Анатолий Киселев - Площадь Ильича
БЛИН…БЛИН!!!
О!
Сабля вылетела прямо в лицо, уход влево, сабля чиркает по щеке, и — из рукава (МОЕГО!!! рукава) вылетает гирька…
Ладненько, ладненько-то…
Вот теперь — и поиграем на равных. Надеюсь.
Не с пустыми руками ведь теперь.
А Рыжий — то не промах…Цеплянул ведь щеку-то!
Ладно. Это всё мелочи. Пустяки. Дело житейское.
Главное — не торопиться…
Не торопись, говорю!
Попрыгай, повертись…
ПОДОЖДИ!!!
Присмотрись… Приценись…
Что у него, а что у меня…
Понял, что к чему???
А???
Ну — поехали!
Я не понимал, что к чему, просто — делал, и всё.
Или кто-то, кто ведает моей судьбой, делал всё за меня…
Сабля мельтешит перед носом.
Крутись, крутись, это в твоих интересах…
Он машет — ты крутишься…
Теперь — вот где твоё…
Гирьки вылетели обоеруч. Только свист пошёл…
Чак Норрис со своими нунчаками отдыхает в тени акаций…
Не-а, не-а…
Не подходи…
А, перерубить задумал —
Попробуй.
А.
А мы вот тебе попробуем по другому…
Ап…
Оп…
Эх…
Эй…
Вот!
Одна цепочка закрутилась вокруг сабли, рывок вверх и влево, сабля вылетает из руки, другая — переметнулась через щит, перевалилась, ударом проламывая лобную кость…
— Вставай, да вставай же! — Жена, казалась, готова была меня растерзать. — Половина десятого, на демонстрацию опоздаем, полчаса тебя бужу!
Я с трудом разлепил глаза. Голова раскалывалась, всё тело болело, как побитое… Чёрт, неужели такое может быть после ста пятидесяти вчерашних граммов? Ничего не понимаю: ну, устал, немного выпил… Так не литру же!
Кряхтя, встал, торопливо умылся, побрился, чай пить не стал, только махнул рукой на зов жены. Надел выглаженную накануне рубашку, пиджак, галстук повязывать не стал, сунул в карман поллитру…
— Всё, поплыли!
Жена что-то недовольно буркнула в ответ, покосившись на оттопырившийся карман…
Хорошо, что идти недалеко.
Народ уже бурлил вовсю. Собирались по производствам, по цехам, группируясь вокруг начальства. Некоторые челноками сновали от одной группы к другой, общаясь со знакомыми. Мы с женой протолкались к своим, народ обрадовано загудел, обступил со всех сторон. Я тупо пожимал протянутые руки, улыбался, кивал в ответ на поздравления. Голова трещала как спелый арбуз, затисканный руками придирчивого покупателя… Ничего, сейчас по маленькой с ребятами для разгону выпьем — полегчает.
— Что, что ты сказал?
До меня только что дошло, о чём толкует мне мастер второго участка.
— Да вы что, не слушаете что ли? Помер, говорю, ночью. Да вы помнить его должны, он у вагонников работал, а у меня на участке в командировке был. Рыжий такой.
— Как так помер?
— Да никто не знает, как, от чего… Помер, да и всё. А может, убили. Ночью. Утром нашли вон там, в парке, видно с работы шёл. Вроде — лоб разбит… Может, как падал — ударился… Подходил я сейчас к вагонникам поздороваться, они и сказали… А там, в парке ещё кого-то…
Внутри что-то ухнуло, и я оглох.
Когда, наконец, понял, что меня тормошат и спрашивают, не плохо ли мне…
Покачал головой, сделал отстраняющий жест.
Достал из кармана бутылку.
Сорвал зубами безъязычковую новомодную крышку и выпил не отрываясь…
Примечания
1
Вальпургиева ночь, у древних германцев языческий праздник начала весны в ночь на 1-е мая; по немецким народным поверьям, сложившимся в 8 в., праздник ведьм («великий шабаш») на горе Броккен (в Германии). Назван по имени католической святой Вальпургии, день памяти которой (1 мая) совпадал с праздником.
2
Фламберг, двуручный меч, применявшийся в Швейцарии и Германии с 15 по 17 вв., длина его достигала 1,5 м, клинок мог иметь волнистую (пламевидную) форму, рукоять покрывалась материей или кожей.
