Второй кощей (СИ) - Билик Дмитрий Александрович
— Я разве что-то сс… сыпала на твою задницу?
— Ой, все, — предъявил я главный аргумент, после которого заканчивался любой разговор.
К тому же, в небольшом подвальчике, ярко освещенным одним источником света, было кое-что интересное. Что затмевало любые препирательства.
Начнем с того, что здесь находился Осколок. Только дело в том, что он в то же время являлся частью небольшого сложного механизма, установленного на каменном постаменте. По всей видимости, это и был тот самый артефакт. Хотя больше всего он напоминал какой-то прибор, который могли бы использовать последователи культа Адептус Механикус. Даже рубежный мир засрали своей Вахой, благослови вас всех Император.
Что, кстати, было логично. Нет, не Ваха, а Осколок. Только он мог так долго питать столь сложное устройство. По сути, это было нечто вроде карманного ядерного реактора. Неудивительно, что от воздействия Осколка организм даже такого сильного существа, как рубежник, разрушается.
Еще перед артефактом лежала раскрытая толстенная книга. Я смахнул пыль со страниц и прочитал: «Въ случаѣ надобности расширить зону, подвергаемой воздѣйствиемъ образца №4, слѣдуетъ перевести роликъ №17 въ положеніе не превышающее значеніе 3, а то и вовсе уменьшить…».
— Что сс… там? — поинтересовалась Юния.
— Руководство по эксплуатации артефакта. Ну, или образца под номером четыре, как называет его Аптекарь. Надо сказать, что парень был предусмотрительный.
— Душнила, — заключила Лихо. — А сс… что? Так Алена твоя говорит.
— Ты бы брала от людей самое лучшее, что они могут дать, а не все подряд.
Я вернулся к изучению постамента. Потому что оказалось, что это было еще не все интересное, что здесь можно обнаружить. С противоположной стороны, на здоровенном металлическом блюдце, прямо под Осколком, лежало внушительное яйцо. По размерам не меньше страусиного. Хотя последних я в жизни и не встречал.
Что еще любопытнее, оно оказалось покрыто диковинной золотой вязью, словно какой-то художник долго и со вкусом его расписывал. Я бережно взял яйцо, чувствуя, как Осколок провожает свое «дитя» расходящимися нитями энергии, а потом осторожно положил его на Слово. Заклинание, кстати, вполне себе неплохо работало внутри лабиринта.
Лихо смотрела на меня с явным неодобрением. Но я выдал ей веский аргумент.
— В договоре я пообещал передать Великому Князю Осколок, остальные артефакты, кроме этого, — ткнул я на странный механизм, — и драгоценности. Про яйца разговора не было.
— Как ты думаешь, почему сс… Аптекарь положил эту штуковину здесь?
— Потому что она очень редкая, — объяснил я очевидный факт. — И его, если что, можно будет продать. У меня как раз напряженка с деньгами. А по поводу конвертации рублей в лунное серебро Лео еще не узнал.
Во взгляде Лихо сквозил такой скепсис, из-за которого во многих семьях и начинаются ссоры. Потому что «так» смотреть, внушая всю гамму эмоций, может только женщина. Вроде и не сказала ничего, а ты все понял. Что забавно, подобное совершенно не работает с намеками. Как у них все это сочетается, понять не могу.
— Ты лучше скажи, ты готова?
— Нет, сс… Я до сих пор считаю, что это плохая идея.
— Наверное, мы как-то слишком далеко зашли, чтобы поворачивать назад, — я нахмурился. — Тебе всего-то и надо будет, что довести меня до полусмерти.
— Всего-то и надо, сс…
Она вроде как пыталась ответить иронично, но получилось скорее зло. Я же ее уже не слушал. Глаза боятся, а руки делают. Я помнил, как Лихо вернула себя после гибели Созидателя, поэтому в ней нисколько не сомневался. Ну, пригубит немного моей жизненной силы. Всем лучше будет. Ладно, почти всем. Зато Великий Князь поймет, что я полностью выложился и автоматически не могу быть причастен к тому, что произойдет в сокровищнице. Или уже произошло.
Я решительным движение вынул Осколок из каймы механизма, разрывая давнюю связь артефакта (или устройства №4) с самой мощной батарейкой из возможных. И тут начало происходить что-то нехорошее.
В который раз за день все вокруг стало трястись. Нет, еще немного и впору в Японию переезжать, раз я такой привычный… Черт, да чего опять эта дурацкая страна в голову лезет?
Я лишь успел схватить Четверку (которой прозвал артефакт), к слову, весьма тяжеленный и с трудом запихал его на Слово. А следом побежал наверх вслед за Лихо.
Выбрались мы совершенно в другое место. Точнее, так показалось сначала. Если первое помещение напоминало тронный зал какого-то богатого короля, то нынешнее смахивало на заброшенную секцию разворованной библиотеки. Несколько сваленных шкафов с иссохшими книгами, те же два стола с мензурками, только теперь потрепанные, словно видевшие лет пятьдесят одних тупых студентов, да парочка разваленных кресел. Никакого намека на странную люстру. И вместо красивой статуи — каменная глыба в духе Церетели.
Из всего ценного остался лишь один сундук с амбарным замком. Судя по хисту, исходящему от него, зачарованный. Ладно, пусть люди Князя разбираются. Я сегодня щедрый.
Выход из центральной части лабиринта теперь остался лишь один. Думаю, по нему можно за считанные минуты добраться до Алены.
Единственное, что напоминало о недавней реальности происходящего — самоцвет у моих ног. Я поднял его, напряженно думая, прокатит или нет. И вместе с тем отвечая для себя на главный вопрос — обычный это камешек или часть чего-то большего?
Когда самоцвет покорно лег на Слово, ответ напросился сам. «Бриллиант» — часть Четверки. Тоже неплохо. А Великому Князю пусть достается антиквариат в виде мебели и сундук. Ну, и Осколок, само собой. Вот только есть вероятность, что он ему не поможет.
Я еще раз оглядел помещение, которое теперь было размером не больше единственной комнаты в моей старой квартире. Квадратов семнадцать. А потом все же повернулся к Лихо.
— Юния, у нас нет времени. Давай.
— Я… Не хочу, сс… Я боюсь.
— Ты самая сильная и умная нечисть, которую я встречал. У тебя все получится.
— Сс… спасибо.
— Вот видишь, подбадривать не так уж и сложно. А ты — рукожоп, рукожоп.
— Помолчи уже…
Рука Юнии легла на плечо. И мне будто кто-то прямо по легким ударил, выбивая весь воздух. Пол под ногами исчез, а я провалился в какое-то несуществующее место. И единственное, что я мог сейчас делать, лишь мерцать.
Интерлюдия
Великий Князь
Несмотря на усилия Вредителя, дождь все-таки пошел. Подлым предателем тучи подобрались сбоку, уперлись в непреодолимую магическую преграду, да там и вспухли. А после обрушились ливнем на землю, сдуваемые мерзким ветром в сторону Князя.
Наверное, скажи Святослав лишь слово, кто-то из рубежников-синоптиков, а были в ведении Великого Князя и такие, без труда справился бы с неприятностью. Для того, чтобы отогнать мерзкую тучу, хватило бы самого завалящего ведуна. Однако сейчас правителя Новгорода и окрестных земель не особо заботила стекающая по лицу вода. Святослав был собран как никогда. Его внимание оказалось приковано к крохотному проему башни, куда вошел Матвей. И до сих пор не торопился выходить, хотя времени прошло уже порядочно.
Несколько раз асфальт под ногами ощутимо тряхнуло, натягивая нервы еще больше, на манер гитарных струн. Великий Князь искусал губы, но не шевельнулся. Когда Башня и все вокруг нее задрожало во второй раз, а потом в третий, пришло даже некоторое успокоение. Значит, рубежник еще жив, раз лабиринт так отзывается на его действия.
И, наконец, в темном проеме показалась фигура. Святослав подобрался, весь обратившись в слух, а после недовольно и даже несколько удивленно повел бровью. Приспешница мальчишки. Ей-то что надо?
— Скорее, он там. Матвей! Ему нужна помощь. Волот мертв. Матвей ранен!
Она бегала от одного кощея к другому, то хватая за грудки, то запросто ударяя куда придется. Больше всего пустомеля сейчас напоминала мечущуюся по клетке птицу. Наконец она взглянула на Великого Князя. Посмотрела не как обычная поданная, а с вызовом, словно равная. Святослав скривился и хотел было приказать, чтобы ее убрали отсюда. Но неожиданно для себя весь напрягся. Внезапная резь полоснула живот, как от пропавшей еды, которую он по ошибке съел. Очень странное ощущение, испытываемое очень редко.
