Сергей Лукьяненко - Участковый
— Ну?
Первым откликнулся врач:
— Обморожение второй степени. Провел согревание, наложил теплоизолирующие повязки, дал сосудорасширяющее. — Он огорченно поджал губы. — Сейчас начнет болеть.
— Потерплю! — огрызнулся Красилов, но тут же стушевался: — Спасибо тебе, Владлен Михалыч!
— Теперь ты, — кивнул ему Денисов.
— А что я? Я с девяти часов с трактором вожусь! Возился… А там насквозь все ледяное! Пальцы-то сразу чувствительность потеряли, я на них и внимание-то перестал обращать: гаечный ключ держат — и ладно. А тут Колька ваш мне говорит: «Ты погляди! У тебя же кожа сейчас пузырями пойдет!» Ну, я и сдрейфил маленько, попросил Кольку позвонить Владлену.
— И вовремя! — вставил Осипов. — Еще бы чуть-чуть…
Денисов покивал собственным мыслям и резюмировал:
— Энто хорошо. Тоись обморожение второй степени — энто, конечно, плохо, но хорошо, что врача вовремя позвал и что травму получил не в драке.
— В какой драке?
— Ну, мало ли… Трактор, стало быть, не завели. — Последняя фраза получилась без вопросительной интонации.
— Почему это? — оскорбился Красилов. — Очень даже завели!
— Ну? Неужели? И где же он?
Гордо вскинувший было голову тракторист вновь сконфуженно сжался, заерзал на банкетке.
— Так это… Крюков на нем уехал.
— Куда?
— Туда. — Как-то нелепо, затылком Красилов указал примерно в ту сторону, где находился холм с передвижным лесопунктом.
— Один? — ахнул милиционер. — Да за рекой дороги вовсе не осталось, все ветром задуло! Туда же, почитай, неделю никто не ездит! А ежели встанет?
— Я ему так и сказал: мол, начнешь один в движке копаться — пуще меня подморозишься! Там ведь шесть километров — чисто поле, со всех сторон продувает.
— А он?
— Покидал в тележку охапки соломы, телогрейку ничейную, лыжи свои, сказал «Прорвемся!» и укатил. Что я, держать его, что ли, буду? И захотел бы — не удержал. — Красилов продемонстрировал забинтованные кисти рук.
— Да неужели во всем селе ни одного помощника не нашлось бы?
— И это я ему сказал! Говорю — хоть кого-нибудь с собой возьми, вдвоем все же не так опасно! А он на мои ладони показывает: «Вот тебе сейчас плохо, а им, в тайге, может, еще хуже! Пока я кого-нибудь разыщу, станет совсем поздно». Добавил «Прорвемся!» и укатил.
«Ничего, ничего! — успокаивал себя Денисов. — Сам же председателю советовал вестового на лыжах отправить, а Колька получше Петьки на лыжах бегает». Да только почему-то казалось участковому, что не оставит Крюков трактор, если тот встанет. До последнего будет пытаться завести.
— Солому, значит, на всякий случай взял, костер запалить?
— Нет, — помотал головой Красилов. — Чтобы лесорубам нашим на обратном пути было чем укрыться в тележке.
Снаружи просигналила машина. Денисов встрепенулся и тут же понял, что никто, кроме него, сигнала не услышал. Глянул сквозь Сумрак, убедился в верности догадки и принялся торопливо одеваться-застегиваться. Когда этот гость пожаловал в прошлый раз, с ним пожаловали и беды. Сейчас это было совершенно некстати, так что лучше разобраться поскорее.
— Ну, — обратился участковый к Красилову, — позвонишь. Расскажешь, как и что. В кабинете буду.
В морозном безмолвии снег под валенками скрипел оглушительно. «Хоть бы завьюжило, что ли! — мечтал Федор Кузьмич, направляясь к наискось приткнувшемуся за гаражом «газику». — Не сейчас, конечно, а когда люди из лесу вернутся. Когда вьюжит — и воздух мягче становится, и на душе не так тоскливо от затишья».
По осоловевшим глазам черноусого водителя Денисов понял, что руководителю районного Ночного Дозора пришлось воспользоваться специальными полномочиями. Сам Угорь, улыбаясь, махал участковому с заднего сиденья.
— Эк тебя потрепало! — вместо приветствия проговорил милиционер, забираясь в машину и пожимая протянутую руку.
— Это да, — невесело усмехнулся Угорь. — Покой нам только снится.
— В машине посидим или ко мне поедем?
— А это от вас зависит, Федор Кузьмич. Согласитесь проконсультировать — разговор может выйти долгим. Ну а не захотите помогать — обменяемся любезностями да разойдемся.
— Хитришь, Евгений Юрьич! — недовольно пробурчал Денисов. — Когда энто Светлый Светлому в помощи отказывал?
— Вы, может, удивитесь, но и такое бывало, — развел руками маг.
— Ладно уж, поехали. Печки в «газиках» завсегда неважнецкие были, да и незачем бензин зазря жечь. Стало быть, в городе транспорт бегает?
— Насилу нашел! — отмахнулся дозорный. — Ни одной машины на ходу! Викентий возит заместителя первого секретаря райкома. Гараж, сами понимаете, теплый, передвижению районного руководства морозы не должны становиться помехой. Пришлось позаимствовать автомобиль вместе с водителем.
— А своими, значит, пока не обзавелся?
Угорь сразу загрустил. Похоже, вступать в Дозор городские Светлые не спешили. Возможно, поэтому дозорный напоминал выжатый лимон — везде и всюду сам, один. Денисов сжалился:
— А давай-ка мы не в кабинет, а домой ко мне поедем, а? Время к обеду, Людмила — жена моя — горячим нас накормит. Небось соскучился по домашней еде? Или ты у себя в городе энто дело уже наладил? — Участковый тут же прикусил язык, поняв, что снова ударил по больному.
— Федор Кузьмич, давайте сперва с делами разберемся, а там видно будет. Хорошо?
— Хозяин — барин, — пожал плечами Денисов. — Ну, тогда начинай, что ж время терять…
— Сперва вы мне расскажите, как тут у вас. Этот молодой человек… У той истории были последствия?
Денисов помолчал, пошевелил раздумчиво бровями и, глядя в окошко на холм за рекой, медленно проговорил:
— Последствия такие, что сегодня энтот молодой человек с Катериной заявление на регистрацию брака подали. Через полчаса после энтого Николай так запугал продавщицу в магазине, что она принялась своими силами вычислять вурдалаков в родном селе. А ишшо через пару часов он в одиночку отправился на собственноручно починенном тракторе вызволять людей из тайги. — То ли померещилось, то ли действительно по заснеженному склону холма едва заметно ползла черная точка. — Но ты не бери в голову, р-руководитель, энто просто день сегодня такой. Обычно же молодой человек ударно работает в своем колхозе, а в нашем только вечера проводит.
— Весело! — подумав, оценил сказанное Угорь.
— Вот и я говорю, сегодня — сплошные леденцы с чесноком.
— Что?
— Да энто я так, о своем. Ну-ка, останови-ка тут! Я быстро.
Хлопнув дверцей, участковый пробежался по тропинке, ведущей к ближайшей избе, потопал на крыльце, сбивая снег с валенок, исчез в сенях, но буквально через минуту появился снова. Кулька в его руках уже не было.
— Порядок! — вернувшись, улыбнулся он. — И сразу вроде как на душе радостнее стало.
— Этот Николай… — продолжил тему дозорный. — С ним уже побеседовали?
— Темные-то? Насколько я понимаю, нет. Ты приходи на свадьбу — и сам убедишься, и я буду рад тебя видеть за столом.
— Я подумаю. Мы ведь уже приехали?
* * *Угорь нервно прохаживался по кабинету участкового оперуполномоченного, время от времени натыкаясь на поставленную в центре табуретку. Усатый Викентий умиротворенно дрых за столом Денисова. Сам же хозяин кабинета, присев на корточки, неторопливо помешивал кочергой шкворчащие смолой поленья и внимательно слушал рассказ дозорного.
— Фирсову инициировали в прошлом году, когда ей было уже пятьдесят два. Конечно, я могу представить, каково это — понять, что ты могла сохранить молодость и красоту, если бы узнала о своих возможностях лет на двадцать раньше. Знаете, ее ведь совсем не снимали в последнее время. А раньше, сразу после войны, помните, сколько поклонников у нее было? Такие фильмы, такие роли! Даже я в то время… Впрочем, отвлекся… Она вступила в Дневной Дозор, занялась бумажной работой в областном архиве Темных, но скоро поняла, что заслужить право на магическое омоложение сможет только через пару веков — настолько малы и невостребованы ее способности. А ходить постоянно под «марафетом» или «паранджой» силенок ей не хватало. Она бы и смирилась, наверное, но тут откуда ни возьмись появляется молодой человек, влюбленный в актрису еще с тех пор, как с одноклассниками с уроков на утренние киносеансы сбегал. Причем появление его — поступок осознанный: окончил институт, прошел ординатуру и только после этого принялся разыскивать предмет обожания, чтобы, значит, предстать перед Фирсовой уже состоявшимся мужчиной, а не желторотым юнцом без образования, без профессии, без опыта. Она его поначалу-то всерьез не восприняла, даже, можно сказать, внимания на него не обратила, так как уже привыкла выбирать себе любовников сама, используя вдобавок к природной своей красоте допустимые по квоте чары. И была, следует признать, даже слишком разборчива — директор филармонии, главный конструктор станкостроительного завода, знаменитый ученый-полярник. А тут — всего лишь врач-окулист, без имени и особых перспектив. Но уж больно красиво Сергей ухаживал! Букеты, письма в стихах, билеты на концерты, черешня посреди зимы… Какой женщине это не понравится? А Фирсову еще и то покорило, что не она его соблазняла, применяя штучки из арсенала ведьм, а он ее добивался — как в те времена, когда она была молода и популярна, когда толпы поклонников не давали проходу. Так или иначе, они стали сожительствовать, но Сергею и этого было мало. Он хотел, чтобы все было как у людей. В смысле, по-людски, по-человечески, правильно: загс, штамп в паспорте, общая фамилия — короче, настоящей семьи ему хотелось…
