Сергей Лукьяненко - Участковый
– Однажды я создал голема из закрученного вихря Силы, – раздумчиво и, как показалось Евгению, невпопад обронил Сибиряк. Он робко шевельнул пальцами, будто притрагивался к чему-то прямо перед собой, вспоминал какие-то ощущения, а потом закончил фразу: – Полупрозрачного такого голема… нематериального… этакий сгусток Сумрака…
– На Востоке, – язвительно пояснил Аесарон, – такие големы называются дэвами или джиннами. Если ты намекаешь, что…
– Да ни на что я не намекаю! – оскорбился Сибиряк, задетый тоном коллеги. – Я пытаюсь анализировать. То, что атаковало лагерь, настолько родственно Сумраку по структуре…
– Не волнуйтися! – вдруг подал голос Химригон, промолчавший практически весь «совет в Филях». – Я намет себе сделал, как йиво выдергнуть.
– Как же?
– А увидитя, – уклонился от ответа шаман. – Обешчать ничего не могу, но попытку давать буду.
День казался бесконечным. Вернее, для Евгения из-за бессонной ночи два дня слились в один. Утомленный, он отошел в сторонку, привалился плечом к могучему дереву, задрал голову. В Сумраке нет звезд. Пусть шаманы и называют небом даже первый слой, но небо на том «небе» – неправильное, без звезд и без луны. Или шаманы видят и чувствуют в Сумраке по-другому. Здесь же – еще не стемнело, а наверху уже зажглись волшебные, таинственные, манящие огоньки, зажглись для всех, а не только для тех, кто иначе воспринимает реальности.
– Зверь ушел, – обиженно пожаловались совсем рядом.
Угорь покрутил головой, заглянул за дерево. Опершись спиной на тот же ствол, с противоположной стороны прямо на холодной влажной земле сидел ведьмак Харламов.
– Какой зверь? – на всякий случай решил уточнить оперативник.
– А весь! – Харламов не обернулся, не пошевелился даже, продолжал с тоскою смотреть в чащу. – Лоси, волки, кабаны, зайцы – все сбегли.
– Ну, шумно тут стало…
– Не-а! – мотнулась из стороны в сторону борода. – Шумно здесь и раньше было – село недалече, трасса машинная, поля колхозные. И зверь, и птица – давно привыкли. Оне по другой причине сбегли. Страх – он и на них наводится. Пущай не специально, а рикошетом, но им и этого довольно.
Угорь пожал плечами. Ну, вот еще о местных животных думать не хватало, когда в опасности и люди, и Иные!
Кстати… Дозорный постеснялся спросить, а наверное, надо было бы. Интересно, Сибиряк тоже чувствовал страх? На него заклятье тоже подействовало, хоть бы и рикошетом, как выразился ведьмак? Почему-то в свою вторую встречу с неваляшкой – привязалась кличка, зараза такая! – Угорь совсем не ощутил ужаса. На трассе – да, паника была жестокой и безотчетной. То ли он ей сумел не поддаться, то ли направлен удар был не на него, а на… как их?.. на Симкина и Валова. Возможно, его вместе с вампиром всего лишь задело рикошетом, осколками, кильватерной струей. Тогда трудно представить себе, что ощутили те ребята, поймавшие заклятье напрямую, в лоб… Но почему же он ничего не почувствовал в лагере? Ведь удар наверняка был мощнее, раз неваляшке удалось распугать уже не двоих, а два десятка Иных!
– Все сбегли, – продолжал жалобно бормотать ведьмак, – а этот все носится, все обозревает…
Возле штабной палатки ослепительно полыхнуло. Не успев как следует напугаться, Угорь сразу же и расслабился – просто кто-то провесил портал. Кто-то Светлый. Из мерцающего овала показался край длинной цветастой юбки, затем на поляну шагнула дивной красоты цыганка. Настороженно огляделась, нашла глазами Сибиряка.
– Тень только что вышла из реки, – не тратя времени на приветствие, отчетливо произнесла она.
– Далеко это отсюда? – поспешно спросил глава Ночного Дозора.
– Километра два. «Только что» – это я погорячилась: мне потребовалось время, чтобы провесить портал. Поэтому ждите… прямо сейчас!
Она вскинула руку, указывая в глубь тайги. Звякнули браслеты, сверкнули отблески костра на монисте и крупных металлических серьгах. Угорь оценил – безобидные женские украшения были под завязку накачаны Силой.
– Химригон!
– Тута я, туточки! – откликнулся шаман.
Евгений усмехнулся. Какие же все-таки позеры эти Темные! Когда требуется произвести впечатление, они являются с адъютантом-оруженосцем (кажется, правильно называть такого помощника словом «нетоц»), долго и со вкусом облачаются, раскладывают безделушки-финтифлюшки, проводят «необходимые» приготовления… Сейчас на антураж времени не было, поэтому шаман мгновенно оказался в нужной одежде и с нужными аксессуарами в руках. Поверх расшитого мехом и бисером костюма была накинута шкура медведя, мертвая голова с разинутой пастью и горящими отраженным светом глазами почти скрывала голову Химригона. Первый же удар колотушки о бубен заставил пламя костров взметнуться вдвое выше, потом реальность начала подергиваться, будто в кинопроекторе заело пленку, потом Угорь вдруг оказался на первом слое, хотя не помнил, чтобы что-то для этого предпринял. Ну, можно, конечно, допустить, что был слишком уж заворожен впервые наблюдаемым камланием Высшего. Или виной тому был мандраж перед приближением неваляшки…
Как-то так само собой вышло, что Иные мелких рангов скоренько оказались позади тех, кто посильнее: толпились в полумраке, за спинами, за пределами круга света от костра на штабной поляне, лихорадочно готовились к встрече с неведомым противником. Заклинания, которыми они торопились себя вооружить и обезопасить, казались Евгению смешными, детскими. Впрочем, он и сам наверняка выглядел наивно и нелепо, когда в прошлый раз пытался противостоять волне со «щитом мага» и файерболом наперевес. Сейчас он, напружиненный, магическим образом ускоренный, не предпринимал ничего – ждал развития событий, наблюдая за тем, как работают «взрослые». В густом осеннем лесу, который на первом слое казался еще более холодным, мрачным и непроходимым, чем в реальности, вдруг посветлело. Призрачные, мертвые деревья будто бы раздвинулись, конус света, исходящего то ли от костров, то ли от самого Химригона, устремился вглубь, уперся в высокое, размерами с крепостную стену, переплетение сухих, серых от старости коряг. Жутковатая преграда, напоминающая груду костей, вздрагивала в такт ударам колотушки о бубен, вздыхала, пропуская сквозь переплетения ветвей-ребер клочья белого пара. Что это была за преграда – Угорь так и не понял. Может, именно так видят таежную чащобу шаманы, и собравшимся здесь посчастливилось взглянуть на лес глазами Химригона, а может, сама древняя, дремучая, дикая сила, обитающая в тайге, возводит подобные препятствия на пути тех, кто берется путешествовать по лесу в Сумраке.
Высший шаман заунывно подвывал, тянул длинную протяжную ноту, притопывал, крутился на месте, наклонялся и выпрямлялся, не забывая поддерживать рокочущий ритм. Собственно, теперь он уже не был шаманом, не был человеком – так плотно обняла его в Сумраке шкура медведя, так туго села на голову огромная медвежья башка. Если бы не бубен в руках, на которые были натянуты длинные мохнатые перчатки с когтями, можно было бы решить, что на поляне сердито ворочается сам хозяин тайги.
Сквозь ощетинившуюся сучьями стену вместе со струйками белого пара стала просачиваться темная дымка. То есть дымом, облаком, туманом это, по сути, не было. Не облако, а тень облака, вдруг отчего-то решившая обрести объем. Сейчас эта тень проворно и беспрепятственно, словно вода, протекала с той стороны скелетоподобной груды переплетенных коряг в конус света. Расстояния в Сумраке обманчивы, сотня метров в мире людей не всегда соответствует тому же значению на первом слое, и глазам, привыкшим измерять длину, ширину и высоту в одной системе координат, подчас бывает сложно определить те же размеры в сумеречной системе. Если в Сумраке вообще есть хоть какая-то система, кроме порядка слоев. Расстояние до стены Угорь оценил как раз в сто метров. Скорость тени – как у бегуна на средние дистанции, метров пять-семь в секунду. Значит, времени у Химригона, чтобы «дать попытку», совсем немного. Словно завороженные собравшиеся прикипели взглядами к холодной темной волне. Она приближалась, неумолимая, как надвигающийся вал во время шторма, и все еще была призрачной, нематериальной. Исчезли, провалились на более глубокие слои Аесарон и Сибиряк. Угорь хотел ринуться следом, но задержался, коротко оглянулся на толпящихся за спиной Иных. И что с того, что Темных там гораздо больше, чем Светлых? Все жить хотят, все одно дело делают. Их-то кто защитит, если с первого слоя уберутся все более или менее приличные бойцы? Да пусть даже и не защитит, не сумеет, не выдюжит, но присутствие опытного оперативника должно вселить надежду, уверенность, лишить их желания нестись сломя голову через бурелом, все равно в какую сторону – в безумную, обреченную атаку или прочь, с позором и воплями. Покрепче упершись ногами в землю, дозорный слил на ладони заряды из двух амулетов: жестокое «тройное лезвие» и более гуманную «экспроприацию» – заклинание, при точном попадании отнимающее или блокирующее часть Силы противника. Правда, противника заведомо более слабого или равного по уровню. Свет и Тьма не разберут, что там за Сила у неваляшки, но попытаться следует.
