Черная кровь ноября - Хаан Ашира

Про Варю рассказала, как они дружат. Про мальчишек.

Она не знала, что ему может быть интересно и металась с темы на тему, но Алексей только подливал еще чая из френч-пресса, кивал и курил.

– Я не знаю, – наконец иссякла Кристина. – Не знаю, что еще рассказать. У меня нет ничего интересного или особенного.

Ей хотелось вернуться домой и успокоить маму, но она не смела первой прервать этот визит.

– Вот и я думаю – что же в тебе особенного… – задумчиво сказал Алексей. – И не понимаю…

– Что? – Кристина даже испугалась его тона – немного угрожающего.

– Нет, ничего, не обращай внимания. Ты устала, наверное? Вызвать тебе такси до дома?

– Я доеду, все в порядке! – Кристина метнулась в прихожую как-то неприлично быстро, но он же должен понять!

На улице она долго дышала, как будто пробежала как минимум полумарафон и никак не могла отдышаться. Теперь все должно было быть хорошо. Правда ведь?

Она почему-то перестала торопиться, словно главное было – вырваться от Алексея и теперь просто медленно брела по улицам домой, начисто забыв о метро и автобусах.

29. Ирн

– Господин президент! Вас спрашивает странный человек, говорит, он ваш лучший друг и… Вот и он.

– Какая чушь, у меня нет дру… – президент обернулся и встретился взглядом с зелеными кошачьими глазами. Он всегда терпеть не мог кошек. Да и откуда у него могут быть зеленоглазые друзья с длинными светлыми волосами, гибкие как ива, жестокие как осока, режущая руки того, кто цепляется за нее, пытаясь не утонуть в болоте, которое только что притворялось зеленой полянкой.

– Что за чушь, как вы могли забыть моего друга! – поправился президент. – Я что, не давал указаний пускать его днем и ночью?!

– Но вы… – впрочем, те, кто знает его характер уже утянули говорящего за дверь.

Лучший друг президента обогнул его стол и подошел к окну. Уперся длинными тонкими пальцами в холодный мраморный подоконник и посмотрел в засвеченное небо над городом.

– Я один все не успею, – тоскливо сказал он президенту, словно продолжая состоявшийся когда-то разговор. – Нужно объявить диспансеризацию по всей стране. Запиши.

– Зачем? – удивился президент. В виске у него толкнулась жилка, послав луч боли, обежавший череп по кругу и снова толкнувшийся в висок. Непонятно, зачем ему сейчас с этим возиться. У него другие интересы.

– Проверить всех на такие маркеры в крови, – лучший друг президента подошел к столу, взял первый попавшийся листок и записал на нем несколько букв и цифр. И смотреть радужку. Срочно.

– Зачем тебе это? – президент почувствовал, как боль в голове усилилась. Все вокруг вдруг подернулось аквамариновой дымкой, словно он под водой. Не хотелось ничего делать для этого лучшего друга. Но и не сделать было нельзя.

– Да хватит сопротивляться! – раздраженно сказал лучший друг президента. – Интересно, откуда у тебя такая защита…

Президент потер виски. Сквозь боль было невозможно думать.

– Когда тебе по всей стране искали десятилетнюю девочку именно с пшеничными волосами и вводили обязательные обследования для детей, ты что-то не сопротивлялся!

– Откуда ты знаешь?! – взвизгнул президент. Логика говорила, что лучшим друзьям такое не рассказывают. Но в голове билась птицей боль и дальше думать он не мог.

– Это все знают, – пожал плечами зеленоглазый… друг. – Все, хватит.

Президент вдруг достал чистый лист бумаги и написал несколько строчек, аккуратно переписав буквы и цифры с испорченного указа перед ним. Подписал, поставил печать, хотя это было уже лишним и отложил в стопку обязательных для исполнения директив.

Головная боль схлынула, как и не было. Но и того, кто сидел на подоконнике, опираясь подбородком на колено, он тоже не знал. Президент потянулся к кнопке, чтобы позвать охрану, но тот сказал:

– Забавно будет знаешь, что?

Он легко спрыгнул с подоконника, прошел в спальню за кабинетом, где лежала среди смятых простыней совсем юная девочка, коснулся ее лба и поменял души местами.

– Что вы себе позволяете, это парламент!

– Хуямент! – хором отозвались четыре предыдущих оруна, которые тоже начинали с «это же парламент», а сейчас стояли без штанов перед трибуной и время от времени выкрикивали что-нибудь непристойное. Но не они беспокоили всех входящих, а странный человек в темных очках, который сидел, задрав ноги на кресла впереди и голосовал против каждого вносимого закона. В одной руке у него была бутылка шампанского, в другой – бенгальский огонь, который и не думал потухать.

– Раздевайся! – крикнул он шестидесятилетней депутатке от далекого округа, о котором никто за все годы ее присутствия так и не почитал даже в Википедии.

Она застыла, глядя в сияющие зеленью глаза. Хор орунов застыл в ожидании – что еще придется пропеть? Фейри отхлебнул шампанского и хотел было придумать для нее еще одну жестокую забаву, но депутатка вдруг положила стопку папок на стол, расстегнула свой пиджак и стащила его, потянула заправленную блузку, выпустила из плена лифчика давно обвисшие морщинистые груди…

Ирн не стал досматривать стриптиз. Просто через пару минут, когда обнаженная дева с золотистой кожей робко подошла к нему, он закинул ее себе на колени, поцеловал в искусанные коралловые губы – и о прошлом напоминала только груда несвежих тряпок на полу, лежавших как сброшенная прошлогоняя кожа змеи.

Но в ее глазах тоже не нашлось золотых искр. Просто во все времена и всегда были те, кто охотно шел за танцующими фейри. Бедовые девушки, безумные юноши. Это не значило ровно ничего, кроме того, что они родились чуть иными.

Но фейри в их роду не было.

Ни в одном из крупных правительств мира не было фейри. Никаких золотых искр, никакой колдовской зелени, никаких сухих листьев, звона колокольцев, зачарованных слуг.

Сколько Ирн загадал загадок, сколько убил тех, кто вставал у него на пути, сколько он соблазнил мужчин и женщин, сколько?

Почти везде, где он прошел – теперь были фейри. От указов разлетались в стороны звонкие монетки, превращавшиеся в навоз поутру. От подсчитанного бюджета пахло жженной карамелью или болотной тиной – зависело от того, как много там подтасовок.

На парламентских сессиях теперь все начиналось и заканчивалось оргиями. В королевских семьях рождались сплошные близнецы с капризными личиками. Урожай яблок в этом году по всему миру выдался безумным, будто вместо нефти теперь можно было использовать сидр.

Все это было отлично.

Но Ирн не верил, что в мире не осталось ни одного фейри кроме тех, что он сделал сам.

Кто же тогда владеет сердцем магии?

И кто управляет миром?

30. Кристина

Все сразу стало поправимым. Или казалось таким. Деньги решают почти все проблемы.

Кристина добилась записи на самые точные исследования, мама ненадолго очнулась и нашла специалиста, которому можно потом отнести результаты. Все это быстро, буквально сегодня-завтра. В таком деле медлить нельзя.

Денег ушло не так уж и много, хотя Кристина не обольщалась, все еще было впереди. Но ее приводило в отчаяние, как многое зависит от совсем небольшой суммы. Как жутко, когда этой суммы нет.

Алексей позвонил на следующий день вечером и предложил сходить в кино.

Кристина так удивилась подобному совсем детскому свиданию, что даже не нашлась, что ответить. К тому же посчитала, что отказать будет… неблагодарно? Но и идти не хотелось.

– Ты не думай сейчас, что это связано с деньгами, – правильно понял ее неловкое молчание Алексей. – Если не хочешь, то не иди, не буду же я тебя принуждать. Я же тебя не купил.

– Мне нужно заниматься, – пробормотала Кристина, ругая себя за то, что так и не смогла ответить честно.

– Да, конечно, я понимаю. Экзамены, подготовка, – заспешил согласиться Алексей.

Но на следующий день они столкнулись прямо в школе. Он выходил от директриссы, а Кристина шла с последнего урока, надеясь, что у нее будет пара часов до возвращения мамы. Хотелось просто погулять, пусть и с тревожными мыслями в голове. Поболтать с Варей, та уже начала обижаться на нее.