже когда-то сигаретные пачки собирал. А вы, Карл Гансович, что собираете?
«Чем быстрей выгонят, тем быстрей доберусь до квартиры Кракена!» – мелькнуло в голове.
Вопрос был задан вроде и вежливо, но вошедший не мог не почувствовать издёвку. Однако он великодушно усмехнулся:
– Первое впечатление бывает обманчиво. Я и не сообразил, что передо мной коллега! – он как бы извинялся, что столь презрительно оглядывал одежду гостя. И тут же перевёл взгляд на Ольгу: – А чем это у вас так изумительно пахнет? Какой-то новый сорт кофе?
– Кофе тот же, – ответила она. – Способ приготовления новый. Да и не один…
– Хотел бы попробовать.
Девушка скривилась от досады и кивнула на Ивана:
– Это он специалист, вот пусть и готовит!
– С удовольствием, – сказал Загралов. – Тем более что мне приятно показать свое умение. Попробуем ещё один, весьма и весьма экзотический способ. Приступим!
Немец в тапочках уселся к боковой стойке, создающей границу между комнатой-салоном и кухней, и включился в процесс обсуждения на тему «Как лучше», задавая уточняющие вопросы, подавая реплики, а то и изрекая смешные цитаты. Ну а гость, радуясь такой отсрочке постельного действа, увлечённо возился с кофе.
Вторую порцию сделал уже иным способом. Она тоже понравилась Карлу Гансовичу. Правда, хозяйка квартиры все больше мрачнела, её раздражало присутствие отца. Но она пока сдерживалась и помалкивала. А папочка словно и не замечал недовольства дочери и всё больше входил во вкус беседы.
Наконец Ольга не выдержала:
– А не слишком ли много кофе на ночь? Папа, это тебя касается. В твоём возрасте такие дозы – гарантия бессонницы.
– Ничего, я знаю отличный способ: выпить на ночь стакан теплого молока, и будешь спать как младенец. Вы согласны, Иван?
– Еще можно коньячок, – ответил тот. – Если здоровье позволяет. Я, к примеру, делаю карахийо, кофе с коньяком.
Немец-коллекционер скривился:
– Да пил я этот карахийо в Испании, бурда несусветная!
– Где пили? – тут же уточнил Иван.
– На побережье, возле Барселоны.
– Ха! Да там никто толком этот напиток готовить не умеет. Мне дед рассказывал, что к чему и почему там гонят брак. Говорил, что в той местности вообще карахийо в рот брать не следует. Умеют его правильно делать только в сотне кафе, большинство из которых вокруг Мадрида, да в Мексике. И меня научил…
– Так делай! – развёл рукам Карл Гансович.
– Давай коньяк! – тем же тоном потребовал Загралов от Ольги.
– А у меня нет! – буркнула она.
– Сходи к нам и принеси из бара, – велел отец и протянул ей ключ.
Видно было, что Ольге это не по нраву, но спорить она не стала и направилась к двери.
