Инвестиго, из медика в маги. Том 4 (СИ) - Рэд Илья

Все старые монстры с леса в каком-то роде мутировали от повысившегося фона магической энергии и приобрели новую морфологию и способность к преобразованию маны в заклинания.

Те странные существа, что убили криком полгорода, назывались соппа. Об этом командованию рассказал один хантер-ветеран. Их места обитания — болота. Старик клялся, что никогда эти хилые создания не проявляли агрессии без причины. Их внешний вид был приспособлен, чтобы прятаться, мимикрируя под корягу или старое дерево. Охотились они на всякую земноводную гадость.

У Марка была гипотеза, что ману под всё это безобразие соппа брала напрямую из кристалла, что носила в сумке под сердцем.

Вторая группа это те самые химеры с фермы Анарика. Больше не откуда. Аристократы зарабатывали на выращивании кристаллов. Как давно, он не знал. Эта основная масса чудищ оттягивала на себя много маны и боевые маги вынуждены были расчищать от них гражданские объекты. Основные погромы учинили именно фермерские отродья. Значит, в смерти его родных виноваты родственники Лавии.

Теперь есть точка опоры и конкретные виновные лица. Он уничтожит эту семейку. Её влияние, репутацию, экономику и политические связи.

И если раньше он мог прикрываться речами, что месть ничего не решит и лишь опустошает, то сейчас Марк был не против такого опустошения. Когда заканчиваются консервативные методы, в ход идут хирургические инструменты. При одной мысли об этом у него появилась откуда-то энергия и силы на создание нового плана.

* * *

Бруно отмывал руки в тазике от засохшей крови и дерьма, которое вываливалось на него с каждого проткнутого «обывателя». Сегодня они потеряли одного хорошего товарища и ему, как главе отряда, предстояла тяжёлая беседа с родными погибшего.

Он тщательно вычищал ногти, чтобы не нести с собой в семью смрад войны. Все принесённые жертвы и общие усилия голюдей делались не для того, чтобы потешить эго Бефальта или его брата Гурга. Нет. Это их выбор. Бруно и его парни решили оборонять город во чтобы то ни стало. И если бы его наниматель сказал бездействовать, он бы тут же с ним распрощался.

В последние годы они неплохо поработали над репутацией мессаллы. Их ночные патрули снизили уровень преступности до минимального. А раздача припасов и бесплатное лечение позволяло беднякам переживать страшные зимы.

Помимо основного отряда в теперь уже двадцать девять голюдей, у них были и молодёжные единицы, занимавшиеся вывозкой мусора, помощью старикам и надзором за порядком. Это были глаза и уши Бруно в разных частях города. Больше сотни мальчишек.

Также со своей дружиной они вскладчину вошли в долю в десяток мелких предприятий и имели общий фонд, с которого деньги распределялись уже по всей организации. Если в чей-то дом приходила беда, то всегда обращались к Бруно. Он всё уладит, успокоит и сделает, как надо. Жители мессаллы любили его.

Бруно не был добряком и прошёл тяжёлый путь наверх, но одно он понял очень хорошо: для того чтобы брать больше, нужно уметь отдавать. Вот и сейчас рядом с ним стоял беглый каторжник с изуродованным лицом и умолял дать ему работу.

Вода уже давно из прозрачной превратилась в грязную коричневую жижу. Этот парень был не сильно разговорчив, маной тоже не блистал — всего лишь пятьдесят единиц, заработанных когда-то по молодости с сомнительных доходов. Бруно не верил в эти сказочки о невиновности, но ему нужен был на время человек, что заменит погибшего.

Габариты голюдя были внушительными, и ему бы не помешал в отряде такой бугай.

— Как ты сказал тебя зовут?

— Годжо, — раздался голос из-под маски.

Имя тоже было фальшивое, но сейчас выбирать не приходилось. Этого Годжо с руками и ногами могли забрать в банды и, если честно, Бруно не понимал, зачем заключённому вступать в карательный отряд голюдей, когда можно отсиживаться внутри города. Этот вопрос он ему и задал.

— Я хочу работать только на тебя и защищать наших братьев и сестёр, как это делаешь ты. Это не трёп — я готов убивать уродов вместе с вами хоть завтра. Потому что надеяться на людей — самое последнее.

Бруно с интересом на него посмотрел и спросил, почему Годжо так думает. Ответ сильно удивил. Рассказ о стычке людей на границе с лесом объяснял, куда делись все боевые маги. Ведь те обладали гораздо большим количеством маны и лучшей подготовкой, чем зеленокожие резеки. Бруно ещё тогда не мог поверить, что вот так просто всех бойцов Анарика выкосят какие-то жалкие «обыватели».

Да, «экзотики» ещё могли что-то сделать, но не на всех же направлениях они повылезали? Обескровленный гарнизон сейчас пополнялся абы кем, а в некоторых уголках мессаллы уже начали находить трупы членов банд. Ещё чуть-чуть и в городе разразится бунт. Слухи о невернувшихся псах Анарика уже начали распространяться.

Его отряд целыми днями старательно зачищал округу от «обывателей» и не мог уделять внимание ещё и мессалле. Ребята с ног валились.

— Хорошо, — ответил Бруно. — Завтра покажешь, на что способен, а сейчас мне нужно сообщить матери, что её сын погиб.

Годжо быстро ретировался и коротко поблагодарил, сказав, что Бруно не пожалеет о своём решении.

* * *

Аммерс с облегчением выдохнул — сегодня он принял одно из важнейших в своей жизни решений. Направил свою ненависть в правильное русло. Если честно, он уже хотел просто вступить в одну из банд и потрошить людишек в своё удовольствие. Однако за время его отсутствия многое изменилось.

Ваабис не родной город, но ситуация с голюдями везде одинаковая. Их притесняют, не берут на нормальную работу, всячески ограничивают в правах и кидают им жалкие копейки, лишь бы народ не взбунтовался.

Здешний город — это голюдская столица Рилгана. Со всей страны сюда старались свозить зелёных, как в какую-то клоаку и, освободившись, без денег и перспектив они становились новыми жителями мессаллы. Местный лорд выделял им мизерные средства, опять же не из доброты душевной.

Чтобы не мозолили глаза в других городах, его собратьев старались привязать к Ваабису. Работодатели заставляли подписывать кабальные многолетние контракты и те, у кого нет денег, оставались. Потом оседали, заводили семьи, влезали в долги, и уже некогда было думать о переездах. Дома дети жрать просят, тут не до гордости.

Обо всём этом он наслышался в грязных ночлежках, решив не козырять до поры до времени украденными кристаллами. Боялся, что на этом его и поймают. Аммерс не тупой, нет.

Это оказалось правильным шагом, хоть и хотелось снять дорогой номер в гостинице и пожрать вдоволь. Но это привлекло бы к нему лишнее внимание — богатых голюдей не так много. И если с соблазном покутить можно справиться, то вот при виде зеленокожих улыбающихся красавиц он не устоял.

Девочка оказалось опытной, хоть Аммерс и боялся, что при виде его лица она в ужасе сбежит. Спустив несколько раз пар, он лежал в удобной постели в борделе средней паршивости. Здесь он не вызывал подозрений и лишних вопросов не задавали.

От проститутки он и узнал про Бруно. Что есть ещё идейные голюди, не потерявшие чувства плеча. Созидающие во благо своего народа. Аммерс ведь никогда не был преступником — это тюрьма его сделала таким. Каждый сам за себя. Но слушая, как ведёт тут дела этот парень, ему вдруг вспомнились старые деньки в родной голюдской деревушке на юге страны.

Там все всех знали, торговали с городом, помогали соседям. Уважение к старшим, забота о ближних — в таких понятиях его воспитывали. К сожалению, попав в город, Аммерс свернул с прямой дорожки, и не было рядом старшего товарища, что направил бы его. Не справившись с соблазнами, он ввязался в мелкую контрабанду. В основном алкоголь, да сигареты. Ничто не сулило беды, но Аммерс конкретно тогда попал.

А дальше: тюрьма, побеги, испытание характера, ссоры с начальством, избиения, отсылка в Рилган ради пыток и вот он бежал в четвёртый раз. Казалось бы — да забудь ты всё и живи, но Аммерс не мог. Он дал себе слово, что после того, как отомстит всем этим уродам, будет строить вокруг себя правильное будущее. Без всей этой грязи.