Слеза Рода (СИ) - Васильев Андрей Александрович
За этими раздумьями я как-то довольно шустро доехал до места назначения. Более того — если бы не навигатор, так и промахнул бы его.
Ожидающего меня протеже Шлюндта я приметил сразу несмотря на то, что народу в кафе хватало. Хотя, с другой стороны, там ошивалась в основном молодежь, причем парочками, потому одинокий мужик за сорок, с ежиком седых волос и побелевшим от времени шрамом на щеке, смотрелся в их пестрой массе если не инородным телом, то как минимум примечательно. А то и подозрительно.
— Максим? — поинтересовался у меня он, когда я уселся за столик. — Почти не опоздал. Хорошо, не люблю непунктуальность.
— Аналогично. — Я протянул ему руку. — Рад знакомству.
— Не думаю, — хмыкнул Баженов. — Особенно в свете того, что предыдущая креатура моего нанимателя подложила тебе хорошую свинью. Да и одиночка ты по натуре. Что засопел? Времени было немного, но я успел материал на тебя подсобрать, там спросил, тут узнал, картиночка и сложилась.
Какой цепкий у него взгляд, однако. И явно ведь все это говорится не просто так, он изучает мою реакцию на подобные новости — не скривлюсь ли, не проскочит ли чуть презрительная улыбка, говорящая о том, что у меня самолюбие размером с Нотр-дам.
— Так выбора нет. — Я взял в руки меню, представляющее собой пеструю книжку с большими фотографиями блюд, которые предлагает местная кухня. — Мы люди подневольные, наемные, за денежку трудимся, с кем скажут, с тем работать и станем.
— Один-один, — рассмеялся мой новый знакомец. — Обменялись колкостями, теперь давай по-людски знакомиться. Я — Вячеслав. Можно называть Слава, можно и по фамилии обращаться, это нормально. Но никаких Славянов и особенно Славиков, хорошо? Терпеть не могу.
— Услышал, — кивнул я. — А меня называй как хочешь, особых заворотов на эту тему не имею. Ну, кроме, пожалуй, «малой» или «салага». Ты дядька возрастной, с тебя станется.
— Пусть будет так. — Он махнул рукой, подзывая официантку. — Закажи бифштекс с яйцом, он тут реально хорош. Пока тебя ждал, как раз продегустировал.
— И снова соглашусь, — отложив меню в сторону, кивнул я. — Видишь, как высока у меня к тебе степень доверия.
— Оценил и растрогался, — краешками губ улыбнулся Баженов.
Официантка приняла заказ и удалилась, после чего мой сотрапезник достал из кармана короткой кожаной куртки порядком растрепанный блокнот и дешевую пластиковую ручку.
— Чего? — поймав мой вопросительный взгляд, осведомился он. — Вот так привык работать. Не то чтобы я не верил в технический прогресс, просто бумаге доверия больше. Она, конечно, горит, что минус, но зато для нее зарядка не нужна и хрен она разобьется от удара, в отличие от экрана. Да и добраться до подобных записей куда сложнее, чем до тех, которые хранятся на устройстве, которое знающий специалист, как ты ни ухищряйся, все же может заставить заговорить против твоей воли. А тут — фиг. Чтобы это прочесть, сначала надо меня убить, а в этом случае мне будет уже по барабану — достались кому-то мои тайны или нет.
— Ни разу не осуждаю, — выставил перед собой ладони я. — Кто как хочет, тот так с ума и сходит. У меня один приятель вообще только кнопочным аппаратом до сих пользуется. Говорит, что телефон для того, чтобы звонить, а для других функций, вроде камеры или будильника, человечество придумало специализированные устройства.
— Позиция. — В голосе собеседника прозвучало уважение. — Итак, давай пройдемся по основным пунктам. Начнем с начала, то есть с Урала.
Спрашивать он умел, я это сразу отметил. Опыт в любом деле — если он есть, то его никуда не спрячешь. В данном случае двух мнений быть не может, мой новый знакомец явно в прошлом подвизался на государевой службе, причем немалое время. Вопрос только на какой, они же разные есть. По степени воздействия на будущность человека, имеется в виду.
— Ясненько. — Слава сделал в блокноте очередную пометку. — А про проклятие, которое нашего беглеца непременно настигнет, ты все же откуда узнал?
— Личный опыт, — кротко пояснил я. — Один приятель сталкивался с подобным, мне рассказал, а я запомнил. Или приятель приятеля.
— Или приятель приятеля приятеля, — ловко подделав мой голос, протараторил Баженов. — Ладно, пусть так. Главное — не откуда информация, а насколько она верна. Здесь, похоже, сомневаться не приходится, очень уж ты уверенно все излагаешь.
— За что купил — за то продал. Но хочется верить в лучшее.
— Согласен абсолютно, — крутанул головой Вячеслав так, словно боднул воздух. — То лучшее, что для нашего объекта поисков худшее. И, прости за повтор, чем ему хуже, тем нам лучше. Мало того, что ему метаться по городу придется, так ведь еще и нынешние тенденции учитывать следует.
— Ты о чем? — уточнил я, кивком благодаря официантку, принесшую мой бифштекс.
— Время камер, приятель. Время камер, — расплылся в улыбке сотрапезник и потер ладони. — Люди уродливое любят снимать чуть ли не больше, чем прекрасное, такова натура современного человека. Причем конкретно в наше время это чуть ли не культом стало. Знаешь, был такой художник Квентин Массейс, он в пятнадцатом веке жил и тогда же написал картину «Уродливая герцогиня», на коей изобразил Маргариту, знатную даму из Тироля, супругу тамошнего правителя, к слову, снискавшего славу очень знающего чернокнижника, причем с уклоном в экспериментаторство. Оттого, кстати, и помер, надо думать. Ну, не суть. Не знаю уж, какой эта Маргарита при жизни была, но на картине она страшна как черт, эдакая, знаешь, помесь бульдога и гиббона. Хотя, думаю, не сильно полотно врет, ибо прозвище ей народ дал весьма характерное.
— Какое? — с любопытством осведомился я.
— Маульташ. Это тирольское блюдо такое, вроде нашего пельменя или кавказского хинкали. Представляешь, как выглядит лицо а-ля вареное тесто с его изгибами и выпуклостями? То-то и оно. Но главное не это. Главное то, что в ХХ веке популярность этой картины, до того задвинутой на самые задворки творчества Массейса, стала невероятной, отодвинув в сторону остальные его работы, в том числе прославленный портрет Эразма Роттердамского, «Искушение святого Антония» и многочисленных дев Марий с младенцами. Вот так-то. Потому и наш беглец непременно станет отличным объектом для фото, которое после можно выложить в сеть с комментарием «какая отвратительная рожа».
Последние слова Баженов произнес не своим голосом, он словно кого-то копировал, но я так и не понял кого, потому никак не отреагировал на случившееся, чем, похоже, неслабо собеседника удивил.
— Н-да, — произнес он после небольшой паузы. — Так что будем мониторить сеть, а ну как где наш красавец мелькнет?
— Если ручками и сами — нереально, — засомневался я, орудуя ножом и вилкой. — Тут надо толкового технаря подключать, а лучше нескольких.
— Без тебя не сообразил бы, — хохотнул Вячеслав. — Само собой. Да и глупо на такое свое время тратить, ибо вероятность того, что Стрелецкий засветится, конечно есть, но она не так велика. Как, кстати, и твоем случае с доморощенными работниками бубнов. Нет, молодец, направление выбрал верное, опять же реализовал все толково, но стервец Аркашка, увы, не дурак, цену реальным способностям наших телешаманов ведает.
— А ты с ним лично, так понимаю, знаком? — утвердительно спросил я.
— Пересекались, — кивнул Баженов. — Сферы интересов у нашего с тобой нанимателя самые разные, потому доводилось этого щегла сопровождать в нескольких поездках. Опекал его, наставлял, даже защищал разок на пароме от пьяных финнов. Ну и смотрел, чтобы он глупостей не натворил каких. Гнильцы в нем особой, врать не стану, тогда не почуял, но что парень он непростой, способный на поступок, сразу понял.
— И стреляет будь здоров как, — хмуро буркнул я.
— А еще отлично владеет ножевым боем и карате обучен, причем очень и очень хорошо. Мой тебе совет — врукопашную не лезь, поломает он тебя и даже не вспотеет. Нет, ты парень крепкий, удар наверняка держать умеешь, но сколько ты против него простоишь? Потому, если что, стреляй. Причем желательно первым, поскольку если нет, то тоже по-разному повернуться дело может.