Хлоя Нейл - Магия огня
Мое сердце бешено колотилось в груди, пальцы сжимали резиновую подошву шлепанцев. Вдруг колесо начало вращаться, спицы со скрипом повернулись по часовой стрелке, кто-то пытался проникнуть в подвал монастыря. Спустя несколько безумно долгих секунд, дверь начала открываться. Стофунтовая железная махина надвигалась на меня.
«Не подходите!» — закричала я, — «Я вооружена!»
С другой стороны двери отозвался голос Скаут.
«Убери оружие, отойди с дороги».
Было бы глупо не повиноваться, я ведь блефовала. Я отступила в сторону и вскоре, когда щель достаточно расширилась, чтобы протиснуться, оттуда, тяжело дыша, выбралась Скаут.
Она выругалась, и надавила руками на дверь.
«Я собираюсь прибить тебя за то, что ты следила за мной, а пока помоги закрыть эту штуку».
Голова шла кругом от предположений, что же осталось за дверью. Я подступила к двери, и мы вдвоем, упершись руками, принялись ее толкать. Дверь была жутко тяжелой и большой, удивительно, как Скаут удалось открыть ее в одиночку.
Когда дверь захлопнулась, Скаут повернула колесо и задвинула железный засов на место. Мы обе отскочили назад, когда с другой стороны раздался удар, от которого дверь затряслась на гигантских латунных петлях.
Я уставилась на дверь широко раскрытыми глазами.
«Что это было?»
«Мусор», — сказала Скаут, поглядывая на запертую дверь, в надежде что, то, что гналось за ней, не разнесет ее.
Когда в проходе воцарилась тишина, Скаут повернулась и посмотрела на меня. Ее светлое каре растрепалось, жакет сполз с одного плеча, а выражение лица было разгневанным.
«Какого лешего ты здесь делаешь?» — она убрала с лица волосы и натянула обратно сползший жакет.
«Тренировки?» — парировала я.
Скаут уперлась руками по бокам, очевидно, засомневавшись.
«Я боялась, что у тебя неприятности».
«Ты слишком любопытная», — возразила она, — «Я же просила довериться мне и не думать об этом».
«Не думать о твоих тайных связях — это одно. А не думать о твоей безопасности — это совсем другое дело», — я мотнула головой в сторону двери, — «Называй это охраной окружающей среды, если хочешь, но более вероятно, что ты во что-то влипла. И я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать за твоими неприятностями».
«Ты мне не мать».
«Нет, но я твоя новая подруга навеки».
Выражение ее лица смягчилось.
«Мне не надо подробностей», — сказала я, — «но я бы хотела знать, что за жуть за этой дверью».
В подтверждение моих слов снова раздался оглушительный удар и дверь содрогнулась.
«Тебе не достать нас!» — закричала Скаут, — «Уползай в свою нору!»
Она схватила меня за руку и потащила в холл, подальше от зловещей двери: «Пошли».
Я притормозила, надевая шлепанцы, когда она отпустила мою руку. Она спешила в холл, и мне пришлось бежать вприпрыжку, чтобы не отставать.
«Это маньяк с топором?»
«Да», — сухо ответила она, — «Маньяк с топором».
Остальную часть пути все было тихо. Мы больше не разговаривали. И в главном корпусе и в Большом Зале было уже темно и безлюдно. Лунный свет, отливавший голубым и красным, светил сквозь витражные стекла окон, освещая наш путь.
Пока мы шли по коридорам, Скаут ни разу не оглянулась посмотреть, не выбита ли дверь подвала и не крадется ли за нами та жуть попятам. Я же постоянно украдкой бросала взгляд через плечо, боясь посмотреть, и еще больше боясь увидеть, что кто-то тайком пробирается за нами. То, что в коридорах все было тихо и мирно, не унимало моего воображения, которое создавало фигуры из теней под партами Большого зала, когда мы проходили мимо.
Что же таится за дверью? Я поняла, что не могу больше удерживаться от расспросов. «Может там злобный наркоторговец?» — спросила я ее, — «Или сбежавший из больницы псих? Или взбесившийся робот?»
«Не удивлюсь, если нас захватят робот», — сказала Скаут сухим тоном.
«Зомби-людоед?»
«Зомби-это миф».
«Ну, так и скажи», — пробормотала я, — «Просто ответь: Ты в сговоре с теми парнями из Монтклер?»
«Что значит «в сговоре»?»
«Скаут».
«Я же сказала — это были тренировки. Я хорошо поработала. Размялась», — она изобразила, будто поднимает гантели.
Когда мы подошли к двери жилого корпуса, я остановила ее. Скаут это не обрадовало.
«За тобою гнались», — начала я, — «И кто-то ломился в дверь».
«Радуйся, что мы успели ее закрыть».
«Скаут. Серьезно. Что происходит?» — не унималась я.
«Знаешь, Лили. Многое творится в этой школе. И если все кажется нормальным, это еще не значит, что так оно и есть. Многие вещи не такие, какими кажутся».
Нынешнее положение вещей вряд ли кажется нормальным: поздние исчезновения, случайные встречи с парнями. И все это только за первые 24 часа в Чикаго.
«Что ты имеешь в виду «не такие, какими кажутся»?»
Скаут приподняла бровь: «Ты, кажется, говорила, что у тебя есть оружие? И что это? Шлепанцы?»
Я приподняла ногу, и покачала легким изумрудно-зеленым шлепанцем.
«Я любого преследователя ими так могу по голове огреть. На месте недоброжелателя я бы дважды подумала, прежде чем вломится в Св. Софию».
«Я уверена, что это их точно остановит», — она подняла руки, сдаваясь, — «Ладно. Скажем так, я состою в клубе для одаренных детей. Типа того».
«Клуб одаренных детей. Чем одаренных?» — на ум приходят только одаренные бурной фантазией.
«Одаренные в широком смысле?»
Но наступило молчание, я зря ждала, что она конкретизирует свой ответ.
«Это все, что ты собираешься рассказать?»
«Это все что я могу рассказать», — ответила Скаут, — «я и так сказала слишком много. Я хотела бы поведать тебе больше, но, не могу, правда. Не потому, что не доверяю. Просто есть вещи, которые мне нельзя делать».
«Тебе нельзя рассказать мне, или кому-либо еще, кто с такой силой и шумом ломился в эту злополучную железную дверь в подвале? И ты добровольно туда спускаешься?»
Она просто кивнула: «По большей части — да».
Я вздохнула, покачивая головой.
«Ты сумасшедшая. И все здесь сумасшедшее».
«В Св. Софии много всего такого».
«Не только ночные вылазки и маньяки за огромной подземной дверью?»
«О, это еще цветочки, Лил», — Скаут, повернувшись, продолжила путь домой.
Когда мы добрались до наших комнат, она подошла к своей двери и обернулась.
«Во что бы ты ни вляпалась…», — сказала я, — «Я не боюсь», — вот тут я приврала, скрестив пальцы, — «И если я тебе понадоблюсь, я рядом».
Думаю, она устала, но в ее глазах появился счастливый блеск.
«Ты крутая, Паркер!»
Я усмехнулась: «Я знаю. Это одно из моих сильных качеств».
Глава 6
Как бы то ни было, но в Св. Софии были «запоминающиеся моменты», хотя в течение следующих нескольких дней они никак не проявлялись. Я все еще не совсем понимала, чем же занимается Скаут по ночам, но я не заметила у нее странных синяков, порезов или сломанных костей. С тех пор как она перестала прихрамывать, я держала язык за зубами о ее исчезновениях и вообще о том, что произошло в коридорах под школой.
С другой стороны, темные круги у нее под глазами указывали на то, что она пропадает где-то по ночам, ЧТО-ТО все еще происходит, невзирая на обыденную жизнь в школе. Я не докучала ей, взвесив результат своего любопытства (нулевой, так как Скаут упрямая) и возможные последствия (потерю нашей зарождавшейся дружбы). Мы только начинали узнавать друг друга получше, и мне бы не хотелось, чтобы между нами возникло напряжение… даже, если между нами все еще стоял ее секрет.
Однако я знала, что у меня есть одна способность, которую я могу использовать в таинственной игре Скаут Грин — я терпеливая, я дождусь ее. Я могла с уверенностью сказать, что Скаут не сможет долго сдерживаться и вскоре проболтается.
Несмотря на тайны, все остальное шло своим чередом. И, по крайней мере, я узнала, какой порядок вещей считается стандартом Св. Софии. А здесь это означало учиться, учиться и учиться как можно больше. Мне удалось втиснуть во все это занудство немного веселья со Скаут, проверку ее тайника с журналами комиксов, прогулки во время обеденного перерыва, и несколько торопливых разговоров с родителями (в Германии у них, кажется, все в порядке). Но на первом месте тут была все-таки учеба… По крайней мере, так было до моего первого четверга в Св. Софии.
Я была на истории Европы, когда это случилось. Без стука, в середине занятия, отворилась дверь. Вошла Мэри-Кэтрин, ее длинная тонкая коса лежала на плече, серый шерстяной шарф с фетровыми узелками обернут вокруг шеи. Она вручила записку Петерсу, нашему сердитому учителю истории. Он одарил ее недовольным взглядом, по его мнению, судьба крестьян Европы была самой важной вещью, но все же записку взял и, пробежав ее глазами, вернул Мэри-Кэтрин.
«Лили Паркер», — позвал он.
