Ирина Комарова - Пятница, тринадцать ноль-ноль
Но насыщенные, полные трудов по восстановлению порядка дни случались достаточно редко. И большую часть времени Вельзевул проводил время в своем, продуманно обставленном кабинете, в окружении тщательно подобранных, милых сердцу вещиц. Вот и сегодня, он сидел в мягком, удобном кресле, курил отличного качества сигару и внимательно изучал каталог одной из крупнейших картинных галерей Терры, специализирующихся на современной живописи.
Много лет назад, Маммона, главный бухгалтер «Ад Инкорпорейтед», выбравший в качестве хобби именно эту область искусства, сумел заразить его своим увлечением – Вельзевул даже начал собирать небольшую коллекцию. Правда, он получал удовольствие не столько от созерцания схематично изображенных фигур неестественного цвета и странных, дико закрученных конструкций – эстетические потребности Вельзевула вполне удовлетворяли мастера старой школы (его кабинет даже был украшен двумя пейзажами), а от строящихся на достаточно сложных расчетах, попыток угадать: кто из этих молодых, уверенных в своей гениальности рисовальщиков, действительно будет иметь цену лет через сто, после своей смерти.
Эта игра, началась в свое время почти шутливым спором с Маммоной. Вельзевул тогда очень убедительно объяснил ему, что сопляк-художник с совершенно непроизносимой, состоящей, кажется, из одних шипящих, фамилией, рисовать совершенно не умеет. Он указал на явные ошибки в пропорциях тел, критически отозвался о нелепой цветовой гамме и не поленился собственным примером доказать, что живой человек лежать в той позе, в которой он изображен на картине, не может принципиально, не сгибаются руки-ноги под таким углом! Маммона вежливо выслушал его, возражать не стал, а предложил заключить пари. Вельзевул, всю жизнь придерживавшийся принципа, что самонадеянность надо наказывать, согласился. На кон поставили эту самую картину и уговорились дать художнику сто пятьдесят лет срока, на то, чтобы стать знаменитым. Увы, наказанным в этой истории оказался сам Вельзевул. Какие там сто пятьдесят! Ста лет не прошло, а этого недоучившегося маляра уже произвели в классики и коллекционеры за бешеные деньги скупали на аукционах обрывки упаковочной бумаги, на которой он имел привычку делать беглые зарисовки. Маммона, тем не менее, честно выждал оговоренный срок и только после этого забрал выигранную картину. Суета с изготовлением качественной копии и заменой на нее оригинала в одном из крупнейших и знаменитейших музеев Терры, естественно, легла на плечи Вельзевула. Ничего сложного, но все равно неприятно. Поэтому, когда Маммона предложил оценить еще одну картинку – по мутным синим волнам плыл, растопырив руки, жуткого вида колченогий мужик с пышными длинными усами, а со дна, усеянного пестрыми камушками и рыбьими скелетиками, к нему тянулись отвратительного вида бурые водоросли – Вельзевул осмотрел произведение искусства тщательно, сумев сохранить при этом незаинтересованную неподвижность лица. Сдержался даже, когда заметил, что художник, исходя из каких-то своих, высоких творческих соображений, нарисовал мужику по восемь пальцев на каждой руке, хотя от этого зрелища его немного замутило. Вернул картину Маммоне и вежливо отказался от пари. Отказался потому, что не мог даже допустить, что на этой мазне можно заработать (сам он, без долгих разговоров, засветил бы между рогов любому, кто предложил бы ему купить подобный шедевр). И вместе с тем, невозможно было представить, что Маммона ошибается. Главный бухгалтер не расстроился – собственно, дураков, которые спорили с ним два раза подряд, до сих пор и не находилось.
Но, отказавшись от пари с Маммоной, Вельзевул заключил его сам с собой. И даже не особенно удивился, когда проиграл. Картина осталась висеть на своем месте в музее, а Вельзевул приобрел свой первый каталог живописи. С тех пор прошло достаточно времени. Он, конечно, был азартен, но умел сдерживать свой азарт. Выбирал одну, редко две картины за десятилетие и ждал. Ждал честно, не пытаясь смухлевать и помочь избранному художнику достичь успеха, или хотя бы немного притопить конкурентов. Зачем? Сам с собой Вельзевул всегда вел честную игру. И если выигрывал, то знал, что сделал это по всем правилам. С легким сердцем он заменял копией выигранную картину и помещал ее в свою личную коллекцию. Коллекция постепенно, не быстро, но все-таки росла. Вельзевул радовался ей тихо, никак не афишируя своего увлечения.
И вот сейчас, он листал свежий каталог и морщился.
– Перевелись живописцы! Просто глаз не на чем остановить! Разве что эта… – он отодвинул глянцевую страницу подальше, всмотрелся, склонив голову набок и прищурив левый глаз, в портрет женщины с гладкими черными волосами на которые был наброшен полупрозрачный голубой шарф. Под слишком большими темными глазами лежат неестественные синие тени; высокие скулы подчеркивают, как сильно запали щеки; бескровные губы плотно сжаты, – ничего себе, красотка. Кто же это ее так? – Вельзевул с некоторым трудом разобрал мелкие буквы сбоку от репродукции и присвистнул удивленно, – надо же, автопортрет! Своеобразная, однако, дамочка. Может к ней и стоит присмотреться…
Деликатный стук в дверь прервал его размышления. Дьявол, не торопясь, заложил каталог тонкой серебряной полоской со своим собственным изображением, убрал тонкую книжечку в ящик стола и только тогда откликнулся:
– Да?
Дверь приоткрылась ровно настолько, сколько было нужно, чтобы попустить секретаря. Он скользнул в кабинет и остановился, почтительно склонив голову.
– Что-то срочное? – строго спросил Вельзевул.
– Вызов по личному каналу. Некие… – Варгафник заглянул в листочек распечатки, который держал в руках, – Джузеппе Трио, Арра Даман и Ганц просят дьявола Вельзевула о встрече.
– Кто-кто? – вытаращился Вельзевул. – Ганц какой-то… хотя, постой! Где-то я эти имена слышал…
– В картотеке пометка: «Лагосинтер», – деликатно подсказал секретарь.
– Ах, Лагосинтер! Ну конечно! – Вельзевул обрадовался. – Это же те самые туземные бандиты! Такие забавные: очаровательное сочетание наивности и воинственности. Дикари, что с них взять, но очень славные дикари. Кстати, чего, ты говоришь, они хотят?
– Встретится с вами и как можно скорее.
– Да-а? Вот уж не думал, что у них появится желание меня увидеть. «Как можно скорее»?.. Странно. По крайне мере, когда мы прощались, никакого энтузиазма на этот счет они не демонстрировали. Особенно девица. Боятся второй попытки? Испереживались, ночей не спят? Или сами что-то придумали? Пожалуй… что там у меня на сегодня намечено?
В когтистой лапе секретаря снова появился малиновый ежедневник, сам раскрылся на нужной странице.
– В пятнадцать тридцать отчет начальника аналитического отдела, в семнадцать часов турнир по бильярду, – отбарабанил демон Варгафтик, – в двадцать два часа…
– Это я помню, – перебил его Вельзевул и встал с кресла, – что ж, время есть. Честно сказать, даже интересно, что у них там случилось?
Темное облачко в центре зала исчезло без всяких объяснений и извинений.
– И как это понимать? – поинтересовался гроссмейстер Мартисс привычно-сварливым тоном. – Удостоят нас аудиенции или этот… как его…
– Дьявол Вельзевул, – подсказал Джузеппе.
– Этот дьявол Вельзевул передумал? И отменил «право внеочередного доступа»?
– Вполне мог, – кивнул гроссмейстер Пьелуджио. – Поразмыслил на досуге, а времени у него было достаточно… и решил, что погорячился, набиваясь вам в приятели.
– Очень будет жаль, если так, – гроссмейстер Элдон окинул взглядом неподвижную фигуру у стены, – потому что тогда нам придется вернуться к решению проблемы Ристена.
– Подождем еще немного, – неуверенно предложил Джузеппе. – Может, он занят чем? И вообще… – он моргнул и уставился на бесшумно появившегося рядом с ним Вельзевула. – Дьявол Вельзевул!
– Он самый, – дружелюбно улыбнулся тот. – Господин Джузеппе, мое почтение!
Вельзевул оглядел зал, удивленно приподнял брови.
– А не маленькая, однако здесь собралась компания, – он слегка поклонился Арре и Ганцу: – Счастлив видеть вас в добром здравии, – и одарил остальных еще одной широкой улыбкой: – Не имею чести знать вас господа, но тем не менее, рад встрече. Надо думать, это именно вы хотели со мной побеседовать?
– Совершенно верно, – подтвердил Джузеппе. – Позвольте мне… – он провел церемонию представления.
– Гроссмейстеры, – задумчиво протянул Вельзевул, вежливо раскланявшись со всеми и удобно устроившись в предложенном ему кресле. – И командир отряда общественного спокойствия. Люди, как я понимаю, в этом мире далеко не последние?
– Вы не ошиблись, – сдержанно кивнул гроссмейстер Драйден-Том.
– Что ж, я позволю себе угадать, чем вызвано ваше желание со мной встретиться. Вас беспокоят дальнейшие планы «Ад Инкорпорейтед», не так ли? Вы хотите знать, не собирается ли руководство компании все-таки открыть филиал на Лагосинтере? – не дожидаясь ответа, дьявол широко развел руки, словно хотел обнять всех присутствующих в зале. – Господа, я всегда придерживался принципа, что нелепо отказываться от добрых поступков, совершить которые тебе ничего не стоит. Так что, рад заверить вас: никакое, повторяю, абсолютно никакое вмешательство «Ад Инкорпорейтед» в дела Лагосинтера вам не грозит. Признано технически невозможным.
