Карина Демина - Механическое сердце. Черный принц
– Лэрдис?
– Мне показалось, тебе хочется пить.
– Что там?
– Возьми, станет легче. – За маской бледное лицо, ненапудренное, и оттого ли, или же из-за чрезмерно яркого света, выглядящее старым.
А пить и вправду хочется безумно.
– Пей! – Она смотрит, считая глотки…
…вода имеет кислый вкус, и кислота эта остается во рту, странным образом усмиряя жажду. Дышать и то становится легче.
– Перчатки должны были тебя защитить. – Лэрдис принимает пустой бокал, вертит в тонких пальцах, а затем пальцы разжимаются, и бокал падает на каменный пол.
Звенит стекло.
– С другой стороны, если бы не эта твоя привычка… знаешь, я ведь давно тебя ищу.
– Что происходит?
Хриплый голос, надсаженный.
– Сейчас? Мы разговариваем. Чуть раньше я спасла тебе жизнь. А еще немного раньше ты едва с нею не расстался. И это было бы весьма печально как для меня, так и для моего друга. Он, знаешь ли, очень на тебя рассчитывает.
Кэри.
И дурнота ее внезапная.
– Ты…
– Тише. – Лэрдис делает шаг назад и прижимает кружевной палец к губам. – Ты же не хочешь, чтобы наши дела стали достоянием общественности? Более того… ты же понимаешь, что твоей жене… понадобится помощь.
Кружевной воротник хрустит в железной руке, а кожа мнется беззвучно.
Маска падает, прикрывая осколки бокала.
Лэрдис пятится. Она отступает, вцепившись в его руку, и пальцы царапают ткань, не способные за нее зацепиться. Она хрипит, хватает воздух бледными губами.
Поднимается на цыпочки.
Бледнеет.
И все равно улыбается.
– За что? – Брокк ослабляет хватку, хотя больше всего его тянет вырвать ей горло.
– Осторожней. Если убьешь меня, умрет и она. Мы же этого не хотим.
Улыбка. И смех, больной, захлебывающийся. Хриплый.
Женщина, прижатая к колонне, больше не пытается вырваться. Она сама тянется к нему, зацепившись за взгляд.
– Ты и вправду любишь эту девочку, Брокк… настолько любишь… хотя, это еще вопрос насколько. Мы посмотрим, на что хватит твоей любви. Вы все о ней красиво говорите, но когда доходит до дела… сколько продержалась твоя любовь? До появления первой смазливой мордашки?
– Значит, из ревности?
Не ответила, провела рукой по его губам.
– Извини, я не хотела, чтобы ты пострадал… или вру, хотела. Никто не любит, когда ему причиняют боль.
– Ты сама себе делала больно.
– Сама? О да, мой муженек тоже постоянно это твердит. Я сама во всем виновата! – Она почти кричала. Злость, исказившая черты лица Лэрдис, отняла красоту. – Ну же, прочти мне мораль?
– Противоядие.
– Ты выпил. – Издевательский смешок. – И еще, Брокк, если ты думаешь, что, сдав меня, спасешь свою женушку… ошибаешься. Я лишь посредник.
Руку пришлось разжать.
– Вот так лучше. – Лэрдис потерла горло. – Ты мне синяков наставил, глупый…
– И что я должен сделать?
– Откуда мне знать? Говорю же, я лишь посредник… к слову, если бы твоя распрекрасная женушка не принимала бы подарков от посторонних, ничего бы с нею не произошло. Вот.
Белый конверт, запечатанный сургучом.
И жестяная коробка из-под монпансье.
– Того, что здесь, хватит дня на два… а там все будет зависеть от того, насколько точно ты следуешь инструкциям.
– Тварь.
– Увы. Порой приходится. Ты же знаешь, что мой муженек урезал мое содержание? Сказал, что мои выходки ему надоели… а красивой женщине деньги нужны… поэтому не стоит обижаться, мастер…
…черная маска.
И черные крылья. Конверт. Коробка в руке. Желание свернуть шею…
…не сейчас.
– Поторопись. – Лэрдис наклонилась за маской. – Мне кажется, что сейчас тебя очень ждут… и да, от Виттара советую избавиться. Лишнее внимание нам совершенно ни к чему, тем паче внимание Короля. Ты же понимаешь, что ее он не пощадит…
Кэри горела.
Она лежала с открытыми глазами, в которых металось пламя. Расплывшиеся зрачки в узком кольце радужки. Бледная влажная кожа. Сухие губы.
И ледяные ладони.
– Закройте дверь, мастер. – Виттар сидел на корточках у кровати, напряженно вглядываясь в окаменевшее лицо Кэри. – И заприте. Для надежности.
Он встал и, захватив Кэри за запястья, потянул.
Она села.
Кукла.
– Это…
– Яд, мастер. – Виттар отпустил ее руку, но лишь затем, чтобы аккуратно перехватить, повернуть тыльной стороной ладони, на которой проступала металлическая вязь. – Весьма и весьма поганый яд. Где вы его подцепили?
…мальчишка на площади. И черная роза, которую Кэри принимает смущаясь. Она розовеет, словно оправдывается за эту свою слабость.
И держит розу.
Долго держит эту проклятую черную розу.
…оставляет ее в экипаже, а Брокк, поддавшись иррациональной ревности, сбрасывает на пол. Он всего-то прикоснулся, и этого хватило.
– Рассказывайте.
– «Железная пыль»… старый рецепт, честно говоря, я полагал его утраченным. – Виттар позволил Кэри лечь и глаза закрыл, пояснив: – Чтобы не пересохли.
– Она…
– Нас не слышит. К сожалению. Или к счастью.
Он наклонился, подняв с ковра белые перчатки. Брал через платок и держал на весу, вглядываясь в полупрозрачную тонкую ткань.
– В целом довольно-таки нестойкая субстанция. Распадается в течение получаса… для людей абсолютно безвредна…
Перчатки отправились в огонь.
– А вот нам хватает и малости. Впитывается через кожу. И связывается с железом в крови.
Виттар отвел взгляд.
– Я не знаю, кому вы настолько перешли дорогу, но…
– Шансов нет, верно?
Разве что коробка из-под леденцов в рукаве. И конверт, запечатанный сургучом, в котором озвучена цена жизни Кэри.
– Шанс есть. – Виттар отступил от кровати. – Я не хочу вас обнадеживать, но… шанс есть, мастер, поверьте. Надеюсь, его хватит, чтобы вы не натворили глупостей?
– Я постараюсь.
Обещание, которое ничего не стоит. И холодный расчетливый взгляд Виттара.
– Сколько у нас времени?
Брокк протянул коробку, в которой перекатывался белесый нафталиновый шарик.
– Дня два, – собственный голос был чужим.
– Два дня… уже неплохо. За два дня многое можно успеть. И еще, мастер, я надеюсь, что вы понимаете… ее в любом случае не оставят в живых. Что бы вы ни сделали, не оставят… поэтому…
– Не натворить глупостей.
– Именно.
Два дня жизни в жестяной коробке, расписанной желто-красными цветами.
Не наделать глупостей…
…в живых не оставят…
Кэри дышит глубоко, спокойно, она даже улыбается и глаза открывает. В них Брокк видит себя и серые капли застывающего железа. Оно расползается по янтарю, съедая желтизну.
…белый шарик растворяется в воде, мутные хлопья оседают на дне бокала, и Брокк размешивает их пальцем. Ему страшно пролить хотя бы каплю.
Виттар держит голову Кэри, а зубы ей приходится разжимать. И она стонет, плачет почти…
…руки дрожат.
Глоток за глотком, и Кэри пьет жадно. Ей жарко, и на висках проступают крупные капли пота.
– Она будет спать. – Виттар стаскивает плащ. – И, быть может, завтра ей покажется, что она выздоровела, но это не так… я не так уж хорошо разбираюсь в ядах, но… эту пакость так просто не вывести.
Два дня.
Не наделать глупостей. И Виттар будет молчать, из чувства долга и, быть может, вины, которое может дорого ему обойтись. Он обязан донести…
…и изолировать Брокка.
Рискует.
Ведет кружным путем к экипажу.
– Мастер…
– Я помню.
…вскрывать конверт глупо.
И молчать, нарушая молчанием недавнюю присягу… доверие… но этого доверия не хватит на то, чтобы спасти Кэри.
– Хорошо. И еще, ее будет мучить жажда, но чистую воду давать нельзя. Разбавленное вино… или что покрепче, алкоголь отчасти снимает симптомы. И комнату похолодней. Не бойтесь, она не замерзнет. Чем ниже температура, тем больше времени.
Она очнулась уже дома.
– Мне жарко… я в обморок упала, да?
– Да.
Кэри вздыхает.
– Опозорилась?
– Нет… что ты… просто стало дурно… так бывает.
…металлическая вязь на ее ладонях растворилась.
Почти.
– Мне и сейчас как-то… я спать хочу.
– Спи.
– А ты…
– А я здесь.
– Не уйдешь?
– Никогда.
– Только одеяла не надо, пожалуйста… жарко очень… и пить… Брокк…
Разбавленное вино.
И одеяло, сброшенное на пол. Подушку она обнимает, выглядит такой беззащитной… проклятье!
…не наделать глупостей.
– Закрывай глаза, родная. Я расскажу тебе сказку…
– О чем?
– О драконах…
…и стеклянной сфере, которая менялась под руками Брокка. Слой за слоем, трансформируя саму структуру стекла.
– Ты про сказку забыл, но… – Кэри морщит нос. – Ничего страшного, я просто посмотрю, как ты работаешь… у тебя такое выражение лица… сосредоточенное очень. И снова хмуришься.
– Извини.
…присяга и Стальной Король.
Луна-королева.
Башня, открытая всем ветрам… чума, запертая в стазисе. Жила водяная, жила огненная… город, который знать не знает, что дважды умрет, если Брокк ошибется.
