Тайные тропы (СИ) - Васильев Андрей Александрович

Интересно, кто же тогда с Ровниным так пооткровенничал? Я, пожалуй, поставлю на Марфу. Она все расклады знала — и про Шлюндта, и про слезу Рода. И с отдельскими, кстати, вполне себе неплохо общается. Неофициально, разумеется, но долетали до меня кое-какие слухи о том, что в старые времена, еще в середине прошлого века, она их руками кое-кого из своих конкуренток на пути к власти убирала, разыгрывая очень неслабые многоходовочки. Слухи не факты, разумеется, но и на пустом месте они не возникают, особенно такие.

А меня им слить ей вообще ничего не стоит. Я для ведьм никто.

— И напоследок. — Олег Георгиевич взмахнул рукой, подзывая официанта. — Я не лезу в твои дела, Макс, но не могу не сказать: он обманет тебя. Ручаюсь, так и случится. Он всегда обманывает тех, кого приближает к себе. Нет, то, что обещано, ты получишь, но награда окажется с таким привкусом горечи, что радости от обладания ей ты не испытаешь. Не знаю, что именно твой заказчик обещал, но имей в виду — ты в любом случае окажешься в убытке.

Может, и так, Олег Георгиевич, может, и так. Но все дело в том, что никакого обладания наградой у меня не предвидится, поскольку она в принципе нематериальна. А что до обмана… В Навь он меня отведет, вы и сами это только что подтвердили, и Мирослава я там найду, это ведь тоже входит в условия контракта. А потом мне останется всего лишь сделать то, к чему я давно готов, а дальше хоть трава не расти.

Потому не сделаю я того, что вам так нужно, и слова, которые вы сейчас ждете, не прозвучат.

— Спасибо за телефон, — я потряс в воздухе бумажный квадратик, — и за кофе. Магнитик из Екатеринбурга привезти?

— Лучше поищи мне там кассету с альбомом «Чайфа» «Дуля с маком», — попросил он.

— Кассету? — непонимающе глянул на него я.

— Магнитофонную, — он изобразил пальцами нечто прямоугольное. — До цифрового формата были компакт-диски, а до них кассеты. Вот ее хочу. Я, знаешь ли, старовер, до сих пор магнитофон слушаю. Там звук настоящий, не генно-модифицированный. «Дуля» у меня, конечно, есть, но кассета с «Чайфом», привезенная из Екатеринбурга, это как пластинка «битлов», купленная в Ливерпуле. Это тоже в каком-то смысле артефакт.

Он расплатился с официантом, пожал мне руку и покинул кафе. Я посмотрел ему вслед и достал смартфон.

— Здравствуй, Максим, — практически моментально ответил на мой вызов Анвар. — Ты звонишь с тем, чтобы порадовать мое сердце, сообщив, что ханым-эфенди согласилась отдать тебе часы? Скажи, что да, согрей мою душу.

Елки-палки! Про часы, сработанные швейцарцем… Как там его… А, Фавром. Так вот — я про них напрочь забыл! Вообще из головы вылетело!

— Увы, увы, друг мой, — печально произнес я. — Пока я не смог добраться до столь важного для тебя предмета, но это не значит, что он не станет твоим. Просто ситуация у меня тут, в Москве, сложилась такая, что не стоит посторонних людей, скажем так, светить.

— Понимаю, — выдержав паузу, ответил турок. — В жизни случается всякое. Может, я смогу чем-то тебе помочь? Деньги, связи? Если надо, у меня есть несколько друзей, у которых подросли крепкие славные сыновья. Много чего умеют и лишние вопросы никогда не задают. Только скажи, и уже сегодня они прилетят в Москву. Заодно они потом мне бы и часы привезли.

За что люблю Анвара, так это за то, что, делая какое-то добро другим, он никогда не забывает про свой интерес. Как, впрочем, и выставить со временем счет за это самое добро.

— Нет-нет, я справлюсь со всем сам. Но об одной небольшой услуге попросить все же хочу.

— Только скажи, что тебе нужно, и ты это получишь, — медово прожурчал в трубку Анвар.

— Сегодня отправлю в Анталию свою секретаршу, Гелю, — произнес я. — Очень тебя прошу — присмотри за ней. В ваш благословенный край разные люди приезжают, отдыхают в нем тоже каждый по-своему, а она у меня девочка домашняя, скромная и красивая. Мало ли что?

— Даже не волнуйся, — заверил меня мигом Анвар. — Ее встретят, глаз не спустят, в лучший номер поселят, живые цветы и рахат-лукум каждый день приносить станут… Э, что рассказывать? Сам же знаешь — ты и твоя женщина всегда желанные гости в моих владениях.

Что да — то да. Так, как в его отеле, обо мне никогда никто не заботился. Даже родители в детстве.

— Только пусть напишет, каким рейсом прилетает, — добавил Анвар. — Без этого сложно. Лето, сезон, людей в аэропорту много. И еще, друг мой, про часы все же не забудь. Очень они для меня важны!

Последнее, кстати, оказалось верным не только для Анталии, но и для Москвы. В Шереметьево, откуда мы отбывали в Екатеринбург, народу тоже более чем хватало.

— Малая твоя уже отбыла? — глянула на табло вылета-прилета Марго, стоявшая рядом со мной. — Или как?

— Отбыла, — подтвердил я, — еще полтора часа назад. Обиделась на меня жутко. Приперлась в офис с чемоданом, попыталась усовестить, приводила аргументы, из которых следовало, что меня с тобой на пару там если не камнями побьют, так сожгут, а когда своего не добилась, то даже чемодан не дала до такси донести, сама его поперла.

— Даже в щечку не поцеловала, — предположила вурдалачка, ехидно улыбнувшись.

— И это тоже. А еще велела ей не звонить. Дескать, сказано отдыхать, значит, она так и поступит. И отвлекать ее от этого процесса не стоит.

— Расстроился?

— Невероятно. Не знаю даже, как дальше жить стану.

— Весело, — скинула капюшон с головы Марго. — Это у нее в Турции скука. Что там? Выпивка рекой, анимация и мужчины разной степени свежести. Вот у нас в перспективе — да. Комары, палатки, горы.

— Реки, — между прочим добавил я.

— Какие реки? — насторожилась Марго. — Ты о чем?

— Чусовая, — пояснил я. — И еще Уфа. Да не дергайся ты так, может, и обойдется, может, не придется по ним сплавляться.

— Не с моим цыганским счастьем, — помрачнела вурдалачка. — Тьфу, что ж все против меня?

— Хочешь — оставайся в Москве, — предложил я, — заднего сыграть еще не поздно. Если тебя смущает, что ты вроде как меня подвела, — это не так. Претензий не последует, и плохо о тебе не подумаю.

— Нет уж. — Марго глянула в сторону стекол, отделяющих аэропорт от улицы. — Лучше река, чем тут ошиваться в ожидании невесть чего. Макс, я сегодня весь день в подвале просидела, среди труб, трех крыс там съела и с местными подъездными поругалась. Мне такая жизнь даром не нужна. Так что я с тобой. Ну а реки… Если что, я бережком пойду, авось не отстану. Я не человек, не устаю, лишь бы было чем силы восстановить. Да и беречь себя от переломов и вывихов не нужно.

— Ага, особенно днем, — хмыкнул я. — Мне вообще пока не очень ясно, как мы проблему с солнцем решать станем.

Марго промолчала, потому что ответить ей было просто нечего.

— Ты мне другое скажи, — обратился я к ней, поглядывая на информационную будку, у которой мы договорились встретиться с Аркашей. — Та девка, которой ты в моем офисе глотку выдрала, она кто? Ты же ее узнала. Мало того — орала так, будто давнего врага встретила.

— Она и есть враг, — оскалилась Марго. — Не давний, врать не стану, но лютый. Это ж она командовала теми, кто моих ребят упокоил! И сама двоих прикончила — Мирона и Сеню.

— Иди ты! — крайне изумился я. — Серьезно?

— Нет, блин, шутки с тобой шучу, — скрипнула зубами вурдалачка. — А смысл мне врать какой? Кстати, за одно то, что удалось с ней посчитаться, уже за мной должок перед тобой есть.

Стоп-стоп-стоп. Как-то одно с другим не сходится. Или наоборот — сходится? Если нападение на семью Марго устроил Самвел, следовательно, эта девка ему служила. То есть получается, что тогда, у Газвана, я правильно ему претензию выкатил? Выходит, на самом деле именно его ближники меня чуть не осушили?

Представляю, как он в душе надо мной смеялся, особенно когда я приносил извинения за возведенную на него напраслину.

Или все совсем не так, и резню устроили не по приказу Самвела. Тот на самом деле сунул ноги в красные «мокасины» и улетел в Ереван пить деликатесную кровь соплеменников, которая благоухает долмой и отменным коньячком, не отдав перед этим никаких распоряжений, касающихся уничтожения семьи строптивой Марго. Это сделал кто-то другой, обставив все так, чтобы претензию выставили именно Самвелу. Потому, может, моя приятельница и осталась цела. Даже не может. Даже наверняка. По всем законам войны ее первую должны были в прах обратить и уж точно не позволить унести ноги. Но претензию по поводу произошедшего московским старейшинам должна выкатить именно она как глава семьи, потому она сейчас стоит рядом со мной.