Серега и мясорубка (СИ) - Ра Юрий

Раз — уже на хуторе, ехать на колесах, это вам не пешкодралом. Ворота открыли сами, после огневого контакта с противником у военных теперь прав хозяйничать не меньше, чем у хозяев. По логике самих военных. И плевать, что из троих приехавших официально только один состоит на военной службе. Втроём вытащили трупы, предварительно их обобрав и сложив всё найденное имущество в один большой мешок. Потом пошли за пленными на задний двор. Вопреки ожиданию, оба в себя еще не пришли. А то Кирилл уже насочинял себе, что враг сидит и перетирает веревки об лезвие лопаты. Хрен там, Санталов приложил им по затылкам с гарантией. Вернее, без гарантии, что выживут. Но это уже не забота наших героев, пусть заботится об украинцах их удача. И наше командование, если вдруг захочет допросить пленных. Пока тут допрашивать некого.

— Парни, этих надо в багажник. — Соболь решил, что пленных надо везти в ППД.

— Погоди, у нас там барашек лежит, напугаем.

— Да хрен с ним, потерпит. Лягут втроём. Серёга, подгоняй тачку задом. — Снова начал командовать Струков. Выглядело это немного странно: гражданский раздаёт указания вооруженным военным.

Тот же Кирилл догадался под запись на диктофон своего смартфона опросить хозяев дома на предмет разговоров противника, услышанных ими. Худо-бедно, а как-то вышло. И да, вмиг постаревшие крестьяне смогли довольно связно рассказать про планы украинцев относительно ночной заброски большой группы боевиков через этот хутор вглубь территории, контролируемой нашими войсками.

— Убитых забирать будете? — Хуторян волновал факт что в их дворе всё еще лежат тела украинских военных.

— Надо бы, но некуда.

— А давай их на крышу! На багажник.

— Иди ты. Восемьдесят кило по паспорту только можно. А тут трое, все двести пятьдесят. Нельзя, крышу помнём.

— Да чего тебе, жалко что ли? — Соболь воевал давно и мыслил реалиями фронта.

— Прикинь, жалко! Моя машина, вообще-то. Хозяева, за телами другая машина приедет.

— А может вы это, в прицеп погрузите? Я дам.

— У вас прицеп есть?

— Ну да. только чтоб с возвратом. — Крестьянин был готов даже вытерпеть, если его собственный прицеп не вернут, настолько ему не хотелось видеть эти трупы в своем дворе. Хотелось скорее всё вычистить, вымыть и забыть историю как страшный сон.

— А давай, выкатывай свой прицеп! Кирилл, помоги человеку. Сразу всё утянем, чтоб сразу отстреляться. И пусть ваши командиры дальше думают, что и как.

Не доезжая до пункта дислокации роты, Серёга остановил машину и снял с себя всю военную амуницию. Лишние вопросы не нужны, вопросов будет и так много, только пусть их задаёт командование роты и не при всех. И так въезд волонтёрского автомобиля произвел фурор. Почти все знали, что заезжие волонтеры на дурацкого неуместного здесь цвета универсале поехали купить барана для личного состава роты. И что? Вместо этого приезжает всё тот же серебристый «Субару», но уже с прицепом, загруженным мертвыми в форме украинских военных. А потом эти волонтеры вылезают из машины в штанах, заляпанных кровью, и начинают выгружать из багажника оружие и еще пару тел, уже связанных. И Соболь крутится вместе с ними, то есть тоже в теме по колено.

Так-то нормально, мертвый противник не стреляет, но бойцам хотелось барашка, а не всё это. О! Барашка достали последним, и тоже связанного, как те два пленных. Не всё плохо в этой жизни, будет шашлык или шурпа, да хоть кулеш!

Опрос свидетеля, вернее главного действующего лица в этой истории проходил в непринужденной обстановке на свежем воздухе. Серёга с руками по локоть в крови и разбойного вида ножом спокойно отвечал на все, даже самые каверзные вопросы, не отвлекаясь от работы. Ой, забыли сказать, между делом он освежевывал баранью тушу, растянутую между деревьями. А кому еще поручать это грязное дело, как не ему? Он охотник, опять же переодеваться не надо, кроссовки и джинсы уже в кровище.

— А теперь скажи мне такую вещь: почему ты не позвонил своим товарищам, когда заметил украинского диверсанта во дворе дома?

— Так это, дорога была каждая минута! И у моих товарищей не было другого оружия кроме того, что я взял без спроса. А если уж совсем честно, — Серёга повернулся к командиру роты, мол вам надо честно? — Просто не догадался я. Цель перед глазами, препятствия игнорируются, полез дуром.

Еще по пути в роту все трое начали придумывать правдоподобную версию случившегося. В ней Соболь случайно увидел, догадался, вступил в бой. А волонтёры подносили патроны и кричали «Ура!» за забором. И так крутили, и эдак, а потом Соболь высказался в том ключе, что лажа.

— Осмотр тел, дома, опрос мирняка — безопасники поймут моментом, что мы порожняк гоним.

— И чего?

— Ничего. Давайте говорить правду. Что будет, то будет. Я отвечу за про… временную утрату оружия, вы за самоуправство. Резкий сядет за убийство пятерых людей общественно опасным способом с особым цинизмом.

— А чего это сразу пятерых? Двое вон дышат еще!

— Да шучу я! Кстати, если на спецоперацию пойдешь, уже тебе погоняло готовое — Резкий.

— Не надо мне. Нас и дома хорошо кормят. Не чувствую в себе призвания к военной карьере. Лучше в писатели пойду.

— Ха-ха-ха! В пейсатели! — Соболя, похоже, накрыл отходняк после боя, в котором он не поучаствовал.

Так и вышло, как договаривались. Все трое безо всяких договоренностей рассказывали капитану с позывным Скрипач чистейшую и абсолютную правду, чистую как слеза младенца. Без ненужного бреда и домыслов. И ясен пень, Серёга не рассказывал про мифическую невидимость, Дар и прочие сказки.

— Что теперь планируешь делать?

— Шурпу, если казан большой найдется. На сотню рыл шашлык из одного барана не сделаешь.

— Да уж. Казан найдется. Санталов, а ты точно волонтёр? — Скрипач с недоверием смотрел на странного гражданского.

— Ну да. А что, незаметно? Сами же вчера на разгрузке были. И вот опять же, — Серёга ткнул ножом в подвешенную тушу.

— Ну да, где-то я подобных волонтёров уже встречал. Перед уходом в рейд у нас дневала одна группа, примерно такие же весельчаки. И тоже у них на словах всё складно было.

— В смысле?

— Да так. Говоришь, подкрался сзади и прикладом по затылку? А второй сам на тебя вышел из-за угла. А потом ничего не оставалось, кроме как войти в дом и перестрелять остальных.

— Ровно так и было. Я же всё рассказал вам уже.

— Рассказал. — Комроты был задумчив. — Теперь особистам будешь рассказывать, они скоро подъедут. И кстати, у тебя ранение. Сходи на перевязку, а потом готовить будешь.

— Это меня щепкой, когда часовой через стену стрелял. Фигня.

— Фигня может воспалиться, на задницу сесть не сможешь неделю. Тебе оно надо? Так что шагом марш к своему брату на перевязку, гражданский.

Когда Серёга ушел туда, куда его послали, командир роты отошёл от туши вместе со своим заместителем, формально участвующим в опросе гражданского, вынужденно принявшего участие в боевых действиях.

— Что думаешь про эту историю?

— Ничего не думаю. И думать не хочу. Судя по документам и партакам, эта разведгруппа те еще ухорезы. Не нашего поля ягоды. Так что я в этой ситуации краешком. Что скажешь, Скрипач, то и думать стану. И докладывать буду соответственно.

— Правильная позиция. А правильная позиция у нас что? Правильно — половина победы. По маршруту уничтоженной группы вышлем заслон, с командованием я согласовал. Но не думаю, что бандеровцы придут без подтверждения в эфире. А его не будет. Вторую ДРГ укропы могут послать?

— Вряд ли. У них таких подготовленных групп не сто штук на кусту.

— И я также думаю. А еще думаю, что ударь они в спину ночью, нам бы кисло было. Да хоть бы и по соседу ударили — радости мало. Удачно наш Соболь за барашком скатался. Надо его к награде представлять.

— За что?

— За участие в ликвидации диверсантов. Если бы он не озвучил свои подозрения, не согласился посидеть неподалеку, пока этот Резкий бегает по посадкам…