Мария Чурсина - Дети закрытого города
— Ну вас, она не виновата, что попала сюда, — сказала Лис. Края её воротничка, как всегда, торчал вверх. Вера отвернулась.
— Откуда ты знаешь? — протянула она, глядя в угол.
Руслана подошла к ним и бросила сумку на подоконник, хмурая, и вся как будто выцветшая от солнца, только волосы по-прежнему — иссиня чёрные.
— О чём беседа?
— О том же, о чём и всегда, — дёрнула плечом Вера.
Волосок защекотал кожу в выемке между ключицами. Блузка, как всегда с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами, притягивала взгляд Арта. Он подпирал противоположную стену, держа школьную сумку за длинную ручку так, что сумка тащилась по полу. И делал вид, что совершенно не интересуется болтовнёй девчонок.
— Вот откажется она от нас, что тогда будет? — ядовито сузила глаза Лис. — К Лилии пойдём под руководство, как миленькие. Она сама предупреждала.
Вера криво усмехнулась.
— Молчи уж. Это из-за тебя Жаннетта ушла. Если бы не ты, не было бы никаких проблем.
— Ш-ш-ш, идёт! — притихшая слева Алейд толкнула Веру локтем в бок.
Все замолкли. По коридору, прижимая к себе журнал, как священный Грааль, шла Елизавета Николаевна, и поджатые губы не дёрнулись в улыбке, когда её взгляд скользнул по девушкам.
— Здравствуйте, — пропела Вера, и ей вторили остальные.
— Здравствуйте, — кивнула учительница. Не замедлив шага, прошла мимо.
Вера приподняла брови, оборачиваясь к Лис. Мол, вот видишь.
— И что будем делать? — негромко произнесла Алейд. Она повторяла это не в первый раз, но остальные предпочитали её не замечать. Вера обернулась.
— Я знаю. Если эта уйдёт, Жаннетта вернётся, и поможет нам. Она одна была на нашей стороне.
Вера поймала взгляд Арта и поманила его пальцем.
Вета вошла на урок в свой класс, когда за окном уже назревали сумерки, и остатки дождя висели на клёновых ветках. То и дело капли срывались и падали, звонко ударяясь о жестяной подоконник. В окно ветер дышал горьковатым запахом дыма.
Все одиннадцать её учеников сидели за партами, примерно сложив руки перед собой. У каждого на столе — учебник, тетрадка. Дневник. Цветные пеналы с карандашами и ручками. Рония вытряхнула очки из яркого чехла и водрузила их на нос.
— Здравствуйте, — выдохнула Вета. — Рада, что я снова с вами и даже слышу свой голос.
Все смотрели на неё, на неё одну, не в парту, не мимо. Только Валера, как обычно, отвернулся к окну.
Арт покусывал кончик карандаша и ухмылялся Вете. Он был в синей безрукавке, как и все остальные, кроме Веры. Та так и осталась в любимой белой кофточке поверх блузки.
— Арт, молодец, что пришёл в форме. Давайте запишем тему: эволюция человека.
Никто не шевельнулся. Вета замерла рядом со своим столом, вопросительно приподняла брови.
— Я так тихо сказала?
Пальцы вдруг сами собой разжались, и журнал хлопнулся на пол. В недоумении она уставилась на свои руки, пошедшие мурашками, потом на журнал. На белом прямоугольнике бумаги чёрным фломастером было выведено: 8 «А». Вета подняла взгляд на класс: все — ну или почти все — смотрели на неё. Рония ковыряла ногтем парту, Вера занималась кончиками своих волос.
— Ещё? — улыбнулся Арт, хрустнув суставами пальцев.
Она вдохнула горького ветра и села. Спокойствие, тайно выращиваемое внутри, в одну секунду рухнуло, и осколки больно впились под кожу.
— И что же здесь происходит? — произнесла Вета, кашлянув, чтобы скрыть предательскую дрожь в голосе. Не страх, ярость. Ярость подступала к горлу, хоть умом Вета понимала, как это опасно. — По-моему, вы уже достаточно взрослые люди, чтобы высказывать свои претензии открыто и спокойно, а не устраивать тут детсадовские демонстрации. И если вы хотите поговорить, то давайте говорить. Это не игра. Я готова выслушать.
Хмыкнул Марк, пряча лицо в ладонях, как будто умываясь. Солнечные лучи играли в стёклах открытых окон, и Валера потянулся, чтобы закрыть одно. Пошатнулся горшок с геранью.
— Сосиска жирная, — громко шепнули со второго ряда.
— Ну и? Арт? Вера? — подогнала их решение Вета. Она знала, что если не возьмёт ситуацию в руки сейчас, не возьмёт уже никогда.
— Почему я? — лениво протянула Вера, внимательно рассматривая чуть завивающиеся кончики волос.
— Кто-то должен быть народным гласом. — Вета не выдержала, нервно постучала ручкой по столу. Она почти ощутила, как пахнут волосы Веры — травяным шампунем, и что чуть оттопыривается эмблема школы на безрукавке Арта, а Руслана упрямо трёт мочку уха — зарастающую дырочку от серьги. — Почему же никто не решается? Мне показалось, у вас достаточно накипело, чтобы высказаться.
Со своего места вскочила Лис, улыбаясь так, что на щеках появлялись детские ямочки.
— А у меня есть предложение. Давайте устроим праздник в честь нашего знакомства. Можно всякие конкурсы придумать и принести вкусной еды. Елизавета Николаевна, можно?
— Конечно, Алиса. — Вета не обернулась в её сторону, но кивнула. — Конечно, устроим. Только сначала выясним, чем все так недовольны.
Они молчали, как будто дали обет местному божеству. Если у них здесь магия и иммигранты из других миров, то особые божества просто обязаны иметься в наличии. Интересно, кто это? Священное дерево, на ветвях которого зреют души?
Вета ничему бы уже не удивилась.
— Чего вы хотите? Чтобы вернулась Жаннетта Сергеевна? — Она почти что легла грудью на стол, чтобы взглянуть каждому в глаза.
Руслана откинулась на спинку стула.
— Ребята, я объясню вам, как случилось всё. Меня попросили взять ваш класс, потому что вы остались без классного руководителя. Жаннетта Сергеевна ушла, не отчитываясь передо мной. Если у вас есть вопросы, почему и зачем, пожалуйста, спрашивайте у неё, у директора. Вы же не хотите говорить со мной.
Это было бесполезно — они молчали. Кто-то от скуки листал учебник. Переговаривались на второй парте Марк и Ииро — щуплый паренёк, на вид и не дашь тринадцати лет.
Вета села ровно и сложила руки на груди. Журнал по-прежнему валялся на полу, всеми забытый. Она нечаянно наступила на него каблуком туфли и отдёрнула ногу, подумав, что теперь на синей обложке останется отпечаток.
— Тогда, может, скажите, что мы с вами будем делать? Писать контрольные после того, как вы дома изучите тему?
— Мы ничего не будем писать, — сказал вдруг сосед Арта — Игорь, насколько помнила Вета, не сверяясь с журналом. Форменная жилетка висела на нём, как на пугале огородном, но зато на шее красовалась бандана защитной раскраски. Арт согласно кивнул.
Прямо возле окна защебетала-закричала птица. Вета обернулась: аллею перед школой как будто заволокло сероватым дымом. Валера чертил в тетради странные знаки, а его соседка помогала, вырисовывала цветы на полях.
— Это почему же? — произнесла Вета, оборачиваясь к Арту. Кто бы классе не выкрикивал ладно скроенные лозунги, она всё равно разговаривала будто с ним одним.
— Потому что не будем, — приглушённо рыкнул он и выжидательно сложил руки на груди. — И вы нам ничего не сделаете. Ни-че-го. Ну что, опять побежите жаловаться завучу, да?
— Арт. — Вета склонила голову к плечу. — Ты решил пойти на меня войной? Что же, хорошо, сегодня вечером я позвоню твоей маме. Мы с ней обсудим этот урок. Всё обсудим, не сомневайся. И журнал.
Она наклонилась и подняла с пола синюю книгу. Стряхнула пыль с титульной стороны, особенно тщательно — с белого, приклеенного к обложке бумажного прямоугольника с чёрной надписью: 8 — «А». Как и положено по инструкции.
— Да хоть папе, — хохотнул Арт, приподнимаясь со своего места. Он упёрся руками в парту и, глядя исподлобья, заявил: — Только подумайте, как бы вам самой после этого не было плохо. Очень плохо. По улицам тёмным ходить не боитесь?
Он сел, медленно, важно, словно выступил на конференции с тщательно отработанным докладом. А Вета всё смотрела на белобрысую чёлку, не понимая, что же нужно отвечать на такое.
— Арт, — улыбнулась она наконец. — Если вам станет легче, представьте, что я очень испугалась.
Кто-то слева хохотнул и тут же смолк.
В учительской был телефон. Номера Антона Вета до сих пор не знала, но помнила наизусть номер дежурного. Три цифры.
— Добрый вечер. Мне нужен Антон.
— Переключаю.
Вета вздохнула, устало опираясь локтями на стол. Учительская пустовала, как и вся школа после седьмого урока. Только в закутке за шкафом шуршала тетрадями замученная пожилая учительница английского. Серели сумерки за окном и вяли розы, разномастным пучком сунутые в широкую вазу на окне. По щиколоткам тянуло сквозняком.
— Ваш разговор записывается, — сообщил бесстрастный голос.
— Хорошо, — выдохнула Вета просто так. Ей нужно было говорить, хоть с кем-то. Хоть с этим безликим голосом.
Учительница английского посмотрела на Вету вопросительно, та показала жестами — две минуты.
