Галина Гончарова - Волшебникам не рекомендуется
Рон невольно дернулся и тряхнул головой. Да что это с ним такое?! Когда он последний раз думал о звездах?! Или это просто потому, что выбрался из заточения?
– Что-то не так? – тихо спросила женщина.
– Нет, все в порядке.
– Первое слово было правильным.
Рон внимательно посмотрел в темноту.
– Вы меня видите?
– Вижу. Подождите, сейчас я кое-что сделаю.
Несколько секунд она чем-то шуршала в темноте, а потом по палатке разлился неяркий свет. И Рон жадно впился взглядом в свою спасительницу. Да, он видел ее раньше, из медальона, но это было другое. Тогда все люди представлялись ему смесью ауры и материи. Совсем не так, как сейчас.
Она была довольно молода. Хотя возраст для волшебников понятие растяжимое. Но Рон не дал бы ей больше двадцати пяти. Красива? Он не употребил бы и этого слова. Тину нельзя было назвать красавицей в общепринятом смысле слова, как ту же Орланду ан-Криталь, но в ней крылось что-то такое… Искра души. Искра живой человеческой души, которая освещала и ее, и все вокруг нее. И еще бешеная, детская и потому неистовая любовь к жизни. Растрепанные недлинные волосы, кривая улыбка, исказившая широкий рот, пушистые ресницы, прикрывшие темные глаза.
– Это мой фонарик. Хотя я не знаю, на сколько хватит батареек.
Рон подумал, что разозлил ее своим разглядыванием. Но внешне это никак не выразилось. Просто короткая реплика совсем о другом. Как будто королева прощает конюху невольную грубость. Ну да, он нахамил. Но он же не знает, как поступать правильно! За что же его карать? И Рон неожиданно подумал, что не желает такого отношения к себе. Ему неожиданно захотелось, чтобы кривая гримаска превратилась в искреннюю и широкую улыбку, без всяких там аристократических «зубов не показывать». И чтобы волшебница разговаривала с ним не как врач с пациентом, а как подруга. Как с теми ребятами, с которыми она путешествовала.
– Фонарик?
Рон ожидал, что она воспользуется магией. Смешно обладать силой и не использовать ее. Женщина покачала головой:
– Если я попробую зажечь магический огонь, здесь ничего не останется в радиусе километра. Я пока еще неумеха.
– Ничего себе – неумеха?! – Рон невольно дернулся и тут же закусил губы от боли. – Всем бы такими неумехами быть!
– Ничего вы не понимаете. – Женщина отвернулась и чем-то зашуршала в углу. – Я действительно новичок в магии. А вот своим инстинктам привыкла доверяться с детства. Потому и смогла все это совершить. В магии же многое построено не только на математике, но еще и на доверии к самому себе… Я, может, непонятно объясняю, но лучше я не умею!
– Все понятно, – успокоил девушку Рон.
– Очень рада, что хоть кому-то что-то понятно. Думаю, что вы голодны.
Голоден?! Да Рон готов был сожрать целую планету! И не потому, что проголодался. А просто так – чтобы ощутить вкус еды.
– У нас на обед уха и эльфийские хлебцы. Не возражаете?
Возражать?! Наверное, что-то такое отразилось у Рона в глазах, потому что женщина подмигнула ему.
– Держите, а то я уже за себя боюсь. Каннибализм – страшная сила.
И вложила в протянутую руку Рона большую миску с восхитительно пахнущим супом.
Рон втянул ноздрями запахи. Боги, как же давно он был этого лишен. Миска невольно задрожала в руках, и женщина поспешно перехватила ее на полпути к полу.
– Спокойно, Рон. У меня не так много посуды, чтобы дать вам ее переколотить. Давайте-ка я сама вас покормлю. Будьте умным мальчиком, откройте рот и скажите «А».
– Бэ, – чисто из вредности отозвался Рон. И обнаружил, что сидит с ложкой во рту.
– Прожуйте. А потом проглотите. Не забыли, как это делается?
Не забыл. И вкус у супа оказался еще прекраснее запаха. Рон готов был слопать целое ведро, но пришлось ограничиться одной миской.
– Если все будет хорошо, завтра перейдем на твердую пищу, – обрадовала его женщина. – Кстати, как вы относитесь к эльфам?
Рон пожал плечами. Неплохо. А с их королем даже дружил. И не обижался, что они не стали помогать ему или заступаться. Он и сам не попросил бы эльфов встревать в свои дрязги с волшебниками. Дружба – это одно. А ответственность за свой народ – немного другое. И если его друг как простой эльф еще мог ему помочь, то как король… Рон был искренне удивлен, когда увидел эльфа на совете, где он просил помилования для друга. Этого он никак не ожидал.
– Нормально. А что?
– Ну, может, у вас аллергия на эльфийскую пищу. Или просто вы их не любите.
– И что тогда?
Рона начинала забавлять эта ситуация. Эта женщина имеет что-то против эльфов – или наоборот?
– Тогда я попросила бы вас держать свое мнение при себе, чтобы мы не поссорились. Я хорошо отношусь к эльфам, а Лирин – их королева – мой друг.
– Лирин?
– Ее настоящее имя просто невозможно произнести. Поэтому…
– Лиреанделон рэ-Аллиерэн кавэрэ Меарилэннон. Да?
И невольно покачал головой, когда глаза женщины раскрылись на пол-лица.
– Хорошая память – это самое главное для волшебника. Вам придется долго над собой работать, Тина. Просто чтобы оправдать ваше звание.
– Если мы вообще выживем, – оставила за собой последнее слово женщина. – Откуда вы знаете Лирин?
– Она меня тоже хорошо знает. Я дружил с ее отцом. Что сейчас с Лэнном?
– Если Лэнн – это ее отец, то…
– Да, – огрызнулся Рон, уже догадываясь об ответе. – Меарилэннон рэ-Аллиерэн кавэрэ Ристалоэннон. Его величество.
– Бывшее. Его убили люди. Подробности – у Лирин. – Лицо женщины стало просто ледяным. – Я ей друг, а не исповедник.
– Хороший подход.
– Ага. Не лезь мне в душу – и я не наплюю в твою.
– Так-то вы к людям относитесь.
– Именно так.
За разговором Рон и не заметил, как очистил тарелку, и теперь умоляюще взглянул на женщину. Вместо ответа та сунула ему в руку эльфийский хлебец.
– Извольте съесть – и на боковую. У вас сейчас главные задачи – есть и спать. И побольше, побольше…
– Как прикажете, моя вэари.
– Ага, вот так я вам и приказала.
К удивлению Рона, женщина никак не отозвалась на его обращение. А ведь на такие слова имел право только один человек – тот, с которым она должна была зачать ребенка. Пропустила мимо ушей? Одобряет его попытку сблизиться? Или просто не в курсе об этом нюансе?
Рон впился зубами в галету и вздохнул. Зная Тину (а он уже немного знал эту девушку), можно было всерьез рассматривать только третий вариант.
– Тина, а вам вообще что-нибудь известно о сообществе волшебников?
– Только то, что оно существует и временами отдельные его представители доводят меня до головной боли. А что?
– Ничего. Но вы собираетесь стать полноправной вэари?
– А куда я денусь с подводной лодки?
– А что такое подводная лодка?
– Железный пузырь, в котором можно погружаться в глубины океана.
– Зачем?
Изумление Рона было неподдельным.
– Ради интереса, чтобы узнать что-то новое, чтобы напакостить своему противнику…
– Да нет! Я понимаю, зачем нужно плавать под водой! Но зачем для этого пузырь, да еще железный? Проще же магией!
– Как видите, не проще, – огрызнулась Тина.
– Откуда вы, говорите, родом?
– С Земли. Лирин обозначила мой мир, как Землю Иисуса-13.
– Иисус, Иисус… А! Вспомнил! Библия, бог един и мучительная смерть в конце, чтобы все точно уверовали! Да?!
– Если вкратце – то да.
– Тогда понятно. Вообще-то я попал в лапки совета, когда тот был еще на шестой Земле. Но, кстати, уговаривал его отказаться от глупой затеи. Ежу понятно, что Иисус с самыми благими намерениями втягивал свои миры в долгую братоубийственную войну.
Тина вспомнила, сколько народа в ее мире поубивали из-за дурацких расхождений в вере, – и покривилась.
– Благими намерениями вымощена дорога в очень плохое будущее.
– Именно.
Тина внимательно посмотрела на собеседника. И решительно отобрала у него остатки галеты.
– Спать. И никаких возражений.
Щелкнул фонарик, погружая палатку в темноту. Маленькие руки чуть надавили на плечи Рону – и волшебник обнаружил, что уже лежит навзничь, а Тина укрывает его удивительно теплым одеялом.
– Мы обо всем поговорим, когда вы проснетесь в следующий раз. А теперь – спать.
Рон проспал всего шесть часов. И когда он открыл глаза, наступало утро. Дальше все развивалось очень спонтанно.
– Тина, – позвал он.
Я в этот момент делала зарядку. Пришлось прерваться и подойти к Рону.
– Доброе утро?
– А оно доброе?
Я протянула ему руку, помогая встать и выбраться из палатки. Рон послушно принял мою помощь и с удобством устроился на траве.
– А почему нет? Мы живы, здоровы и свободны.
– И надолго?
