Ирина Комарова - Пятница, тринадцать ноль-ноль
Старший преподаватель кафедры теории заклинаний, факультета теоретической магии, Деннис Рон шел по узкому, плохо освещенному коридору (и почему это, коридоры в высших учебных заведениях всех миров, как правило, узкие и плохо освещенные?), твердой походкой делового, целеустремленного человека. Собственно, он и был таким – деловым и целеустремленным. Кроме того, Рон был известен как хороший практик, при помощи интуиции находящий правильное решение в случаях, когда ему не хватало теоретических знаний.
Мелочную обидчивость, капризность и злопамятность, не совсем соответствующие этому положительному образу, Деннис старался не афишировать. По крайней мере, в стенах Университета, он был постоянно доброжелателен и любезен со всеми: и с коллегами по кафедре, и со студентами, включая младшие курсы, и с техническим персоналом. Вот и сейчас, магистр растянул губы в улыбке и кивнул студенту, вежливо прижавшемуся к стене, чтобы пропустить его. Парень нес высокую стопку книг, придерживая ее подбородком: очевидно, возвращался из библиотеки. Деннис немного замедлил шаг – может не тянуть, попробовать сейчас? Студент улыбнулся, шмыгнул носом; стопа книг угрожающе качнулась. Магистр отвернулся и пошел дальше. На этого сопляка жалко хорошее заклинание тратить, лучше придерживаться первоначального плана.
Он направлялся в правое крыло Университета, там весь первый этаж был отдан под репетиторий – четыре десятка небольших комнат, с утолщенными стенами, с массивными, обитыми толстыми металлическими пластинами дверями. Кроме того, каждая комната была тщательно экранирована при помощи специальных щитов, гасящих магическую энергию заклинаний. Здесь будущие магистры могли тренироваться, без опасений причинить существенный вред себе, друг другу или родному учебному заведению. Деннис пошел медленнее, читая фамилии на студенческих карточках, вставленных в специальные держатели на запертых дверях. Тоброз, Росси, Нольдис… а, вот и тот, ради кого он сюда пришел. Магистр Рон коротко постучал костяшками пальцев по железной пластине с номером двенадцать. Через несколько секунд дверь бесшумно отворилась.
– Студент Сибиус, – Деннис снова нацепил на физиономию доброжелательную улыбку. – Как дела?
– Спасибо магистр Рон, неплохо, – высоченный парень смотрел на невысокого Денниса не просто сверху вниз. Было ощущение, что он пялится откуда-то со второго этажа. – Отрабатываю технику заклинаний второй категории, группа «СИ».
– А, косметическая правка внешнего вида, – кивнул магистр и посмотрел на лысый тряпичный манекен в центре комнаты. – Волосы отращиваете? Дело не сложное, но полезное. Трудности какие-нибудь или вопросы есть?
– Как вам сказать… – студент Сибиус замялся. – Так все хорошо, но в цвет не всегда попадаю.
– В любой цвет?
– Нет. Основные – черный, белый, рыжий – идут без проблем, а вот оттенки… Все время, почему-то малиновым отдает.
– Малиновым? – Деннис неторопливо прошел к стоящему у стены стулу и опустился на него. – Интересный эффект. Скорее всего, у вас не хватает четкости в интонациях. Заклинания, студент Сибиус, требуют полной сосредоточенности и абсолютной интонационной четкости.
– Я стараюсь…
– Действительно? Тогда все должно получиться. Ну-ка, попробуйте еще раз, – магистр кашлянул, маскируя легкое движение губ в момент, когда с них слетело короткое беззвучное заклинание.
Студент Сибиус хмуро посмотрел на него:
– Прошу прощения, господин Рон, но мне кажется… извините, но лучше я займусь этим один.
– Ваше право, – Деннис продемонстрировал самую любезную из своего арсенала улыбок, которые отрабатывал по вечерам перед зеркалом, и встал со стула очень довольный собой. Работа была сделана безупречно. Сыграв на глупой гордости этого переростка, он буквально вынудил его совершить бестактность и просить преподавателя удалиться. Прекрасно! Деннис сейчас уйдет, а заклинание-вирус останется. Маленькое такое, изящное и юркое. Не способное на самостоятельное действие, оно легко проникнет в магическую структуру любого другого произнесенного в этом экранированном помещении заклинания и изменит его. Как изменит, этого Деннис и сам не знает, но за то, что этот нахал, позволивший себе на прошлой неделе громко и неуважительно отозваться о магистре технической магии Деннисе Роне, не получит не только нужного оттенка волос на манекене, но и с основными цветами у него появятся серьезные проблемы, магистр ручается. Особо приятную пикантность ситуации придает то, что никакой связи между ним и неожиданными неудачами Сибиуса никому установить не удастся: он ведь покинул комнату, как только студент выразил желание остаться один. Сразу и не проявив даже малейших признаков обиды или неудовольствия.
А хитрое заклинание само рассосется через полчаса. Как раз достаточно времени, чтобы растерянный Сибиус, снова и снова творящий заклинания и получающий при этом все более дикие и непредсказуемые результаты, окончательно запаниковал и бросился за помощью. Когда же эта помощь – качество ее и количество будет определяться тем, насколько сильно испугается студент, явится в двенадцатую комнату, там все уже будет стерильно чисто. Никто ничего так и не поймет. Следовательно, единственным разумным объяснением, которое всем придет в голову, будет то, на которое рассчитывает Деннис: студент Сибиус болван и не умеет даже произнести простейшего заклинания, не переполошив при этом половины Университета.
Одарив студента очередной лучезарной улыбкой, магистр Рон скрылся за дверью. Не удержался, приложил подушечку большого пальца к толстой железной пластине, торопливо шепнул несколько слов. И тут же приник правым глазом к крохотному, с ноготь величиной, одностороннему окошечку, образовавшемуся на двери.
Сибиус подозрительно посмотрел ему вслед, пробормотал что-то, явно не заклинание, посылающее магистру удачу и здоровье. Потом резко взмахнул рукой, словно отсекая все посторонние мысли, и повернулся к манекену. Отбивая сложный ритм ногой, и тщательно выпевая сочетания гласных, произнес магическую формулу. Он хотел не так уж и много – всего лишь вырастить каштановые кудри на лысине манекена. Деннис затаил дыхание. Растительность на тряпичной голове проклюнулась быстро. Причем то, что каштановый цвет опять не получился, огорченный Сибиус понял сразу. Вот на то, чтобы убедиться – кудрей ожидать тоже не приходится – времени ушло чуть больше, минуты полторы. Прижавшийся к двери Деннис, с восторгом следил за сменой выражений на лице студента, по мере того, как до него доходило, что вместо волос, пусть даже не кудрявых, а прямых, весело растет густой зеленый газончик.
Сибиус торопливо забормотал поправки к заклинанию, помогая себе стандартными пассами и на газончике расцвели очень миленькие желтенькие одуванчики. Студент некоторое время молча глазел на результат своих трудов, потом два раза обошел вокруг манекена по часовой стрелке. Остановился, не сводя глаз с травы и цветочков, вцепился обеими руками в свои собственные волосы, сморщился и достал тетрадку с конспектами. Снова почесал в затылке и начал медленно читать заклинание, ведя, для верности, пальцем по строчкам. Деннис счастливо взвизгнул. Что будет дальше, он легко мог себе представить. Пожалуй, нужно идти – нехорошо будет, если кто-нибудь заметит его подглядывающим. Впрочем, все что хотел, он уже увидел, а остальное расскажут. Магистр одним движением восстановил непрозрачность двери и двинулся по коридору своей любимой походкой делового и целеустремленного человека. Он скрылся за поворотом прежде, чем из двенадцатой комнаты донесся приглушенный вопль: студент Сибиус с ужасом и отвращением смотрел на густую зеленую лужайку, густо усыпанную полевыми цветами – ромашками, васильками, лютиками. Было достаточно неприятно увидеть ее на голове манекена, но то, что он наблюдал сейчас… Сибиус стоял перед большим зеркалом, а эта отвратительная лужайка зеленела теперь на его собственной голове.
На следующий день, рано утром, когда все еще спали, и только нянюшка Матильда уже возилась на кухне, стараясь не греметь посудой, явился магистр технический магии Таффхлд Торстен – невысокий, худой мужчина с невыразительным лицом. Его облик был настолько обыденным и не запоминающимся, что даже вызывал раздражение: ну хоть бы уши у него оттопыривались, что ли! Впрочем, этот недостаток отчасти компенсировался оригинальной манерой одеваться. Магистр Торстен, всегда и всюду, в любое время года, носил что-то вроде спецовки с невероятным количеством разных размеров карманов. Причем размещались они не только там, где карманам находится привычно, но и в самых неожиданных местах: например, на плече или под коленкой. Надо заметить, что родных, то есть расположенных согласно первоначальному плану и фасону, было только четыре: два на куртке, на груди и два на брюках. Но этого скромного количества явно не хватало: надо ведь держать при себе пару записных книжек с карандашиками – вдруг придет в голову важная мысль; кое-какие, подходящие на все случаи жизни, инструменты и приборы (большинство было разработано самим магистром); несколько небольших чертежиков, над которыми при случае надо подумать; кусок лепешки – чувство голода приходит так неожиданно; прочие мелочи вроде носовых платков, часов, губной гармошки… Так что пришлось магистру Торстену собственноручно нашивать дополнительные карманы. Не все сразу, естественно, а постепенно, по мере необходимости. И располагал он их, не особенно ломая голову, на любое свободное место – лишь бы новое дополнение к костюму не стесняло движений и, следовательно, не создавало помех в работе.
