Истории той стороны — Скрытый Мир (сборник) (ЛП) - Грин Саймон
Смерть — это Леди
Однажды я был на волосок от смерти. Это было в 1972 году, до того, как клиническая смерть стала обычным явлением. Возможно, именно поэтому мой опыт практически не похож на те, что описывают в последнее время. А может быть, мне просто необходимо во всём отличаться от других.
Я совершал пешие прогулки по Озёрному краю. Мне было семнадцать лет, я был с пышными длинными волосами до середины спины. Это был 1972 год. Я проходил по пятнадцать миль в день и каждый вечер проводил в пабе. Сейчас я так не могу — это бы убило меня.
В середине недели я неудачно упал, расшиб голову и очнулся в больнице. Но пока я был в отключке, мне приснился сон, который не был сном. Это было совсем не похоже на сон, но прошло несколько лет, прежде чем я смог дать этому название.
Наступила темнота, и вот я уже сижу в мягком кожаном кресле перед потрескивающим камином в старой Викторианской студии. Книги на стенах, газовые лампы, старая Викторианская мебель. Медленно тикающие часы. Немного темновато, но не мрачно. Умиротворённо. Это было место, которого я никогда не видел ни раньше, ни позже, но я сразу почувствовал себя здесь как дома.
В кресле по другую сторону камина сидела высокая темноволосая бледнолицая женщина, одетая во всё чёрное. Идеал Викторианской моды. Она была красива, и хотя я никогда не видел её раньше, я доверял ей. Сейчас я вижу её лицо так же отчётливо, как и тогда, но это не та женщина, которую я когда-либо знал. Я влюбился в неё с первого взгляда. Она знала и понимающе улыбалась.
Она была Смертью. Я знал это так же отчётливо, как своё собственное имя.
Она сказала мне тёплым, ободряющим голосом, что я прибыл туда слишком рано. Моё время ещё не пришло, и я должен вернуться. Я не хотел уходить, но она сочувственно настаивала. Я не мог остаться. Моё время ещё не пришло. В конце концов, она увидит меня снова.
И я очнулся в больнице со швами на голове.
Пережитое тогда было для меня таким же реальным, как и всё остальное, что я когда-либо испытывал. Оно реально для меня и сейчас. Каждый момент этого переживания остаётся для меня ясным и отчётливым. И я знаю, что, когда наконец придёт моё время, она будет ждать, чтобы поприветствовать меня снова. Как она и обещала.
Смерть это Леди.
Это правдивая история. Всё произошло именно так, как я описал. Когда мне было семнадцать лет, я был на школьных каникулах, в походе и восхождении. Я неудачно упал и разбил себе голову. Мне сказали, что формально я был мёртв в течение нескольких секунд, прежде чем пришёл в себя. Фактически я очнулся некоторое время спустя, в больнице, когда мне накладывали швы на голову. Но вот что я помню о том, что произошло между этими событиями. Мой собственный опыт близости к Смерти. Это случилось очень давно, ещё до того, как подобные вещи стали обычными и широко распространёнными. Возможно, поэтому мой опыт немного отличается от других. Это реальный опыт? Не знаю. Думаю, да. Скажу лишь следующее: когда Нил Гейман представил свою Леди Смерть в комиксе Sandman (Песочный человек), это было похоже на подтверждение.
Перевод — RP55 RP55
Сны Дороти
Дороти видела дурной сон. Ей снилось, что она выросла и постарела, и дети выставили её из дома. А затем она проснулась и обнаружила, что всё это произошло наяву. Нет такого места, как дом престарелых.
Дороти сидела в своём кресле-каталке, старая, слабая и очень усталая, и смотрела через большие стеклянные двери на внешний мир — мир, в котором больше не было ни места, ни цели для неё. Был газон и несколько деревьев, все тщательно подстриженные и выглядевшие после этого так, как будто их жизни держались на волоске. Дороти думала, что понимает, как они себя чувствуют. Двери всегда держались закрытыми и запертыми, потому что жителям дома — никогда не называемым пациентами — не разрешалось выходить наружу. Слишком рискованно. Они могли бы упасть или причинить себе вред. И, в конце концов, подумайте о страховке. Поэтому Дороти сидела в своём кресле-каталке, куда её поместили и смотрела на внешний мир, более недоступный для неё …, мир, столь же далёкий, как и Страна Оз.
Иногда, когда она лежала ночью в своей узкой кровати, она желала, чтобы налетел ураган, и снова унёс бы её прочь. Но она больше не была в Канзасе. Её дети уверяли, что они выбрали именно этот дом, потому что он был лучшим. Просто он находился так далеко, что они не могли очень часто навещать её. Дороти никогда не пропускала прогнозы погоды по телевидению; но, по-видимому, никаких ураганов в этой части света не было.
Дороти посмотрела вниз, на свои руки. Старые, морщинистые, покрытые пигментными пятнами. Суставы, которые ужасно болели, когда шёл дождь. Она подняла руки перед собой и повернула их вперёд и назад, почти озадаченно. "Чьи это руки?" — подумала она. — "Мои руки не похожи на эти".
Молодая сиделка подошла и расчесала длинные седые волосы Дороти умелыми бесцеремонными взмахами. Сьюзи или Ширли, что-то вроде этого. Все они выглядели одинаково для Дороти. Весёлые молодые лица, зачастую покрытые такой уймой косметики, что было удивительно, как она не трескается, когда они улыбались. Дороти вспомнила свои собственные первые эксперименты с косметикой много лет назад. — Снова напала на бочку цветов? — сказал бы дядя Генри, пытаясь выглядеть строгим, но не сумев сдержать улыбку.
Сьюзи или Ширли проводила щеткой по прекрасным седым волосам Дороти, дергая её голову туда и сюда, всё время весело болтая о людях, которых Дороти не знала и вещах, которые её не заботили. Когда сиделка закончила, она показала Дороти результаты своих трудов в зеркальце. И Дороти смотрела на запавшее, покрытое морщинами лицо, с тусклыми седыми волосами, стянутыми в тугой пучок на затылке, и думала: — "Кто эта старуха? Это не я. Я не похожа на неё."
Наконец сиделка ушла и оставила Дороти мирно сидеть в кресле, с которого она не могла подняться без посторонней помощи. Хотя это не имело значения; она не хотела ничего делать, только сидеть, думать и вспоминать …, её воспоминания были всем, что у неё оставалось. Только они всё ещё имели значение.
— Не старей, душечка, — приговаривала тётя Эм на ферме. — Это тяжкий труд — быть старой.
Дороти не послушалась. У неё было столько возможностей поучиться у мудрой старой тети Эм и трудолюбивого дяди Генри. Но она всегда была слишком занята. Всегда слоняясь вокруг, в поисках приключений, мечтая о лучшем месте, подальше от мрачных серых равнин Канзаса.
Однажды она видела чудесный сон, о волшебной стране под названием Оз. Иногда она вспоминала Страну Оз, как нечто реальное, а иногда вспоминала её так, как показывали в том фильме…, в конце концов, она смотрела фильм много раз, а настоящую Страну Оз видела только однажды. Было неудивительно, что иногда она их путала. Киношники сделали все ошибки, какие только смогли, неправильно изобразив множество деталей. Они не слушали её. Серебряные башмачки, настаивала она, а не ослепительно красные. Все цвета в киношной Стране Оз выглядели неправильно — слащавые, фальшивые цвета. Никакого сходства с тёплым и чудесным миром Страны Оз.
Дороти проснулась, после дремоты в своём кресле-каталке, и вернулась в то место, которому принадлежала: в Страну Оз. Страна почти невыносимой красоты, яркой и великолепной, словно лучший летний день, по которому вы когда-либо тосковали. Огромные лужайки простирались вокруг неё, усеянные тут и там рощами высоких величественных деревьев, дающих любые плоды, которые только можно вообразить. Ряды цветов сотен утончённых, изумительных оттенков. Птицы всех видов пели всевозможные песни на деревьях и в кустах. Чудесные узорчатые бабочки трепетали в воздухе, словно ожившие лоскутки фантазии. Маленький ручеёк струился впереди между зелёных берегов, сверкая на солнце, а ясное небо было невероятно прекрасного синего оттенка.
