Налини Сингх - Кровь ангелов
Резко сменив направление, она запрыгнула на пассажирское сиденье и отчаянно прижалась к мотоциклисту.
Дмитрий скользнул по ее плечу, когда мотоцикл рванул с места. Девушка оглянулась на вампа, стоящего у обочины. Дмитрий послал воздушный поцелуй ей вслед.
Рафаэль вошел в полностью черную комнату и закрыл за собой дверь. Мгновение он стоял в полной темноте, обдумывая дальнейшие действия.
Ли Цзюань полностью потеряла человечность.
Случившееся между ним и Еленой было очень по-человечески, по-настоящему.
Он стиснул зубы, зная, что другого выбора нет. Не с Калианной в качестве матери. Если это было признаком какого-то вида вырождения...
Интуитивно выйдя на середину комнаты, он сосредоточил свои ангельские способности на сияющем луче глубоко внутри. Как и создание гламора, на такое был способен только архангел.
Но, в отличие от гламора, цена за это была слишком высока. В последующие двенадцать часов его поглотит Мрак, и Рафаэлем будет управлять та часть его личности, что не знала и никогда не узнает милосердия.
Вот почему он редко пользовался таким способом общения. В результате, он станет ближе к монстру, скрывался в его сердце, в сердцах всех архангелов.
Сила была наркотиком, она не только развращала, она разрушала. Именно в один из периодов Мрака он наказал вампира с Таймс Сквер.
Наказание безусловно было заслуженным. Но Мрак в нем изменил его на что-то близкое ко злу. Сейчас Рафаэль должен быть уверен, что не планирует ничего, способного спровоцировать разрушения во время этих периодов.
Проблема в том, что, отключившись, он видел вещи в ином свете и мог легко передумать.
Но он должен это сделать.
Сосредоточившись, он приготовился и расправил крылья. Кончики едва коснулись края комнаты, и он горлом ощутил черноту окружающих стен.
Многие люди и вампиры считали, что крылья ангелов чувствительны только в районе изогнутой линии над плечами. Они ошибались.
Особенность ангельской биологии состояла в том, что ангел, чувствовал любое воздействие на крылья, будь то в центре или у самой грани махового пера.
Сейчас он впитывал черноту, словно она была силой. Но это не так. Сила шла сквозь него, но отсутствие стимуляции, своего рода сенсорная депривация усиливала ощущение силы до мучительного уровня.
Сначала это был гул в его крови, затем симфония, нарастающее крещендо, что заполняло каждую его вену, натягивая жилы до предела и освещая его изнутри.
За мгновение до внутреннего взрыва, который мог бы оставить его ошеломленным на несколько часов, он поднял руки и бросил силу на стену перед собой.
Она изогнулась, затем превратилась в жидкость, вспенилась, ничего не отражая в своих черных глубинах. Быстро, пока сила не вышла из-под контроля и не ушла обратно в его тело, он направил ее на поиск и установку связи с Ли Цзюань.
Способность общаться сквозь расстояния – еще один дар, помимо мысленного. Но, в отличие от ментального, эта сила была такой мощной, что требовался специальный сосуд, чтобы сдерживать ее.
Стены этой комнаты были лучшим из сосудов, но он мог бы использовать и другие объекты и поверхности, если бы понадобилось.
Отправь он ее в другую часть мира используя только свой разум, и его мозг и это здание были бы разрушены полностью. Вращение перед ним замедлилось и остановилось.
Поверхность жидкости разгладилась, превратившись в черное стекло. Внутри было знакомое лицо и больше ничего. Поиск был конкретным – он покажет ему только Ли Цзюань.
– Рафаэль, – сказала она, удивленно, – ты рискнул использовать силу, в то время как Урам в твоем штате?
– Это необходимо. Я восстановлю свои силы к тому времени, как он перейдет к следующей стадии.
Архангел медленно кивнула.
– Он еще не перешел последнюю черту?
– Мы узнаем, когда перейдет, – весь мир узнает. Каждый услышит крики. – Мне нужно задать тебе один вопрос.
Ее взгляд был бездонным, а радужная оболочка настолько бледной, что почти не отличалась от белка.
– Во всех нас есть монстр, Рафаэль. Кто-то справляется с этим, кто-то ломается. Ты пока не сломлен.
– Я потерял контроль над своим разумом, – сказал он ей, не спрашивая о том, как она об этом узнала. Ли Цзюань была больше призраком, чем человеком, тенью, которая незаметно перемещалась между мирами, которые больше никто не видел.
– Это эволюция, – прошептала она, лицо сморщилось от улыбки, которую и улыбкой-то назвать нельзя, – без изменений мы превратимся в пыль.
Он не знал, говорит она о себе или о нем.
– Если я продолжу терять контроль, то буду бесполезен как архангел, – сказал он, – яд...
– Это не имеет ничего общего с Наказанием, – Ли Цзюань махнула рукой, и Рафаэль увидел морщинки. Она была единственным ангелом, который показал мелкие следы старения, и, казалось, упивалась ими, – ты испытываешь нечто иное.
– Что? – мужчина гадал, не лжет ли она, затягивая разговор, чтобы ослабить его. Не единожды два архангела объединялись, чтобы свергнуть третьего, – Или ты просто ничего не знаешь и играешь в богиню?
Изморозь замерцала в этих слепых глазах, единственное свидетельство эмоций:
– Я богиня. Я держу жизнь и смерть в своей руке. – Волосы отлетели назад от призрачного ветра, который только она умела вызывать, – Я могу уничтожить тысячи одной силой мысли.
– Сеять смерть – не значит быть богиней, или Неха была бы сейчас с тобой, – Королева Змей, Ядов, оставляла за собой тропу из тел. Никто не спорил с Нехой. Сделать это, – значит умереть.
Ли Цзюань пожала плечами, – странный для нее человеческий жест.
– Она глупое дитя. Смерть – это только половина уравнения. Богиня должна не только забирать жизнь... но и дарить ее.
Он посмотрел на нее, ощущая коварную красоту ее слов, и убедился в том, о чем раньше только подозревал: архангел обрела новую силу, о которой шептались, но никогда не верили.
– Ты можешь поднимать мертвых?
Нет, не оживлять, они не были бы живы. Но они будут ходить, говорить, и не будут гнить.
Улыбка была ответом.
– Мы говорим о тебе, Рафаэль. Не боишься, что я использую твою проблему против тебя?
– Думаю, ты мало заинтересована в Нью-Йорке.
Она рассмеялась, прохладный звук шептал одновременно о могильном холоде и солнечном свете.
– Ты умен. Намного умнее других. Вот что тебе нужно знать – ты не потерял контроль.
– Я заставил женщину вожделеть меня, – его тон был злым, – может, это в порядке вещей для Хариземнона, но точно не для меня. Упомянутый архангел правил больше частью Северной Африки. Увидев понравившуюся женщину, тот просто брал ее, – Что это, как не полная потеря самоконтроля?
– Для игры нужны двое.
Рафаэль не сразу понял. А когда догадался, кровь застыла в жилах.
– Женщина может влиять на меня? – Он не был под контролем ни у одного существа, с тех пор как избавился от любви Исиды десять веков назад.
– Убил бы ее, если да?
Он убил Исиду, это был единственны способ освободиться от властного ангела, державшую его в заточении. Других он убил бы тоже.
– Да, – ответил он, но уже не был в этом так уверен.
"Заводишься от насилия"?
Слова так и звучали до сих пор резонируя в бесконечной ночи, которую он называл душой. Он хлестнул взглядом по лицу Ли Цзюань.
– Если она меня и контролировала, то неосознанно.
Иначе не обвинила бы в насилии.
– Уверен?
Рафаэль уставился на нее, не в настроении для игр.
Это заставило ее улыбнуться еще шире.
– Да, ты умен. Нет, твоя маленькая охотница не имеет силы подчинять архангела своим капризам. Удивлен, что я знала о ком ты говорил?
– У тебя есть шпионы в моей Башне, как, впрочем, повсюду.
– А у тебя есть шпионы в моем доме? – спросила она тоном, острым, как бритвы.
Он поднял щит, отражая ее режущую мощь.
– А ты как думаешь?
– Думаю ты сильнее, чем считают остальные. – Взгляд Ли Цзюань стал расчетливым, хотя тон их беседы стал менее нормальным.
Рафаэль мог бы отругать себя за совершенную ошибку, если бы не знал, что это обычная манера Ли Цзюань в переговорах. Чтобы говорить с ней, собеседник ты должен быть если не равным, то хотя бы достаточно сильным, чтобы поддерживать интерес к себе.
– Не будь ты женщиной, модно было бы подумать, что ты хочешь помериться пиписьками.
Она засмеялась, но звук казался каким-то... выключенным.
– Ох, если бы я встретила тебя во времена, когда меня еще интересовали подобные вещи! – Архангел махнула рукой. – Из тебя получился бы отличный любовник. – Губы Ли Цзюань показались более чувственными, а зимний холод ее глаз вспыхнул давно позабытым воспоминанием. – Ты когда-нибудь танцевал с ангелом в полете?
Воспоминание врезалось в Рафаэля подобно удару. Да, он танцевал. Но это не было удовольствием. Впрочем, он ничего не сказал, просто смотрел, слушал, понимая, что является лишь зрителем.
