Чужое знание (СИ) - Васильев Владимир Николаевич
Завулон сделал эффектную паузу, во время которой у Шведа аж мурашки по коже пробежались.
- Хуже всего, что на сцене уже отметился сам Пресветлый Гесер. Неделю назад он посетил усадьбу Архангельское под Красногорском. Более всего его заинтересовали павильон Каприз и Чайный домик. Знаешь, что раньше располагалось в этом павильоне?
С последними словами Завулон в упор поглядел на Шведа, стало быть, вопрос адресовался ему.
- Что? - выдавил Швед.
Завулон не стал тянуть интригу за хвост и ответил, просто и коротко:
- Юсуповская библиотека. Если совсем точно - особая ее часть, закрытая. Основная часть помещалась на втором этаже главной усадьбы, но самое ценное Юсупов без особой огласки перенес в тот самый отдельный павильон. Именно туда Гесер и нанес визит.
- А смысл? - вклинился Юрий. - Все равно усадьба была разграблена еще в восемьсот двенадцатом. Среди наполеоновских офицеров было немало Иных. Если книга хранилась в Архангельском, неважно во дворце или в Капризе, ее давно прибрали к рукам.
Завулон осклабился - чуточку хищно, чуточку иронично, как умел только он:
- Мы вообще не знаем, владели ли Юсуповы Пустой Книгой. Доказательств этому никаких нет - по крайней мере, мне они неизвестны. Тут другое для нас важно: сам факт, что Гесер заинтересовался и вынюхивает. Гесер никогда не вмешивается во второстепенные дела - только в особо важные. И крайне редко действует лично - мало у него подручных, что ли? Но в Архангельское он ездил, причем, если не считать шофера - сам, без других дозорных. А значит, поступим мы так...
Завулон хлопнул ладонями по бедрам и порывисто встал.
- Ты! - он ткнул в Шведа указательным пальцем, словно намеревался пронзить насквозь. К счастью, не дотянулся - от пальца до груди осталось около полуметра пустого пространства. - Ты поедешь назад, в Севастополь, и примешься ждать. Скорее всего, первыми на тебя выйдут Светлые. Потом Инквизиция. Не исключаю, что внезапно объявится Кондор, такое тоже возможно. Задание твое обычное, Швед! Слушать, запоминать, делать выводы.
"Ух ты! Меня назвали по имени! - осознал Швед. - Что-то нерядовое грядет? Когда я нужен, Высшие мигом вспоминают и имена, и прозвища, и телефоны, и адреса. А если не нужен - максимум: "Эй, Темный!"
- Тебе сейчас очень хочется спросить - а что говорить им всем? - продолжал Завулон.
Тут он попал в самую точку, потому что Швед, как обычно случалось, знал очень мало и, увы, очень плохо представлял что конкретно от него требуется.
- Все просто: отвечай на вопросы и при этом говори правду. Тогда точно не запутаешься. И не бойся правды: все равно ты знаешь меньше Гесера и Инквизиторов. Поэтому ничего важного и не выболтаешь. Прикажут отвести в квартиру на Годлевского - веди. Прикажут ехать в Балаклаву в охотничий домик - езжай. Делай все, что прикажут, кроме одного: не открывайся им как сейчас мне. Только если будет официальный приказ из Праги или Берна на оперативное вмешательство в память. Со всеми печатями и уведомлениями. Если такой приказ действительно будет - я тебе сообщу. Возможно, ты станешь первым, кому я об этом сообщу. Главное, чтобы ты в любой миг, в любую секунду, мог рассказать мне все, что с тобой произошло по данной теме. Ты понял?
- Понял! - Швед невольно встал со стула. Встал достаточно быстро, но все же не вскочил, будто салага перед генералом.
Задание действительно было несложным. И действительно привычным. Завулон уже поручал ему это вот "смотри и запоминай", не посвящая в тонкости событий. Иногда это полезно, запустить в самую гущу, в самый водоворот кого-нибудь попроще тузов. Не шестерку, уже точно не шестерку. Скажем, десяточку. Или даже валета.
- Сбрось ему связь! - велел Завулон Юрию.
Тот со вздохом достал смартфон и произнес:
- Принимай!
На экране Швед рассмотрел QR-код, видимо с полным мобильным контактом.
- Так это... Некуда мне принимать, - пробормотал Швед, вынимая свой допотопный мобильник. - У меня - вот...
- Кнопочник? - изумился Юрий. - Какая прелесть!
Завулон тоже высказался:
- Ну и молодежь пошла! Ретрограды и обскуранты хуже меня!
Швед растерянно стоял, сжимая в потной ладони верный "Филипс". Ну не любил он смартфоны! Но не оправдываться же?
- Пиши ручками, че! - фыркнул Юрий. - И наберешь потом, я твой номер зафиксирую...
Когда с обменом контактами было покончено, Швед осмелился задать единственный вопрос, по его мнению важный.
- Скажите, шеф... А если вдруг на меня снова выйдет Кондор, он должен понять, что я знаю - он князь Юсупов?
У Завулона вдруг сделалось непроницаемое лицо.
- Неважно что Кондор поймет, а чего не поймет, - сказал он до оторопи серьезно. - Главное - будь осторожен. Очень осторожен. Как никогда. А главное - не встречайся с ним там, где живешь ты сам или живут твои друзья.
*** *** ***
Обычно Иные выглядят моложе своих лет - даже те, кого инициировали поздно. А те, кого еще в детстве, как Шведа - намного моложе. Сейчас ему было пятьдесят пять. Выглядел Швед на тридцать; максимум - на тридцать пять. Это подтверждала и Ниночка, но, уточняла она, это если не глядеть в глаза. Глаза, дескать, выдают.
Швед когда впервые это от секретарши услышал - минут пять проторчал перед зеркалом, сам себе в глаза таращился. Вроде бы, ничего особенного, глаза как глаза. Такие же, как и раньше.
"Такие, да не такие! - возражала Ниночка. - У вас, шеф, даже по сравнению с Киевом глаза старше стали. Лет на десять".
Ну, да, столько с тех пор и прошло. Но Швед все равно ничего особенного в зеркале не замечал, хоть убей. Ни десять лет назад, ни сейчас. Однако он хорошо помнил недоверчивые взгляды соседей по родительской квартире, где он вырос и куда периодически приезжал - кроме самых последних лет. Понять природу этих взглядов было просто: соседи старели; те, что постарше - и вовсе умирали; сверстники Шведа давно поседели, располнели, обзавелись морщинами, очками, палочками и внуками (кое-кто и правнуками) - словом, превратились в пожилых людей. А Швед остался тем же тридцатилетним оболтусом, который в девяностые иногда орал песни под гитару и пил пиво с приятелями юности во дворе детства. С той поры прошло больше четверти века. Для обычных людей - немалый срок. Конечно в их глазах Швед выглядел крайне подозрительно!
Кроме того, разговаривая с этими самыми поседевшими и постаревшими однокашниками, Швед не мог не отметить внутренних перемен, порою довольно глубоких. Да, сверстники перестали быть молодыми, зато набрались житейского опыта и мудрости. Не все, конечно, но у кого с мудростью было туго - те большею частью уже поумирали от всяких вредных излишеств, характерных для смутного времени перемен. Остались как раз те, кто поумнее, кто выжил в лихие девяностые и полупустые нулевые. Поначалу рядом с ними Швед почему-то чувствовал себя именно тем, кем выглядел - ровесником их детей. Словно говорил не с ними, с кем когда-то вместе бегал во дворе и на спортплощадке, а с теми, кто априори взрослее - почти как с учителями в родимой школе. Однако проходило несколько минут, и это чувство пропадало, начисто, потому что внутренне Швед повзрослел тоже, просто люди неверно реагировали на его моложавую внешность. И этих людей внезапная странность, конечно же, подспудно настораживала и подсознательно беспокоила.
Из-за подобных житейских неизбежностей многие Иные периодически меняют место жительства и начинают новую жизнь, часто специально уезжая в другой город или другую страну, благо у Иных с этим не имелось особых проблем даже во времена СССР. Часто приходится менять заодно имя и документы, потому что год рождения в старом паспорте тоже в теории может вызвать ненужные вопросы.
Швед немного запоздал с переездом. Скорее всего потому, что и без того много колесил с места на место и зачастую сам не представлял где проведет ближайший год - в Киеве, Одессе или вообще на яхте в океане.
