Елена Граузс - Пасьянс в четыре руки
Сева просто кивнул и отпустил иллюзии, которые тут же растаяли.
— Делай или не делай. Я понял, — в следующий момент мягко покачивающийся настоящий маятник плавно растворился на фоне стола. Растворился весь, вместе с четкой тенью и тихим-тихим шелестом воздуха. — Так?
— Очень даже неплохо. Только убери вот здесь, где видно, как дрожит воздух, — Дима отступил и облегченно перевел дух. — Ты быстро учишься. Это радует. Ну, раз ты у нас домашнее задание уже выполнил, то, пожалуй, на сегодня закончим. Тебе нужно поспать. Да и мне тоже. Для нас обоих это был долгий день.
— Душ… мне до чертиков в душ хочется… — неловко попросил Севка. — И зубную щетку бы… я с моим чудным желудком был немного несдержан после первого воздействия…
— В твоем распоряжении, — Дима махнул в сторону ванной. — А щетка… — он запустил пятерню в волосы, пытаясь вспомнить, имеется ли в доме таковая. Разумеется, запасная. — Поищи в шкафчике над раковиной. Кажется, где-то завалялась и даже новая. Когда покупал себе, вторую в подарок давали.
— Димка, — Сева густо-густо покраснел. — Можно я в полотенце спать буду?
Тот только рассмеялся.
— И что станется с твоим полотенцем через полчаса, как ты уснешь? Не говори ерунды, поройся в шкафу. Там много нового белья, может, и найдешь себе что-нибудь.
— Но это же твой шкаф, — совсем уж убитым голосом выдал Севка, но послушно поплелся в сторону, куда махнул задерганный усталый хозяин дома. — Я завтра домой смотаюсь… шмоток возьму. Блин, извини.
— Достал извиняться. Все же вроде уже решили. Так что еще раз услышу, устрою «веселую» жизнь, — в спину ему бросил Дима и принялся убирать со стола, только бы чем-нибудь занять руки.
Спина на миг просто окаменела. Сева нырнул в душевую и, закрывшись изнутри, сполз по двери на пол. Настроение колебалось между отметками «все хреновее не придумаешь» и «полный анус», стремительно приближаясь к последней. Чужой дом. Чужой человек, который отчего-то ощущается как продолжение него его самого. И вроде бы все нормально. Вот только тянет что-то, ноет в груди. Ноет.
Медленно он поднялся на ноги, разделся и влез под воду, крепко зажмурившись. Нет, Севочка. Это не кошмарный сон. Не иллюзия. Это твоя жизнь.
Он не долго отмокал. Дождался только, пока не прекратят ныть от усталости мышцы и выбрался. Подхватил из стопки в шкафчике чистое полотенце, вытерся наскоро, обмотал бедра пушистой тканью и, отыскав новую зубную щетку, с наслаждением почистил зубы. Наскоро прополоскал собственную деталь интимного туалета и стыдливо повесил на полотенцесушителе подальше, чтоб Димка не заметил.
В спальню он буквально просачивался, тихонечко, на цыпочках, так и не рискнув испробовать морок: Димка его враз раскусит. Прислушался… нет, гремит на кухне тарелками. Сева аккуратно сложил свои вещи в уголке на стуле, на спинку повесил влажное полотенце и застыл перед шкафом, колеблясь. Но стоило только подумать о том, что спать придется в одной кровати, как все сомнения решились разом. Новые трусы нашлись довольно быстро. Видимо, несмотря на общее впечатление раздолбая, Димка был аккуратистом, и все вещи на полочках были сложены и на своих местах. Севка закрыл дверцу шкафа, быстро натянул трусы, обещая себе, что как только вернется домой, сразу все постирает и юркнул под импровизированное одеяло — теплый плед, на который Димка надел пододеяльник.
Дима закончил с посудой, выключил на кухне свет и вышел в коридор. Дверь в ванную была приоткрыта. Сева уже закончил? Хорошо. Значит, теперь его очередь. День действительно был долгим…
Прохладный душ и бодрил и расслаблял одновременно. Странно, но присутствие в квартире еще одного человека абсолютно не напрягало. Что было особенно удивительно, учитывая, как Дима не любил любые ограничения собственной свободы и вторжений в личное пространство. Но вот Сева почему-то воспринимался как нечто естественное. Словно… они знают друг друга всю жизнь, и всю эту жизнь провели рядом. Или все дело в том, что сейчас, именно сейчас он боялся остаться один на один со своими мыслями? Да, наверное… Также, как и Сева. Они оба остались без своих… половинок. Близняшек. Кусочков сердца и осколков души, без которых снова не стать целыми. Боже, какой же бред лезет в голову. Это ведь просто обстоятельства. И ничего больше.
Дима выключил воду, вытерся, обернул полотенце вокруг бедер и вышел из ванной комнаты. Квартира была погружена в мягкий полумрак и уютную тишину. Дверь в спальню была чуть прикрыта, и Дима на носочках тенью проскользнул на кухню. Вытянул сигарету из пачки на подоконнике и, устроившись на уголке диванчика, прикурил. Взгляд устремился за окно, и эмоции, так долго и упорно сдерживаемые, хлынули потоком, как вода сквозь разрушающуюся плотину. Чувствуя, что еще немного, и он позорно разревется, Дима поспешно затянулся. Слишком сильно и глубоко, и на глазах выступили слезы. Он закашлялся, зло и больно провел ладонью по лицу, словно оно было в чем-то виновато. Стиснул пальцами сигарету и заставил себя собраться. Вернее, попытался собраться. Потому что воющее от тоски сердце слушать его приказов не желало.
Как в тумане Дима приподнялся с табуретки и дотянулся до телефонной трубки, лежащей на краю стола. Пальцы сами набрали номер — единственный, который он знал наизусть. Послушал гудки, а когда на том конце что-то щелкнуло, нажал кнопку отбоя. Пару мгновений смотрел на горящий дисплей и выключил телефон совсем. Дрожащими руками вернул его на стол и, затушив сигарету, свернулся клубком на табуретке.
Тоска ударила неожиданно. И подло. И больно. Так больно, что Сева какое-то время просто не мог дышать, бессильно корчился на постели. Он сполз с трудом, зло смахнув с лица спутанные пряди, снял по спинки стула все еще влажное полотенце, выматерился сквозь зубы и, вернув его на место, вышел из темной уютной тишины спальни туда, к источнику этой боли, бьющейся под самым сердцем.
— Димка… — позвал он от порога кухни, а потом просто шагнул вперед и с силой сжал его плечи. Комок нервов и отчаяния.
Тот вздрогнул, напрягся. Выдохнул резко, словно его ударили.
— Прости… Прости, я «протекаю», да? Все, я больше не буду, — гигантское усилие воли, и все эмоции снова заперты на замки. Он и Сева — учитель и ученик. А, значит, нельзя давать себе волю. Просто нельзя. — Иди спать, мелкий, — он накрыл руку Севы ладонью. — Я сейчас тоже приду.
— Угу, — судорожно выдохнул Сева не в силах заставить себя сделать ни шагу. Это казалось важным: остаться и быть. Принять на себя часть боли. Ведь боль, разделенная на двоих — это только половина боли. А они теперь связаны.
— Сева, пожалуйста, — внутри снова разворачивалась пружина отчаяния и острого чувства одиночества. Того самого, которое отключает мозги и заставляет делать ошибки. — Иначе… Я сделаю что-нибудь, что тебе точно не понравится, и буду жалеть об этом.
— Угу, — Сева взъерошил его волосы. — Заставишь считать пятнышки на твоей столешнице и тренироваться в наведении обонятельного морока. Что может быть хуже?
— Превращу в девушку и трахну. Как тебе такая перспектива? — со злым отчаянием бросил Дима. — Забыл? Я же «червонный». У меня нет мозгов, у меня только эмоции. Я подчиняюсь им. И сейчас… Сева, уйди. Пожалуйста.
Тот дернулся, но не отстранился.
Вот так вот. Получай, родимый, по сусалам. Хрен редьки не слаще. Или почти физически больно, или… Или больно глубоко внутри от сознания того, что помочь не можешь ничем. Вообще. Даже вот так, просто находясь рядом.
— Идем спать, Дим… Отпустит. Должно отпустить, — удивительно спокойно произнес Сева. Маленькая победа. Голос не дрожит. Или и ЭТО тоже иллюзия?
Дима медленно встал, высвобождаясь из его рук. Повернулся, глядя в глаза, цвет которых был почти не различим в тени, а потом потянулся к нему. Нет, не телом — эмоциями, чувствами. Болью своей. И Севка, чуть улыбнувшись, позволил. Раскрылся перед ним, отдавая свое тепло. Согревая так же, как грел брата, когда тот приходил пустой и измученный после очередного раскрытого дела. И плевать, что Дима — парень, а то, что происходит сейчас между ними — слишком глубоко, почти… интимно. Плевать, что знакомы всего два дня. Это нужно им обоим…
— Прости, — Дима медленно оторвался от него и отстранился, закрываясь и боясь поднять на него взгляд. — И… спасибо. Ты… действительно теплый. Иди спать, Сева. Я… сейчас подойду.
Сева протянул руку и вытянул из его светлых прядей неизвестно откуда взявшуюся там ниточку. От полотенца, наверное…
— Не нужно извиняться, спасибо, что поделился, Дима. Не засиживайся, ладно?..
Вернувшись в спальню, он расправил смятую постель и наконец-то вытянулся на кровати. Спать хотелось. Почти смертельно. Но на сей раз он по крайней мере, был почти спокоен.
— Доброй ночи, Владька…
Дима проводил его теплым взглядом и вздохнул, обнимая себя за плечи. Холодно… Безумно, невыносимо холодно. Он скользнул взглядом по темному окну и прошел следом за Севой в спальню. Кажется, тот уже спал. Вот и хорошо. Не будет ненужного смущения.
