Людмила Макарова - Одиночный Дозор
– Тот-то, родственничек, поди? – миролюбиво предположила ведьма, кивнув на распростертое на полу тело, заметно дымящееся сквозь рассеченную «мечом» одежду и плоть.
– Нет.
– Ишь ты. А чего с ним возишься?
– Не твое дело.
Старуха премерзко захихикала, не сводя с незваного гостя цепких колючих глаз.
– Светлому чужая беда никогда покоя не дает. Беспокойные вы, чтоб вас всех размазало по всем слоям да по уровням. Глядишь, Света враз по всему миру прибавится. Из самого Сумрака пойдет сияние-то. Хе-хе-хе!
Баба Яга оказалась тем еще троллем. Никита глубоко вздохнул и выразительно посмотрел на нее сверху вниз.
– Ишь какой решительный да сердобольный! – продолжала Алевтина Терентьевна, сделав крошечный шажок назад. – Это, видать, по молодости лет, пройдет с годами. В первую сотенку всем охота детей человечьих спасать, инициированным помогать да порядки менять. Потом ничего, успокаиваются, притираются…
– Короче, сможешь ему помочь или нет?
– Хочешь, чтоб помогла, так ступай отсель, добрый молодец, нечего амулетом светить, да глазами на меня зыркать, всю животину в дому распугал. Или еще постоишь как пень, подождешь, пока не развоплотится твой братец названый да не упокоится?
– Хорошо, Алевтина Терентьевна, как скажешь. Только чур я к тебе еще наведаюсь, – пригрозил Никита, пятясь задом от старухи к спасительному выходу.
– А и заходи, милок, чайку попьем, – прошамкала та и многозначительно махнула рукой на прощание.
В квартире захлопали двери – межкомнатные закрылись с тяжелым грохотом, как будто вели в банковские хранилища, а входная, наоборот, красноречиво распахнулась настежь и грохнула только за спиной у Светлого мага, пулей вылетевшего в подъезд.
До сотого дня рождения, после которого старая ведьма накаркала ему спокойствие и умиротворение, оставалось еще больше полувека, так что в своем нынешнем дисгармоничном состоянии Никита был зол как черт. Хотя, если разобраться, в словах и действиях старухи, указавшей ему на дверь, не было ничего оскорбительного. Темные и Светлые Иные никогда не позволяли наблюдать за своими обрядами сотрудникам противоположных Дозоров либо делали это с большой неохотой. Темные еще и собственных коллег рангом ниже не жаловали. Да и сам Никита только что шел на риск, не подвесив боевые заклинания из опасения, что вампир шпионит и всего лишь изображает обморок. Естественно, Алевтина тоже предпочла избавиться от Светлого свидетеля, прежде чем начать творить свою магию.
Никита несколько раз глубоко вздохнул и, сдерживая шаг, начал спускаться по лестнице. Где живет ведьма, он теперь знал. Вампира можно легко пробить по базе данных Ночного Дозора, а еще лучше – лично завезти ему паспорт прямо на указанный там адрес. Вернуть документ мальчишке, пока тот был без сознания, Никита и не подумал, рассчитывая обменять на него кое-какую информацию.
В офисах обоих Дозоров получить дубликат любого документа – раз плюнуть. Но по какой-то причине вампир Вовка Светлов так боялся своих, что предпочитал умереть на руках у злейшего врага, но не принять помощь Темных дозорных. При таких граничных условиях эксперимента за паспорт с ним можно и поторговаться.
Москва, засыпанная мокрым снегом и сверкавшая наледью, наглухо увязла в вечерних пробках. Справиться с этим злом Никите Сурнину не помогли ни солидный водительский стаж, ни сверхчеловеческие способности. На Сокол к офису Ночного Дозора он подъехал, когда уже совсем стемнело.
Пересменка давно закончилась не только у рядовых сотрудников, но и у оперативных дежурных, и вместо сурового дядьки, отвечавшего по телефону днем, за диспетчерским пультом Ночного Дозора сидела румяная, полненькая и ужасно шустрая Леночка. На взгляд Никиты, лучше с обязанностями оперативного дежурного не справлялся никто. Может быть, все остальные справлялись не хуже, но точно не умели так улыбаться голосом, что вокруг ощутимо прибавлялось не только Света, но и какого-то густого исконного, почти материнского тепла.
– Ну, вот! Держишь слово, дозорный! Сказал опоздаю – опоздал! – заулыбалась Леночка, на секунду выглянув из-за пульта. – Все как у меня записано.
– Я нечаянно! – заверил ее Никита. – Лен, что у нас? Двадцать минут у меня есть? Мне надо в нашей базе покопаться, собственно, я потому и заехал.
– Пожалуйста, оставайтесь на линии… Переключаю на архив… Минуту… Повторите… Нет, вблизи метро «Пражская» нет никакой активности человеческих служб спасения. Да. И МЧС тоже… Никита! – Леночка приподнялась со стула.
– Я здесь, куда бежать?
– Тебя Басоргин ждет в переговорной, чуть не забыла! Сначала к нему подойди, а потом посмотрим, где обстановка накаляется. Скажу по секрету, центр и юг пока спокойно… Оперативный дежурный!
Никита почти вплотную подошел к пульту, который когда-то казался стажеру Сурнину совершенно необъятным из-за множества тумблеров, змеящихся кабелей и пузатых кинескопных телевизоров, а теперь изящно перемигивался сенсорами и тлел жидкокристаллическими экранами, озаряя пухлые Леночкины щечки. Дежурная прижала пальцем тангенту микрофона.
– Я тебе полную смену поставила, – громко зашептала она, – не переживай.
– Спасибо, Лена. Теперь не буду, – пообещал Сурнин таким же громким шепотом.
Леночка заулыбалась и замахала рукой – иди уже.
Никита немного постоял в полутемном коридоре, собираясь с мыслями, и прошел в переговорную, щурясь от яркого света.
– Извините, Эдуард Карлович, я задержался. Дежурная сказала, вы хотели меня видеть до начала смены?
– Да, Никита, добрый вечер.
Басоргин недовольно пошевелил усами и выразительно посмотрел на часы.
– Что ж, раз до начала смены не удалось, постараюсь тебя сильно не задерживать. Начнем с Насти. У нее все в порядке.
– Э-э…
– Теперь дальше. А что ты стоишь? Садись. По второму пункту так быстро не получится.
Никита подошел к столу, сдвинул в сторону два пустых стула и уселся напротив. Эдуард Карлович потер веки, закрыл и снова открыл ноутбук, стоявший на офисном столе, и приступил к разговору.
– Так, Никита, – сказал он. – Дело вот в чем. Я не являюсь твоим прямым наставником, как ты понимаешь, но есть один вопрос, который ребята из информационного центра почему-то адресовали именно мне. А я задам тебе… скажем, на правах старшего товарища.
– Задавайте, Эдуард Карлович, – великодушно согласился Сурнин.
– Вопрос такой: у тебя все в порядке?
– В полном. Наш информационный отдел только это интересует?
– Нет, не только. Ты опаздываешь на службу, отсылаешь аналитикам, которые и без того загружены под завязку, пустяковые запросы с пометкой «сверхсрочно», у тебя полные карманы Темных артефактов, а в ауре – очень интересные цвета.
– Мне кажется, Эдуард Карлович, сейчас вообще нелегко найти Иного с цветами умиротворения в ауре, – заметил Никита, раздосадованный тем, что не выложил в машине вампирский паспорт, ведьмовской кружок и визитку Старкова перед тем, как зайти в офис. – Все остальное непосредственно связано с моей работой в оперативном отделе.
– Значит, и это тоже.
Басоргин развернул ноутбук.
Никита посмотрел на экран. На черно-белой записи с камер видеонаблюдения он дружески беседовал с Андреем Старковым во дворе элитной многоэтажки, а затем они бок о бок шагали по улице до дверей кабачка. Причем на входе Старков галантно пропускал гостя вперед.
– Вот как… – сказал Никита, оттолкнулся от стола и откинулся на спинку стула. – В эпоху информационных технологий информация превращается в оружие. С людьми не поспоришь.
– Не секрет, что мы с удовольствием используем перспективные человеческие наработки, – сказал Эдуард Карлович, закрыл ноутбук и аккуратно переставил на край стола, словно устраняя барьер между собеседниками. – В частности, с недавнего времени наш информационный центр круглосуточно мониторит ситуацию в городе, используя все возможности. Однако люди склонны переоценивать значимость своих достижений. Видеокамеры – это хорошее подспорье в работе, но не более того. Ты не представляешь, какой ажиотаж случился в 1895 году, когда правительство Англии впервые одобрило и разрешило к применению систему Гальтона. Панические настроения среди Иных, угроза раскрытия Дозоров, череда скандалов и взаимных обвинений с неопровержимыми уликами… То еще времечко было.
– Это мы про что сейчас говорим? – уточнил Сурнин.
– Отпечатки пальцев, Никита, – пояснил Эдуард Карлович. – Конец девятнадцатого века – самое начало широкого применения дактилоскопии. А говорим мы с тобой о том, что информация сама по себе это не оружие. Весь вопрос в том, кому она попадет в руки. Отпечатки пальцев не солгут, но в конечном итоге все зависит от экспертов, судей и адвокатов, которые занимаются интерпретацией фактов. Мы, конечно, изъяли запись, но не поручусь, что Темные не успели снять копию. Они могут использовать ее как компромат при первом же удобном случае. Ты точно ничего не хочешь мне рассказать?
