Нелли Мартова - Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
Она выбрала бархат. Что за странная вышла у нее открытка – серо-черный дом, а к нему приклеились разноцветные крылышки. Теперь нужно найти эту Софью, надо обязательно отдать ей открытку до того, как наступит первое ноября. Инга нутром чуяла, что контракт еще не подписан, что у нее еще есть один-единственный последний шанс. Из чего, интересно, ее соперница делала эту открытку? Золотые узоры нарисованы объемным маркером, бумага у простых крыльев – самая обычная, офисная. А вот это бархатное крылышко? Черт его знает. Но товары для скрапбукеров можно купить только в одном месте, наверняка она там хотя бы один раз, да бывала. Через полчаса Инга уже махала рукой дяде Саше. Сейчас она из него вытрясет все, что он только может знать. Но трясти никого не понадобилось. Едва он завидел Ингу, как обрадовался:
– Милая барышня! Как хорошо, что вы зашли. А у меня как раз для вас есть записочка!
Она поспешно развернула клочок бумаги.
«Здравствуйте, Инга! Пусть моя просьба покажется Вам необычной и неожиданной, но мне больше не к кому обратиться. Я очень прошу Вас сделать для меня дверь, это вопрос жизни и смерти. Я обязательно отблагодарю Вас, чем только смогу. Если Вы согласны, пожалуйста, принесите дверь завтра в 18:00 по адресу: Гагарина, 5, кв. 21. С уважением и наилучшими пожеланиями, Софья, Ваша коллега по V. S. скрапбукингу».
Не может быть! Инга перечитала адрес еще раз. «Засохший букетик приляпан», – вспомнила она вдруг слова Алика про открытку на тренинге. И в маминой квартире на столе она видела лепестки засохших цветов. Неужели эта стерва, ко всему прочему, еще и в маминой квартире живет? Дио мио, как же это все противно, как отвратительно! Что Инга сделала такого, что мир вокруг нее сошел с ума, хочет отнять у нее все самое дорогое, даже память о детстве, о родителях, одно за другим – альбом сожгла тетя Марта, открытку с каруселью отобрал Магрин, Тараканище покушался на родную квартиру, трубу под окном закапывают, а вот теперь еще оказалось, что в маминой квартире живет какая-то мерзопакостная девица!
– Что-то вы побледнели. И вообще выглядите сегодня не очень. Водички дать вам? – обеспокоенно спросил дядя Саша.
– Что такое «дверь»?
– Открытка-дверь между мирами. Чтобы ее сделать, нужно несколько скрапбукеров. Зато через нее можно вытаскивать людей из Меркабура или отправлять их на ту сторону. Очень удобная штука, только сделать ее трудно – во-первых, много скрапбукеров нужно собрать, во-вторых, правильную основу сделать, достаточно мощную, чтобы двери объединить, и прочную, как-никак, Кодекс предупреждает – это рискованная открытка.
У Инги потемнело в глазах. Значит, этой стерве мало, что она спит с Магриным, что он выбрал ее, она еще хочет небось навсегда избавиться от Инги. И определенно делает это гораздо более ловко и умело, чем Инга с ее жалкими попытками. Кристофоро Коломбо! «Ничего у стервы не выйдет, или я не дочь своих родителей», – тихо прошептала она.
– Что-что? – переспросил дядя Саша.
– Если вдруг еще ее увидите, то передайте, я приду, – сквозь зубы процедила она.
– Барышня, вам бы отдохнуть. На вас лица нет, – сокрушенно вздохнул дядя Саша.
– Я в порядке.
* * *Они сидели за столом на знакомой, залитой солнцем веранде. В вазочке горкой лежала клубника, укрытая воздушным одеялом из взбитых сливок. Магрин смотрел на Софью с нескрываемым любопытством.
– Ты другая.
– Я поговорила с отцом, – вздохнула она.
– Трудно было?
Софья смахнула слезу. Все-таки как с ним хорошо! Он понимает все сразу, без слов и долгих объяснений.
– Эмиль, контракт, я…
– Я понял.
В груди радостно отозвалась обжигающая родная нота, вслед за ней накатила волна облегчения. Самое дорогое слово, которое может сказать мужчина женщине, один человек – другому: «понимаю». Даже и переживать не стоило, иначе и быть не могло, или он не был бы Магриным.
– Знаешь, я, на самом деле, рад.
Она удивленно посмотрела на него. Эмиль улыбался, хитрые морщинки собрались вокруг круглых серых глаз.
– Нет, конечно, я расстроен, что не получил контракта с такой замечательной, талантливой скрапбукершей. Но за тебя я рад и почти спокоен.
Софья потянулась и чмокнула его в щеку.
– Эмиль, я делаю дверь, – сообщила она.
– Я знаю, – он снова удивил ее. – Ты хочешь о чем-то меня попросить.
– Через тебя можно сделать заказ для Семена?
– Сделаем, не вопрос. Но тебе все равно нужна моя помощь.
– Ты мне поможешь?
Магрин взял большую ягоду, макнул в сливки, неспешно отправил в рот.
– Мне нужно семь дверей, – пояснила она. – Если ты не хочешь помочь, я поищу кого-нибудь другого.
– Ничего не получится.
Софья вздрогнула.
– Я хочу сказать, без меня все равно ничего не получится, – пояснил он. – Ты не справишься сама с силой потока… тебе понадобится помощь моей организации, иначе последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Не говоря уже о том, что такое дело нельзя провернуть без официального согласия с нашей стороны. Дверь я могу сделать, это не проблема.
– А в чем тогда проблема?
– Давай сделаем так: я приду, куда ты скажешь, в нужное время, и мы все решим на месте.
– Хочешь сказать, ты все решишь как надо?
– Я ведь согласился прийти? – ответил он вопросом на вопрос.
Уф! Отчего с Эмилем все так? Минуту назад было легко и просто, а теперь стало неимоверно сложно.
– Знаешь, я за тебя тоже рада, – Софья хитро улыбнулась.
Он ответил мягким теплым взглядом и потянулся за следующей ягодой.
* * *После разговора с дядей Сашей Инга сразу же помчалась в мамину квартиру, но никого там не застала, только нашла в раковине две грязные чашки. Эта девица, ко всему прочему, еще и свинья порядочная. Инга вымыла чашки и раковину, потом зачем-то помыла полы, выкинула остатки засохшей сирени. Остаться ждать здесь или явиться в назначенное время? Инга все-таки решила вернуться домой. В маминой квартире она будет слишком нервничать, а ей надо отдохнуть, набраться сил перед встречей с соперницей.
– Кррасавец! – встретил ее попугай. – Павлуша – красавец!
– Красавец, только хромаешь, – буркнула Инга.
– Красавец! – подтвердил тот. – Павлин!
Дверь Инга сделала. Она понятия не имела, как должен выглядеть заказ, поэтому просто вырезала из серой бумаги прямоугольник и нарисовала на нем ручку и почему-то глазок. Кто знает, как повернется разговор, у нее на руках должны быть все аргументы. Она разглядывала свою дверь и вспомнила, как возле подъезда дома на Гагарина, 21, чуть не столкнулась ранним утром с девушкой, которая показалась ей смутно знакомой. Где она видела ее раньше? Инга включила компьютер, залезла в Интернет. Она искала подборки новостей о странном случае во «Дворце связи». Пересмотрела с десяток видеосюжетов, пока не нашла тот самый. Вот она, эта девица, – тощая, бледная, с дикими глазами, жмется к стенке, а толпа вокруг напирает, ломится к прилавкам. А на стене рядом висит плакат. Дио мио, это же ее рук дело! Что же она там устроила?! Да разве можно таким психопаткам быть V. S. скрапбукерами! Инга просто благое дело сделает, если спасет мир от этой сумасбродной девицы с ее дикими шуточками. Инге сразу же стало легче. На ее стороне – не только ее законные права, но и здравый смысл.
Инга выглянула в окно. Трубу еще не закопали. От этого на душе стало спокойнее. Еще не все шансы потеряны, она будет бороться до последнего. Завтра, быть может, она наконец-то увидит родителей. Странно, но при мысли о долгожданной встрече Инга не испытывала ни радости, ни предвкушения, ни облегчения. Наверное, слишком настроена на борьбу, на тяжелый день, слишком сконцентрирована, чтобы позволить себе эмоции.
Она посмотрела на бронзовые ножницы и подумала, что ей может понадобиться помощь. Она позвонила тете Марте, та не удивилась и пообещала прийти. Инга даже не спросила насчет Тараканища – не все ли теперь равно?
Она улеглась в постель и подумала, что не сможет заснуть, но едва закрыла глаза, как провалилась в тяжелый, глубокий сон. Ей не снилось ровным счетом ничего.
* * *Софья делала свою лучшую открытку. Никогда еще родная нота внутри нее не звучала так громко, в унисон с ветром за окном, с мерцанием луны в облаках, с биением сердец людей, что спят за чужими окнами без штор, с дыханием крадущегося по крыше кота, с размеренным ритмом движения на ночных улицах, с пульсом города. С вибрациями всего мира она ловила сейчас резонанс. Поток преломлялся в ее руках мощными лучами, и, когда Софья пропускала его сквозь себя, становилось тяжело дышать. Она доверилась Меркабуру вся, без остатка, не замечала хода времени, не отдавала себе отчета, что делают ее руки, только сохраняла тонкое ощущение каната под ногами, ловила баланс. «Держаться», – шептала она себе. И она держалась. Едва чувствовала, как поток перетаскивает ее на другую сторону, как нарочно будила в себе любопытство. Вспоминала, как ей удавалось найти созвучное в коллегах по работе, и внутри разгорался жадный азарт, возвращал ее к реальности, и тогда перед ней проступали очертания еще не готовой открытки. И снова ее подхватывал поток, уносил в неизвестные дали, и опять она выныривала обратно, цеплялась за светлеющее небо, за разноцветные корешки книг на полках, за открытку для мамы, что лежала на столе. Вверх-вниз, как на качелях, из одного мира в другой, главное, не терять связь и, целиком погружаясь в волшебный мир, все время помнить, пусть самой крохотной частицей сознания, что где-то есть другая жизнь, реальная, такая же увлекательная, такая же нужная.
